Блеск и ярость северных алмазов - Александр Анатольевич Трапезников
Александр и Анна, рабы Божьи, очень любили этот храм, и, когда выпадало свободное время, часто посещали его. Иногда даже просто ради того, чтобы послушать чистое церковное пение. А в этот раз решили вместе с паствой провести всю церковную службу, исповедоваться и причаститься. Надо, надо облегчить душу, грехов много накопилось.
Православное богослужение невозможно представить без церковного пения. Секрет церкви – в её хоре. Именно через пение, особенно детское, оказывается максимальное влияние на человека, вошедшего в храм. А Ясеневу и Чернобуровой повезло еще больше. Они пришли на службу пораньше, до её начала, и услышали грандиозную музыку Рахманинова.
Пианист как бы разминался на клиросе. Звучало «Всенощное бдение». Стоявшие рядом с ним дети тоже разминали свои голоса, пели. Александр и Анна были так потрясены их искусством, самой музыкой, глубиной великого творения Рахманинова, что замерли на пороге.
Во всех звуках, в самой атмосфере храма, в иконах было что-то совсем непривычное для слуха и зрения. Когда музыканты дошли до «Свете тихий», то они этот «Свет предвечный» словно бы и увидели. Услышали, ощутили всей душой. Чудно сплетались голоса, долго замирало последнее трезвучие «Тем же мир Тя славит». Не в силах было оторваться.
Потом началась служба. Лариса Борисовна пришла уже к её окончанию. Помолилась и заняла пост у церковной ограды, от которой было все хорошо видно. А паства начала выходить из храма. Старушка внимательно оценивала красоту прихожанок. Одиноких девушек и женщин вниманием не уделяла. Но вот появилась подходящая пара. Спутница мужчины была чудо как хороша. Она уже сняла с головы платок, явив миру иссиня-черные волосы и вьющийся лисий хвост, переброшенный через плечо на грудь.
Мужчина отстал, раздавая нищим денежки. Лариса Борисовна приблизилась к девушке.
– А ты, говорят, первая красавица в Архангельске? Так ли? – спросила она.
– Ну, не знаю, – скромно потупилась Анечка, еще не отойдя от богослужения и причастия. А потом натура взяла свое: – Но раз говорят, значит, так оно и есть. Не отрицаю.
– Тогда твой суженый, не Ясенев ли?
– Ну, да. Суженый – он. Верно сказано. А что?
– Дело к нему есть. Государственной важности.
Тут к ним и подошел Ясенев, услышав последнюю фразу.
– Какое дело?
– Покажи документ.
Он вынул удостоверение генерала ФСБ. Прочитав фамилию, старушка в ответ вытащила из хозяйственной сумки желтую папку.
– Это велел передать вам Игорек. Ну, то есть полковник Тарланов, перед смертью. Да я всё то забуду, то вспомню. Наконец, дошла. Я была у него домработницей, – добавила Лариса Борисовна.
Ясеневу не надо было ничего объяснять дважды, он с самого начала всё понял, едва она открыла рот. Сегодня был какой-то необыкновенный просветленный день. Духовное осознание человеческой сущности. И служба чудесная, и пение детей, и музыка Рахманинова. Обязательно должно было что-то случиться.
– Долго же вы её хранили, – сказал он. – Молодец, что дошли. Выношу вам благодарность от лица государственной безопасности России. Чем бы вас наградить? – Он похлопал себя по карманам. – Ага, вот чем!
Он снял с запястья свои механические часы российской марки «Платинор». С секундомером, будильником и компасом, противоводные и безударные. Подарок начальника главка Кораблева, когда его самого назначили руководить Управлением контрразведки и к которым он за семь лет очень привык. Но без сожаления расстался ради такого случая.
– Уж извините, что мужские, – добавил Ясенев. – Но ведь у вас наверняка есть внук?
– Есть, есть, – кивнула она. – Ему и отдам.
На том и расстались. Тарасова, ковыляя, отправилась к себе домой, а Ясенев и Чернобурова, окрыленные после богослужения и счастливой встречи со старушкой, поспешили в штаб-квартиру губернатора.
– Знаешь, Аня, – по дороге произнес он, – Валентин Демидов как-то сказал мне, когда мы носом землю рыли, чтобы только найти эту папку, а она все не находилась и не находилась, что папка сама, как икона, рано или поздно нам явится.
– Как это «сама»? На своих ногах, что ли? Её старушка принесла, – отозвалась Чернобурова.
– Старушка, да. Но ноги были у Божественного Провидения. А Тарланов берег эту папку, как верующий человек – икону. Но иконы могут мистическим образом исчезать из неугодного Богу места или у порочных владельцев, а потом появляться в другом, уже церковном месте и у других праведных людей. История Православия полна мистики. А сама мистика, как говорил отец Сергий Булгаков, – это и есть воздух самого Православия. Так что все просто и понятно.
– А мне вот ничего не понятно из того, что ты сейчас сказал, Саша. Не умничай, тебе это не идет.
– Чекисты имеют право дурачиться, это дуракам не следовало бы умничать. Я лишь хотел сказать, что нельзя всё объяснять только законами физики или математики. Просто подошел срок – и папка очутилась в наших руках. Считай это обыкновенным чудом.
– Ну, вот теперь ясно.
– Где пообедаем? В «Бристоле»?
– Не могу, Саша. У меня одна важная встреча, – Анна посмотрела на часы. – На острове Сомамбала.
– И что там? Найден новый исторический артефакт?
– Да так, обычные журналистские дела, – уклончиво ответила она, но, зная, что с Ясеневым глупо играть в «угадайку», добавила: – Ты почти прав. Артефакт действительно исторический. Но живой, имеет имя и фамилию. Ида Кошутинская. Она из древнего таинственного чудского племени. Может быть, последняя. Я давно занимаюсь этой интересной темой, и вот наконец повезло. Разыскала. Так что, извини, бегу.
– Ну, удачи тебе, Аня. Буду ждать к ужину.
Она лишь махнула рукой и поспешила к автобусной остановке.
Чудь умолкает. Молчание – это тоже музыка
Сначала все было тихо и мирно, но этот безмолвный покой походил на какое-то кладбищенское молчание. В воздухе витало предчувствие смерти, её запах Мориарти хорошо знал, жил с ним практически постоянно. А потом и вовсе всё пошло наперекосяк. Жогина теперь ничто не радовало, даже любимое занятие, когда он расправлялся со своими врагами, подельниками, приятелями.
Ему было все равно, кого резать. Нравилось, и всё. Но теперь и это уже как-то перестало веселить душу. Обрыдло. Он приехал в домик на Соломбала к Иде, чтобы получить какое-то целительное отдохновение, но вместо этого пришлось отвечать на неудобные вопросы, которые сожительница прежде никогда не задавала. Что, да как, да когда, да где будем Новый год справлять?
Да нигде, глупая ты чудь. И «что будет дальше», тоже не знаю. Ничего! И когда поженимся, забудь. Никогда. Нужна ты мне очень. Видно, ошибся, притащив тебя из Перми в Архангельск. Нет, надо жить в одиночестве. Попробовал – и хватит. Кончать пора эту игру в любовь. К тому же, ему совсем не понравилась
