Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Норов видел, что Сережа ни словом не упоминал ни про Костю Ляха, ни про Петро. Его молчание относительно Кости еще можно было как-то объяснить, — в конце концов, Сережа был далек от бандитских кругов и судьба известного полтавского бригадира его не особенно волновала. Но ведь Петро-то являлся близким родственником его жены! Не могло же его внезапное исчезновение оставить их обоих равнодушными! Тем более что у Петро осталась семья, малолетние дети…
Нет, Сережа, несомненно, о многом догадывался! Но он не желал знать правду, он ее боялся. Он прятал голову под крыло, — так он поступал всегда. В этом трусливом молчании он был весь. Тот Сережа, которого Норов прежде не понимал, но теперь знал как облупленного, до кончиков ногтей, до донышка его мелкой души. Он обманул и предал Норова не по подлости, а по слабости; все по тому же нежеланию знать правду. А сейчас по слабости просил его о помощи.
Он был слабым человеком, слабым и ненадежным. Но в одном, по мнению Норова, на него можно было положиться: Сережа не был вором. Он вышел из тех же интеллигентских кругов, что и сам Норов; в этих кругах могли дать слабину, испугаться, спрятаться. Но в них не крали.
***
Кровь бросилась в голову Норова и застучала в висках. Он смотрел на Анну и не видел ее, у него расплывалось в глазах.
— Зачем ты это сделала?! — не слыша своего голоса, в бешенстве закричал он.
— Я хотела, чтобы ты уволил Серпер! — пролепетала она дрожащими губами. — Она интриговала против меня, искала тебе новых помощников, пыталась от меня отделаться! Я боялась, что ты ее послушаешь…
— Ты что, совсем идиотка?! — грубо и зло оборвал Норов. — Да я бы ее и так выгнал! Из-за каких-то бабьих страхов ты меня предала?!
— Я не предавала тебя! — испуганно вскрикнула Анна. — Разве я могла тебя предать?! Я понимаю, что совершила ужасную подлость, но я не хотела! Клянусь тебе, не хотела!.. Я без умысла! — Она всхлипнула. — Ты же понимаешь, что я никогда не смогла бы сознательно причинить тебе зла! Я собрала все эти документы для тебя… из них было видно, что она ворует, Серпер! Что они все там воруют! Я думала, ты ее уволишь, а ты возил их с собой… и ничего не предпринимал… неделю за неделей…
Она всхлипывала все чаще.
— Я поняла, что ты решил оставить все как есть! А Серпер мне сказала: «Все равно ты отсюда уйдешь!». И… я… ревновала ее к тебе!
Она задохнулась слезами, но Норова это не смягчило. Гаврюшкин поднялся, неловко подошел к ней, хотел обнять, но она замахала на него руками.
— Я не думала, что эта публикация причинит какой-то вред тебе! — причитала она сквозь всхлипывания. — Я консультировалась с двумя юристами, они мне сказали, что для тебя это совершенно безопасно! Что тебе ничего не будет!
И видя, что все ее объяснения бесполезны, что он остается чужим и враждебным, она завыла, как простая баба на похоронах. Лицо ее сделалось некрасивым.
— Почему ты не призналась мне раньше?
— Я… я… не смогла!.. У тебя был такой трудный период… Прости!.. Прости, пожалуйста! Я приехала сюда сейчас, чтобы рассказать тебе правду.
— Но ты ее не рассказала!
— Я… не успела… Я испугалась потерять тебя… навсегда!
— Паш, да хватит ее мучить! — не выдержала Ляля. — Она ж не со зла! Ты погляди на нее, неужели тебе ее не жалко?
— Нет! — отрезал Норов. — Мне никого из вас не жалко!
Рыдающая Анна протянула к нему руку, но он отступил.
— Не подходи! — проговорил он с отвращением.
— Прости, прости, пожалуйста! Я не хотела! Я бы лучше умерла, чем причинила тебе вред! Я хотела лишь вывести ее на чистую воду…
Ему было жарко и не хватало воздуха. Он сдерживался из последних сил и боялся, что вот-вот потеряет самообладание.
— Дура! — зло выплюнул он и выскочил с кухни.
Забыв про острую боль в боку, он пулей взлетел по лестнице, ворвался в свою спальню и лихорадочно принялся одеваться. Анна в слезах вбежала следом.
— Прости меня, пожалуйста! — молила она, подвывая. — Я собиралась признаться тебе… мне не хватило мужества!
— Уйди отсюда, — процедил он сквозь зубы. — Я тебя видеть не могу!
— Не говори так! Не говори так, я прошу тебя!
Он шагнул к двери.
— Прочь с дороги!
— Куда ты? Не уходи, пожалуйста! Я прошу тебя! Ну пожалуйста!
Гаврюшкин, не усидев на кухне, тоже поднялся следом за женой, не зная, как ее утешить.
— Ань, да идет он на хер! — с состраданием выговорил он. — Сдался он тебе, хорек старый!
— Когда я вернусь, чтоб вас обоих тут не было! — отчеканил Норов. — Ни тебя, ни этого твоего…
Он не договорил. Анна попыталась преградить ему дорогу, но мимо нее и ее мужа, высоких, красивых, крупных, он, маленький, худой, яростный, с распухшим безобразным лицом, вылетел прочь.
Глава вторая
Темнота на улице была беспросветной. Тяжелые мартовские тучи, обложив небо, прятали и луну, и звезды. Где-то вдалеке, меж деревьями, мерцали огоньки Кастельно, но дороги они не освещали. Норов ринулся в гору, ничего не видя вокруг, будто в черной бездне. В спешке он не захватил фонарика и теперь то и дело соскальзывал с асфальта на обочину, в мокрую траву, выскакивал назад, забирал в противоположную сторону и двигался зигзагами.
Черт, как она могла?! Он так доверял ей! Он доверял ей больше, чем кому бы то ни было! Чем всем на свете! Что вообще-то, Кит, свидетельствует лишь о том, что ты никогда не умел разбираться в людях. Гаврюшкин прав: ты не был таким умным, как думал о себе. Ты и сейчас не такой умный, Кит… Идет он к черту, Гаврюшкин! Идут они оба к черту! Пусть катятся на все четыре стороны вместе с этой вечно жующей Лялей! Откуда они все взялись на мою голову?! Постой, Кит, а как же любовь? Любовь с чужой женой? Мне не нужна чужая жена! Мне вообще никто не нужен!
Пронизывающая боль в боку не позволяла набрать в легкие воздуха, и он дышал
