Михаил Рогожин - Супермодель в лучах смерти
Антигони слушала внимательно, лишь изредка напоминая:
— Ты поешь, поешь…
Но Любе было не до рыбы и салатов. Она вновь переживала свои страдания. И чем дольше рассказывала, тем очевиднее понимала их незначимость. Невероятно, но мало-помалу она освобождалась от пережитого. То, что совсем недавно казалось трагедией, сейчас, под зеленью ресторана «Парадиз», превращалось в дурацкую историю. Граф Нессельроде, которому она, естественно, уделила больше всего внимания, показался ей уже не аристократически-недоступным мужчиной, а утомленным жизнью и женщинами немолодым человеком.
Антигони, судя по реакции, хорошо понимала Любу и разделяла ее оценку событий.
— Такие люди не годятся для серьезных отношений. Поверь, Люба, они слишком зависят от собственного, ими же созданного, имиджа. Пусть ваша связь так и останется красивым эпизодом.
Люба не сказала, что между ней и графом так ничего и не произошло. Женская гордость не позволила в этом признаться.
— Пойми, Антигони, мне совершенно некуда приткнуться. Закончится круиз, все разъедутся по домам. А мне куда? В Ростов возвращаться боюсь. Кто-нибудь решит, что Воркуту арестовали по моей наводке, и все, хана Любочке.
На лице Антигони отразилось неподдельное сочувствие. Даже не видя ее глаз за большими черными очками, Люба поняла, как близко к сердцу она восприняла ее рассказ. Гречанка нервно закурила и произнесла странную фразу:
— Сама судьба указала мне на тебя. Наша встреча не случайна. Я бы все равно познакомилась с вашими русскими девушками. Но в тебе интуитивно почувствовала то, что мне необходимо.
Люба не поняла ее, но по энергичности и уверенности голоса Антигони догадалась, что речь идет о чем-то большем, нежели просто об обычном знакомстве.
Тем временем гречанка заказала кофе и несколько засуетилась, прежде чем призналась:
— Мне нужно попасть на ваш корабль. Я думала, кто-нибудь из девушек незаметно, в общей группе, проведет меня. Но теперь планы меняются…
— Для чего проникать на корабль? Купи билет, — удивилась Люба.
— Хорошо, слушай, — решительно начала Антигони. — Тот мужчина, с которым я рассталась… он грек и является владельцем этого судна.
— Апостолос Ликидис! — охнула Люба.
— Да. Господин Ликидис.
— Но он же там с женой! — поразилась она признанию подруги.
— Вот потому-то я и должна оказаться на корабле тайно.
— А зачем?
— Этого я тебе сказать не могу. Но не волнуйся, убивать его я не собираюсь. Просто необходимо кое-что выяснить.
Люба совсем потеряла голову. Опять, в который раз, именно она готова вляпаться в очередную, покрытую мраком историю. В ее глазах промелькнул страх.
Антигони поняла, что несколько поторопилась, и принялась успокаивать девушку.
— Нет. Ты тут никак не пострадаешь. Просто, узнав о твоей ситуации, я подумала, что мы можем друг другу помочь.
— Ты мне? — не поверила Люба.
— Конечно! Смотри, как ловко можно все устроить. Ты остаешься в Афинах, а я вместо тебя отправляюсь в обратную дорогу. Правда, здорово придумано?
Люба от неожиданности буквально разинула и без того вечно приоткрытый рот.
— Тебя же арестуют, — прошептала она и, стараясь сообразить, какие последствия грозят гречанке, объяснила: — На корабле после убийства женщины полно полицейских. Они сразу же обнаружат тебя. Куда ты там спрячешься?
Антигони рассмеялась звонким смехом.
— О, это не проблема!
— Ну ты даешь!.. Надо же такое придумать, — Люба поражалась легкомыслию гречанки.
— Нет. Не так все невозможно. Сейчас мы поедем ко мне. Я тебе все покажу и отдам свои документы. А ты мне свои. Завтра корабль отчаливает, на нем я выясню все свои дела и вернусь. После этого помогу тебе с видом на жительство! Познакомлю со своими друзьями, и ты станешь афинянкой. А уж мужа в Греции найдешь за одну минуту. Только немного выучишь язык.
Люба не верила своим глазам, ушам… собственным мозгам. И только сердце бешено стучало и замирало от предложения Антигони.
— Неужели так просто — раз и поменялись? Тебя же задержат! Решат, что ты террористка!
— Ерунда, хозяин судна — мой, хоть и бывший, но любовник. Лучше подумаем о тебе. Ты же сама призналась, что в России тебя никто не ждет?
— Я не против остаться в Греции. Просто боюсь. Граф разрешил мне взять сколько угодно денег. Я могу заплатить за жилье. Но меня же начнут искать! Объявят тревогу!
Антигони рассмеялась так, как смеются взрослые над страхами детей. Она протянула руку, словно боялась, что Люба возьмет и сбежит.
— Идем в туалетную комнату и поглядимся в зеркало!
Они вышли из-за стола и скрылись в пластиковом лабиринте, ведущем в туалетные комнаты. Там, перед большим, во всю стену зеркалом Антигони сняла шляпу и очки. Люба смотрела на нее во все глаза. Черные кудряшки гречанки, отброшенные назад, — единственное, что не совпадало в их внешности. Хотя, конечно, только на первый взгляд. Глаза у них были совершенно разные и по цвету, и по форме. Но носы на удивление одинаковые. Тонкие и длинные. Но верхом похожести оказались полураскрытые рты, сразу же растянувшиеся в одной и той же непосредственной улыбке.
— Ну, ты даешь… — восторженно произнесла Люба, не отрывая глаз от зеркала. — Вроде мы с тобой не сестры, а смотримся почти близняшками.
Антигони звонко рассмеялась и, обняв Любу, принялась кружиться по туалетной комнате.
— И никто нас не различит. А фигуры-то, фигуры, взгляни!
Она повернулась к зеркалу боком и задрала юбку. Маленькая попка с легким изгибом переходила в узкие бедра. Люба последовала примеру подруги. Они стояли с задранными юбками и изучали ноги друг дружки. В этот момент в туалетную комнату зашла пожилая дама и ахнула, увидев эту картину.
Девушки рассмеялись и бросились бежать, оставив даму в полном недоумении. Они вернулись за свой столик, и Антигони предложила:
— Едем немедленно ко мне. Ты должна померить мои платья. А я подобрать твой макияж. Завтра пойдем в парикмахерскую, мне выщипают точно так же брови и покрасят волосы в твой цвет. А ты перекрасишься в мой.
Она расплатилась с официантом и поспешила к своему маленькому «фиату». Люба шла за ней, боясь задавать себе каюте бы то ни было вопросы. Она была настолько ошарашена всем происходящим, что потеряла способность мыслить и действовать самостоятельно. Какая-то неведомая сила толкала ее вперед и совсем не давала возможности опомниться.
Антигони развернула машину и помчалась назад в Афины.
— Я живу в рабочем квартале. Он не очень престижный, но зато расположен близко от центра. И сравнительно дешевый… Запомни — улица Збаруни. А район называется Лофук Скузе. Скоро неподалеку построят метро и разобьют большой парк со всякими увеселениями, и здесь станет пошикарнее, а пока — тихий и довольно провинциальный кусочек Афин. Иностранцам такие не показывают.
Антигони проехала площадь Омонию, оставила слева высотную гостиницу «Станлей» и миновала железнодорожный вокзал. Люба приготовилась увидеть что-то типа трущоб, но каково было ее изумление, когда они через несколько минут въехали в очаровательный район с невысокими домами, балконы и террасы которых были украшены буйной зеленью: пальмами, фикусами, крокусами и многими другими неизвестными Любе растениями. Разноцветные яркие тенты закрывали окна и бросали спасительную тень на балконы. У каждого подъезда стояли в кадках небольшие деревца. Крылечки сверкали чистотой. Маленькие магазинчики, расположенные почти в каждом доме, создавали впечатление, что все здесь существовало для жителей и носило почти семейный характер. В этом было что-то от Одессы, только Одессы, представленной в сказочном сне.
— Тебе может стать скучно. Тогда сядешь на автобус и через десять минут окажешься на Омонии. А там уж смотри в оба. Греки любят заигрывать с девушками, особенно блондинками.
Они остановились возле стеклянных дверей подъезда. Антигони открыла их своим ключом и пропустила вперед Любу. В холле стояла высокая, стройная пальма и висело зеркало в красивой деревянной раме, дававшее возможность осмотреть себя с ног до головы.
Тесный лифт на двух человек поднял их наверх. В доме на каждом этаже была только одна квартира. Антигони жила на четвертом. Квартира была крохотная, но двухкомнатная. Без всякой прихожей или коридорчика. Сразу — комната, метров двенадцать. Окна не было, вместо него на широкий балкон под набивным тентом вела стеклянная дверь, бесшумно отъезжавшая в сторону. На стене, напротив входа, висело большое овальное старинное зеркало в золоченой раме, что придавало комнате дополнительный простор. Под ним у стены стоял маленький мягкий диванчик. У другой стены был оборудован уголок, где разместилось деревянное резное кресло, такая же скамейка и столик. Рядом стоял маленький телевизор.
