Точки пересечения. Завещание - Михаил Яковлевич Черненок

— Жена Зоркальцева знает об этом?

— Татьяна Петровна о муже говорит только хорошее.

— А зачем Зоркальцев взял в сберкассе семь тысяч?

— К сожалению, никто из окружающих Геннадия Митрофановича об этом не знает, — Маковкина поправила ладонью прическу. — Мне не дает покоя мысль: не пытается ли Зоркальцев скрыться от ответственности?..

— Если Геннадий Митрофанович действительно умный человек, — сказал Бирюков, подумав, — то он без труда мог сообразить, что скрываться от правосудия — занятие бесперспективное. Знаешь, где его машина обнаружена?

— Знаю и не могу понять, что занесло Зоркальцева в ваш район… В общем, дело запуталось. В придачу ко всему, Людмила Егоровна Харочкина вдруг повела себя неузнаваемо. Думаешь, зачем она сегодня приходила? Потребовала назад свою жалобу. Дескать, никаких претензий у нее к Зоркальцеву нет.

Бирюков откинулся на спинку стула.

— Любопытно…

— Очень. Говорит, написала сгоряча. Я, конечно, ответила, что подобные дела за примирением сторон или по желанию потерпевшей прекращению не подлежат. Ох как вспыхнула при этом Харочкина! Чего только не наговорила! К слову, какой, думаете, ее возраст?..

— К вопросу о возрасте есть шутка: «Следователь посмотрел на заведующую магазином и понял, что ей можно дать столько лет, на сколько она выглядит».

Маковкина улыбнулась:

— А если без шуток?

— Судя по внешности… Близко к пятидесяти.

— Вот и ошиблись! Тридцати пяти еще нет.

— Во сколько же годиков она обзавелась Анжеликой?

— В семнадцать.

— Значит, дочь не так уж отстала от мамочки. Что за семья?

— Родители Анжелики — люди практичные. Людмила Егоровна заведует приемным пунктом макулатуры, в обмен на книжные талоны. Евгений Евгеньевич — скромный завхоз овощной базы. В отличие от супруги, неприметный лысый человечек.

— Хорошо живут?

— Между собою как кошка с собакой, а в материальном смысле — неплохо. Собственную автомашину «Нива» имеют.

— На какой же ниве они столь богатые плоды собирают?

Маковкина пожала плечами:

— Сама порою удивляюсь, из каких только источников некоторые люди умудряются извлекать нетрудовые доходы! Однако сегодняшняя наша задача — не с доходами Харочкиных разбираться. Надо срочно найти Зоркальцева.

— Задача ясная, хотя и со многими неизвестными, — словно уточняя, проговорил Бирюков. — Придется идти по кругу знакомых Геннадия Митрофановича и суживать этот круг до минимума.

Глава VI

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга: плечистый, чуть не в ширину дверного проема, Антон Бирюков и невысокая полненькая Галина Терехина. Будто не веря своим глазам, она всплеснула руками:

— Антошка! Великан! Неужели это ты?! — И, приподнявшись на цыпочки, еле-еле дотянулась губами до его щеки.

Бирюков подхватил бывшую соклассницу под мышки, легко поднял ее на вытянутых руках перед собой и тоже поцеловал в щеку.

— Здравствуй, Галка! Это — я.

— Получил мое письмо? Ой, проходи в комнату! Хорошо, что приехал! Представь себе, вчерашним вечером видела Танечку Зоркальцеву — она убита горем! Если, не дай бог, с Геной случилось что-то серьезное, Танечка не перенесет… Представь, она по-настоящему любит Гену. Такой ужасный кошмар!..

Бирюков улыбнулся.

— Галочка, ты сейчас — вылитая Трындычиха из «Свадьбы в Малиновке».

— Извини, Антон, я потрясена трагедией Зоркальцевых, — Терехина провела Бирюкова в комнату со скромной обстановкой, усадила на диван и, присаживаясь рядом, спросила: — Что нового в нашей родной Березовке, в районе?

— Березовка — на прежнем месте. Недавно новый Дворец культуры там отгрохали — с паркетом и люстрами, словно в оперном театре. Ну а районные новости… враз не перескажешь.

— Сам-то как живешь? Все еще не женился?

— Работы много, некогда невесту подыскать, — с улыбкой ответил Антон. — У тебя какие успехи на семейном фронте?

— Мой «семейный фронт» давно развалился.

— Почему?

Терехина махнула рукой:

— Как теперь модно говорить, не сошлись характерами. Замуж выходила за Володю Милосердова. Вместе учились в пединституте. Я — на филфаке, Милосердое — на инязе. Прекрасный парень был, умница. Когда женились, он работал переводчиком в «Интуристе», постоянно общался с иностранцами и, представь, отъявленным фарцовщиком сделался. Какой только заморской дряни в дом не тащил! Джинсы, рубашки, подтяжки, жевательную резинку, сигареты и даже пустые бутылки с импортными наклейками. После, как прожженный барыга, продавал эту дребедень втридорога. Не поверишь, квартира наша была похожа на комиссионный магазин или, точнее, на контрабандный притон, где постоянно толклись какие-то сомнительные типы. Знал бы ты, сколько я уговаривала Володю прекратить этот поганый бизнес… Ничего не помогло. В конце концов он обозвал меня дурой-идеалисткой, сложил в чемоданы свои импортные тряпки и ушел. Как я и предполагала, темные делишки для него добром не кончились. Вскоре после нашего развода Милосердова выгнали из «Интуриста». Теперь работает официантом то ли в «Садко», то ли в «Орбите». В прошлом году приходил мириться, но получил от ворот поворот. Представь себе хоть на минутку: у меня, учительницы, муж — официант. Позорище!

— Говорят, не место красит человека…

— Правильно говорят, если это касается умных, порядочных людей. Милосердое же, как я убедилась, окончательно потерял совесть. Его нынешняя цель — иметь, кроме зарплаты, не меньше тридцати рублей каждый вечер. Скажи, Антон, положа руку на сердце, разве порядочный человек с высшим образованием, владеющий французским, английским и немецким языками, станет по-холуйски гнуть спину и унижаться перед ресторанными гуляками ради чаевых?

— Каждый по-своему с ума сходит, — отшутился Бирюков.

— Жалко ведь таких «сумасшедших»… Извини, Антон, я опять вернусь к трагедии Зоркальцевых, — внезапно сказала Терехина. — Милосердое, конечно, не успел раскрыться как личность. Сразу после института Володя нашел теплое местечко, стал ловчить и обогащаться, а Зоркальцев — другой человек. Я с ним в одной школе работала. Лучшего математика и физика у нас не было. Представь себе, трое его учеников уже стали кандидатами наук. Не преувеличиваю, даже откровенных лентяев и тупиц Гена умел научить своим предметам. И вот такой способный педагог бросил преподавательскую работу и ушел на завод, где вынужден был подрабатывать репетиторством. Когда писала тебе письмо, я не знала об этом. Вчера Танечка, жена Зоркальцева, рассказала, что у Гены не было ни минуты свободной. Представляешь, он вынужден был даже возить репетируемых к себе на дачу. Давал им там задания, а сам ухаживал за дачным садом и прибирал участок.

— А за девочками не ухаживал на даче?

— Антон! Гену можно подозревать в каких угодно смертных грехах, только не в этом. Более гармоничной семьи, чем у Зоркальцевых, я не встречала, — Терехина вдруг спохватилась. — Извини, ради бога! Обеденное время давно миновало, а я так обрадовалась твоему появлению, что даже не спросила: ты голоден?

— Если предложишь стакан чаю, не откажусь от угощения.

Дальнейший разговор продолжался за обеденным столом. Побочными