Николай Рябов - Лето быстрых перемен
– Завтра сумасшедший день и хотелось бы выспаться! – без затей пояснила Юлька. – Когда продаешь косметику, люди чаще обращают внимание на твою внешность, чем на цены.
– Ты работаешь в магазине?! – удивился я, будучи уверенным, что после окончания архитектурного факультета Юлька обязательно трудится где-то по специальности.
Она громко расхохоталась:
– Никаких прилавков! Сетевой маркетинг – лучший вариант для тех, кто решил добиться успеха!
Юлька флиртовала умело и не стала обнаруживать свой интерес ко мне в первые дни после знакомства, чувствуя, что рыбка заглотнула приманку.
Я позвонил ей на следующей неделе и предложил съездить на сольный концерт Макаревича. Предложение было с благодарностью принято.
После культурного мероприятия мы прогулялись по городу, а потом ещё часа два сидели в кафе. Как и в день знакомства, Юлька обаяла меня не только внешностью, но также своим оптимизмом и отлично развитым чувством юмора. Последнее качество, наверное, и стало тем самым мостиком, по которому моя новая подружка стремительно перескочила через разделяющую нас возрастную дистанцию, и приблизилась к моему сердцу на опасно близкое расстояние.
В тот вечер, вместо того, чтобы везти Юльку домой, мы отправились ко мне на Шоссейную и провели там чудесную ночь.
Помнится, утром, когда мы, наконец, вылезли из постели и позавтракали, моя гостья начала внимательнее знакомиться с квартирой и очень быстро завернула в маленькую комнату (обычно, я использовал её как домашний кабинет). Обилие справочников и всевозможной специальной литературы по экономике и банковскому бизнесу произвело тогда на Юльку сильное впечатление.
– Ты ещё умудряешься ходить на работу? – не без восхищения спросила она, разглядывая корешки книг.
Конечно, на полках имелась и юридическая литература, но Юлька почему-то не обратила на неё никакого внимания и, скорее всего, утвердилась в мысли, что я продвинутый экономист, имеющий дело с банками и банковскими операциями.
Тогда я не стал признаваться, чем в действительности занимаюсь. Не знаю почему, но в те счастливые дни казалось, что узнай вдруг Юлька о месте моей работы, и наши отношения быстро потерпят крах или же их постигнет трудное испытание с непредсказуемым концом, к чему я совершенно не был готов и чего стремился избежать любыми средствами.
Месяца через два, уже после того, как мы стали встречаться по три-четыре раза в неделю, и я всерьёз начал подумывать о женитьбе, в голову пришла идея о поездке на юг.
«Где-где, а на курорте у меня будет достаточно времени, чтобы сделать Юльке предложение и спокойно утрясти все остальные вопросы», – рассудил я и стал искать подходящее турагентство.
Владельцем интересующей меня нотариальной конторы являлся Михаил Хоботов. Судя по имени и фамилии, это был чистый русак без малейшего намека на латышские примеси.
Как бы ни хотелось, я решил не спешить с поездкой на улицу Качалова, прежде чем не разузнаю о Хоботове чего-то стоящего внимания, если, конечно, это стоящее вообще имелось в природе.
Сказать по правде, у меня периодически возникали сомнения относительно верности этого направления поиска, но, кроме воскресных фотоснимков и Юлькиной записки с телефоном, я ничем не располагал, и в подобной ситуации приходилось надеяться лишь на опыт и интуицию.
В Москве зарегистрированы сотни, если не тысячи нотариальных контор, но из этой внушительной россыпи меня в эти дни интересовала лишь одна – Хоботовская, и информацию о её владельце я собирался раздобыть во что бы то ни стало.
Обзвон коллег, в том числе муровцев, дал лишь самую общую информацию, из которой стало известно, что Хоботов переехал в Москву из Питера и что конторе его немногим более двух лет. Вот, пожалуй, и всё, что удалось узнать по Михаилу Александровичу, прежде чем я обратился к Жене Мокроусову – своему однокашнику по юрфаку, который последние двадцать лет трудился в органах госбезопасности и уже давно носил погоны подполковника ФСБ.
Женьку удалось повидать в среду с утра, благо я созвонился с ним накануне и пообещал, что в положенное время завезу его на работу.
По дороге из Беляево я, не забывая о знаках и светофорах, поведал Мокроусову о проблеме, сознавшись, что в ней замешана моя женщина.
– Если бы не это, я вряд ли просил о помощи, – признался я и Женька кивнул свой крупной, рано поседевшей головой с коротким ёжиком волос.
– Думаешь, Хоботов успел наследить? – в низком голос приятеля слышалось сомнение.
Я пожал плечами:
– Может, и нет! Твоя контора лучше, чем кто-либо знает о чужих грехах, вот я и решил проверить…
Женя хмыкнул, и эта ухмылка моментально напомнила мне прежнего Женьку Мокроусова, с которым мы давным-давно учились в параллельных группах, и частенько сидели на лекциях рядом.
– По-моему, ты преувеличиваешь наши возможности, – возразил он потом, скорее, напрашиваясь на комплимент, нежели из скромности.
– Жека, было бы кому прибедняться!
Мы расхохотались, и он тут же начал расспрашивать об общих знакомых, которых не видел много лет и чей след давно потерял в огромной стране.
Когда я остановился рядом с Лубянкой, Женька крепко пожал мне руку – с годами его ладонь ничуть не утратила силу.
– Будет что-то стоящее, позвоню, – сказал он перед тем, как захлопнуть дверцу, и потом зашагал к огромному зданию, один лишь вид которого всегда наводил меня на мрачные мысли о силе и бездушии государственной машины.
В тот же день банкирская жена, за которой я продолжал следить с неослабевающим вниманием, едва не прокололась.
Как уже было сказано, в дневное время, Гнедина не сидела в «Камелоте», а предпочитала колесить по городу в «Брабусе», читать книжки в парке или прохаживаться по магазинам. Ещё одним увлечением Елены Константиновны был бассейн, который она посещала регулярно и с видимым удовольствием.
Огромный водный центр «Царство Нептуна» располагался на Рублёвском шоссе и занимал территорию ничуть не меньшую, чем княжество Лихтенштейн. Кроме великолепного Аквапарка, здесь находилось ещё и несколько крытых бассейнов, в которых день-деньской не смолкал плеск воды и радостные крики многочисленных почитателей водных видов спорта.
Я мог лишь догадываться, почему Гнедина проигнорировала бассейн «Камелота», который всегда был у неё под боком и по своему оснащению, наверно, ничем не уступал рублёвскому. Тем не менее, банкирская супруга с завидным упорством посещала именно «Царство Нептуна», чуть ли не через день, паркуя рядом серебристый «Брабус».
Обычно я наблюдал за Еленой Константиновной со зрительских трибун, где в дневное время всегда хватало родителей, а также дедушек с бабушками, которые самозабвенно любовались тренировкой своей малышни.
Гнедина находилась в соседней 50-метровой ванне, отлично просматриваемой с моего наблюдательного пункта. Вероятно, у неё хватало средств на аренду всей дорожки, потому что, в отличие от соседей, Елена Константиновна, всегда плавала в одиночестве.
Во время нашего четвертого «совместного» посещения водного царства, к гнединской дорожке подошёл один из тамошних тренеров, который прежде не раз и не два бросал на красавицу любопытные взгляды. Парень был отлично сложен и имел внешность отъявленного сердцееда.
Не знаю, о чём разговаривал этот аква-Казанова с Гнединой, но после тренировки они укатили из Центра вдвоём, что я тут же не преминул сфотографировать.
Пока я висел у них на «хвосте», гадая, в какой ресторан направляется парочка, гнединский «Брабус» шустро пересёк Можайское шоссе и чуть позже свернул налево к жилым кварталам. Попетляв минут десять среди пыльных однотипных зданий, он, наконец, замер рядом с серой плиточной шестнадцатиэтажкой.
Из машины они вылезли оба, однако, в отличие от своего спутника, Гнедина не стала заходить в подъезд.
«Похоже, парень заехал домой за деньгами или просто переодеться», – предположил я, мысленно прикидывая вырисовывающуюся перспективу.
Надежда на то, что скоро у меня в руках будет требуемый материал, сразу приободрила, позволив даже на время забыть о личных неприятностях.
«Не долго отнекивалась красавица! – без радости подумал я о банкирской супруге. – Выходит, Гнедин верно оценил ситуацию».
Меньше чем через десять минут рядом с Еленой Константиновной вновь появился её знакомый. Судя по всему, он и не думал переодеваться.
Красавчик передал Гнединой какую-то книжку и, сказав ей несколько фраз, протянул руку для прощания.
Я выругался от досады, когда минутой позже Елена Константиновна опять забралась в «Брабус» и, бросив книгу на переднее сиденье, медленно покатила прочь.
Уже потом, просматривая отснятый материал, мне удалось разглядеть название той книжки. Кажется, это была «Дыхательная гимнастика пловца».
