Иллюзия - Максим Шаттам
Эксхел ухмыльнулся. Деприжан наклонился к Юго:
– Каков же, по-твоему, высший акт свободы? Окончательное доказательство того, что мы отказываемся подчиняться…
Его улыбка стала еще шире, плотояднее.
– Забрать чужую жизнь, Юго! – рявкнул он. – Убей своего ближнего! Принеси в жертву свою якобы высокую мораль на алтарь самореализации! Открой глаза!
Лили встала, чтобы подойти ближе.
– Сколько миллионов смертей из-за предполагаемой воли Божьей? Сколько миллионов людей погибло из-за того, что один-единственный человек решил захватить своего соседа? Сколько миллионов погибло из-за того, что они подчиняются власти меньшинства? Потому что они слепо следуют за ними? Потому что они слабы? Что такое жизнь по сравнению с этим?
Прежде чем продолжить, она опустилась на одно колено, чтобы оказаться с Юго вровень, и взяла его за руку:
– Ты можешь быть на стороне масс, как овца, которую послушно ведут на заклание, жрать их дерьмо, слушать их разглагольствования, каждое лживее предыдущего, и умереть медленной смертью, не испытав ничего всеобъемлющего и мощного. Или ты можешь верить иначе, в нечто значительное. Выразить то, что в тебе наиболее табуировано, дойти до предела своих эмоций. Своих чувств. И изменить себя. Узнать, кто ты есть на самом деле, глубоко внутри. Очень глубоко. Чтобы жить. По-настоящему. А мы будем рядом, чтобы поддерживать тебя.
Лили занималась с ним любовью со всей страстью. Она подробно расспрашивала его, задавала очень личные вопросы, посеяла в нем зерно, чтобы оно проросло…
– Присягнуть на верность Сатане, – еле слышно с разочарованной улыбкой произнес он.
Юго чувствовал, как за защитной плотиной, которую он в спешке воздвиг, чтобы справиться с ситуацией, нарастают эмоции; они выплескивались через край, могли вот-вот переполнить чашу. Лили сказала несколько слащавым голосом:
– Мы предпочитаем называть его другим именем – Люцифер. Ты знаешь, что оно означает? Оно происходит от латинского lux – свет и ferre — нести. Люцифер – носитель света. Это не мы придумали, это заложено в самом его имени, том имени, которое было ему дано изначально. Потому что в отношении него так было всегда: история, религия и лидеры пытались ассоциировать его с худшим, с отклонениями от нормы. И все же достаточно прислушаться к значению его имени, чтобы открылась истина. Люцифер – тот, кто излучает, короче говоря, кто просвещает. Но это символично, Юго, тебе не нужно верить в него, просто подчинись его обрядам, потому что через них ты войдешь в нашу семью, через его ритуалы ты освободишься от своих оков, станешь тем, кто ты есть.
Юго поднял глаза на Лили:
– Ты предлагаешь мне присоединиться к вам?
– Я предлагаю тебе стать настоящим. Человеком, который полностью раскрывает свой жизненный потенциал.
В руке у нее появилось ярко-красное яблоко, которое она ему протянула.
73
В блестящей кожуре яблока отражалось пламя камина за спиной Юго.
– Для начала достаточно только надкусить, – соблазняла его Лили. – Это первый шаг.
Волна перехлестнула через внутреннюю плотину, которую возвел для себя Юго, он выбил яблоко у нее из рук, и оно покатилось по ковру.
– Все, что мы с тобой пережили, было обманом, – взорвался он.
Лили снова взяла его руку, стиснула ее еще крепче и прижалась лицом к его лицу:
– Нет, Юго. Мы нашли друг друга. Ты – идеальный кандидат. У тебя нет привязанностей, ты умен, ты чувствуешь, насколько коррумпирован этот внешний мир, – вот это и есть сплошной обман, а не мы с тобой! Мы вдвоем можем добиться здесь многого!
– Мы вдвоем… – в отчаянии повторил Юго.
Лили настаивала:
– Я родилась здесь, потом уехала отсюда, чтобы открыть для себя новый мир, и увидела, насколько он несправедлив и деструктивен. Пирамида лжи, соблазны, и все ради того, чтобы подчинить нас, заставить работать, выполнять приказы, стать конформистами. Целые города рабочих муравьев, которые отказываются от своих истинных желаний во имя идеала вбитой им в голову ложной модели. Здесь, у нас, ты можешь быть собой, можешь думать как хочешь, можешь удовлетворять любые свои желания, не опасаясь осуждения общества, ты будешь духовно возвышен нашим учением, лишенным всякой демагогии…
Деприжан добавил:
– Ты сможешь предаваться тому, что живущие во внешнем мире именуют пороками, а мы будем рядом с тобой, потому что это естественно, это путь к величию, к развитию лучшего, высшего человека!
Лили подхватила – они наступали, не давая ему ни минуты передышки:
– Чтобы побудить их развиваться в полной мере, в соответствии с самыми сокровенными желаниями, какими бы они ни были, дети получают настоящее образование, как, например, я, А. С., Людовик… Нет никаких запретов, ничего, кроме опыта, который помогает нам расти.
– Вы манипулируете людьми, – пробормотал Юго.
– Это необходимо для нашего выживания и еще потому, что господство над невежественными людьми – это, чтоб ты знал, особая форма власти.
Юго краем глаза заметил Эксхела.
– Вы насилуете…
– А что делать, если у тебя есть такая потребность? – возразил ему Деприжан. – Если ты можешь предаваться этому, не опасаясь никаких последствий, если ты чувствуешь, что это позволит тебе лучше познать себя, получить доступ к новым глубинам в своем развитии, зачем отказывать себе? Эти девицы – быдло! И даже мужчины, если хочешь знать! Дети или животные – не имеет значения, важно только твое желание, которое способствует расцвету твоей личности.
Юго не мог прийти в себя; собственное неверие убивало его, и внутренняя плотина угрожающе скрипела и трещала. Слово взял Девиттер:
– Здесь ты станешь абсолютно самим собой и будешь двигаться к полной раскрепощенности. Будь то насилие, наркотики, отказ от внешней системы, ее законов, обязательств, морали, политики и пуританской риторики – мы будем с тобой до конца, без всякой лжи. Как только ты окажешься в нашем сообществе, не останется ничего, кроме правды. Ты будешь равен со всеми. И мы будем защищать тебя так же, как защищаем себя.
Над плотиной в волнах ревела буря.
– Алиса? Ее использовали для ваших… ритуалов, ведь так?
Лили опустила голову. И ответила громче, с упреком в голосе, чтобы ее услышали все собравшиеся:
– С Алисой это не было запланировано, просто наш милый Людовик не знал, как себя вести, – сказала она, стиснув зубы от гнева. – Видишь ли, Юго, чтобы сохранить нашу тайну, мы должны ставить себе некоторые ограничения – такова цена нашего выживания. Но Людовику плевать на все, кроме его личных прихотей.
Тот, о ком шла речь, укрывшись за завесой своих слишком длинных волос, по-прежнему не поднимал головы, как будто его присутствие здесь ускользало от его сознания, как будто все это не представляло для него никакого интереса. Тем не
