Ольга Лаврова - Из жизни фруктов
-- Викулов? -- ахает Кибрит.
-- Да. Мы на верном пути. Там и там -- огурчики-помидорчики. Шишкин, видно, с базой... -- Томин замком сцепляет руки. -- Лично мне задача ясна. Вплотную заняться Шишкиным и разведать стиль жизни Викулова. С тремя курсами юридического он там у них небось подпольная служба безопасности.
Знаменский предостерегающе поднимает палец:
-- Вот он -- твой старинный знакомый. Ты понял? Держись от Викулова на пушечный выстрел. Если ты с ним вздумаешь встре-титься, а Саковин узнает...
-- Да, пожалуй, ссылкой на любознательность не отделаешься. Понял, остерегусь... Ну вы мне -- ни пуха, а я вам -- как полагает-ся, и ушел. Привет!
Томин стремительно выходит. Кибрит оборачивается к Зна-менскому:
-- Кажется, немного просветлело, а?
-- Совсем немного. Мы не разгадали главного: цель? На кой шут убирать со сцены следователя Знаменского? Рассердится народный контроль и вместо меня троих пошлет!
-- Этого они могут как раз не понимать. Ты слишком напористо пошел -испугались, что опасен, и начали огород городить.
-- О-хо-хо... Они там та-ак все понимают!.. Ну тем более -- надо работать. Выкроишь часок?
-- По линии криминалистики?
-- Да, я тут приволок кое-какие документы. -- Пал Палыч достает из шкафа кипу толстых бухгалтерских подшивок с много-численными закладками.
-- Батюшки!
-- Не экспертиза, Зиночка, не пугайся. Просто посмотри. Очень нужно!
Кибрит печально усаживается за стол.
-- Голубые закладки -- это акты о недостачах. -- Знаменский раскрывает подшивки и показывает: -- Тут то и дело встречается фамилия Старухин.
-- Вижу.
-- Приглядись тренированным оком: действительно подписи учинены одной рукой? Может, фальшивки?
-- Сам-то куда?
-- Сгоняю на базу. Спрошу все-таки подлеца Малахова, за что он мне деньги платил. Пусть в глаза скажет!
* * *
Непонятно, как сыщики прошлого обходились без телефонно-го кабеля? Нет, правда, попробуйте себе представить. Совершен-но немыслимо...
-- Девушка! Междугородная! -- кричит Томин. -- Не разъеди-няйте, пожалуйста, человека пошли искать!..
Некоторое время он ждет, но вот обрадованно встрепенулся.
-- Алло, товарищ Панко! Майор Томин приветствует. Не забы-ли?.. Здравствуйте-здравствуйте. Живы-здоровы?.. Какая-нибудь у вас там клубника для базара не поспела? Только цветет? Ну тогда редиска, не важно. Мне очень надо, чтобы вы приехали... Да, по поводу Шишкина, но история приняла неожиданный оборот. Скажите, вы помните в лицо тех, кто прогонял вас с черешней?.. Прекрасно. Тогда убедительно прошу... Договорились, буду встречать.
* * *
У стены склада четвертого цеха греется на солнышке какой-то человек в рабочих брюках. А на железнодорожных путях стоит несколько полуразгруженных вагонов с длинными парниковыми огурцами.
-- Почему все открыто, а товар не принимают? -- спрашивает подошедший Знаменский, окинув взглядом эту картину.
-- А? -- сонно откликается человек. -- Мне покараулить веле-ли.
-- Где Малахов?
-- Не знаю, это Васькина товар. Они все там. -- И он машет в сторону конторы, стараясь отвязаться от Знаменского, мешаю-щего дремать.
В конторе вокруг стола расположились Васькин, Лобов и один из перекупщиков с рынка, который участвовал в избиении Панко. На столе -бутылки из-под водки и остатки немудреной, на скорую руку закуски.
Лобов с виду трезв, Васькин -- навеселе, перекупщик изрядно "нагрузился" и очень доволен жизнью. При виде Пал Палыча он не проявляет никакого беспокойства: не знает, кто это.
-- А я ему: ты с нами не носил, ты с нами не таскал. Законно? -продолжает он содержательную беседу.
Его не слушают. Лобову неловко, он встревожен и старается замаскировать это усиленной вежливостью: вскакивает навстре-чу Знаменскому, говорит "здрасьте" и остается скромно стоять в стороне. Васькин неприятно поражен появлением следователя, а в первый момент и испуган. Но испуг быстро переходит в наг-лость. Потянулся было убрать с глаз долой бутылку, но подержал за горлышко и оставил на месте.
-- Общий поклон, -- неприветливо говорит Пал Палыч.
-- Опять к нам? -- буркает Васькин.
-- Ну чего ты? -- благодушно замечает парень, обиженный за гостя. -Налей человеку! Садитесь, не брезгайте!
-- Разве ваша смена? -- спрашивает Знаменский Васькина.
-- Заболел Ваня. Перенервничал. Пришлось подменить. А у нас тут... пир во время чумы. Присоединяйтесь. Чума -- ваша, закуска -- наша.
Перекупщик охотно смеется.
Запланированный разговор с Малаховым сорвался, но, похоже, Знаменский не напрасно приехал.
-- Я вам не начальство, но все же -- что это значит?
-- Обеденный перерыв. Ну и освежились малость с горя. Опять недогруз у нас.
-- Кто этот товарищ? -- указывает Пал Палыч на перекупщи-ка.
-- Да... от общественности. Откликнулся помочь при составле-нии акта.
-- Не вы ли легендарный Старухин?
-- Не-ет, -- тянет парень, туго начиная что-то соображать. -- Я обыкновенный.
-- Он с соседней автобазы, -- говорит Васькин. -- Феоктистов он.
-- Ну да... Я вообще случайно зашел... -- бормочет парень и икает.
-- И этот гражданин удостоверяет у вас факт недостачи груза?
-- Да он в порядке был. Как, Лобов?
-- В полном порядке, -- торопливо подтверждает Лобов. -- С одной рюмки вдруг повело...
-- Ты иди отдыхай, -- советует Васькин парню со значением.
Парень начинает выбираться из-за стола.
-- У товарища есть с собой какие-нибудь документы?
-- Зачем? -- нахальничает Васькин. -- Мы его знаем, не сомне-вайтесь.
-- Дайте мне акт.
-- По четырем вагонам пять тонн тю-тю, -- "сокрушается" Васькин, подавая акт. -- Всякую совесть поставщик потерял!
Пока Знаменский просматривает акт, парня подхватывает и уводит Лобов.
Знаменский звонит:
-- Антонина Михайловна? Я на складе у Васькина. В руках держу акт недостачи, который вызывает у меня большие сомне-ния... Потому что за бутылкой. Так называемый общественник лыка не вяжет... Да-да! Прошу прислать представителей для второй проверки. И пусть наш товарищ из народного контроля подойдет тоже... Сейчас направлюсь в бухгалтерию, затем к вам. Все.
Васькин язвительно усмехается следователю в спину: валяй, мол, суетись, меня не ухватишь, не проглотишь.
* * *
Той же позиции он держится, представ перед разгневанной Чугунниковой:
-- Да ничего он не сделает. Пускай хоть с ружьями оцепляет! Хоть сто раз перевешивает! Сколько по акту не хватает, столько и не хватит.
-- Увез уже?
-- Конечно, скинул. Что я -- маленький?
-- Опять в рабочее время прикладываешься! От тебя за три метра... -машет Чугунникова ладонью перед лицом.
Васькин немного отодвигается.
-- Ну, поддатый. А если я вторую смену подряд? Не железный. Могу принять для бодрости?
-- Да не при следователе же!
-- Да кто его знал, что он заявится! Никак не должен был прийти. Он уже, Антонина Михайловна, предмет с того света. Викулов тут...
Чугунникова протестующе поднимает руку.
-- Не желаю ничего знать! Оставь при себе. Уж нас с тобой черт веревочкой повязал, а остальные меня не касаются.
-- Ничего тебя не касается, живешь за мной без забот. А ругаешься.
-- Без забот?! Думаешь, легко распланировать загруженность цехов, чтобы тебе дефицит шел, а другим -- свекла с морковью?! И все вроде бы случайно, естественно. Думаешь, со мной не пыта-лись поговорить: дескать, Антонина Михайловна, трудно на од-ной естественной убыли. И с уголка стола уже, подлец, конвертик двигает.
Васькин проявляет живейший интерес:
-- А ты?
-- Возмущаюсь! -- с ноткой горечи отвечает Чугунникова. -- Даже грожусь в обэхаэсэс позвонить. Потом, конечно, прощаю. Он забирает конверт и уходит. Рад, хоть естественку не отняла.
-- Умная ты баба, Антонина Михайловна! -- восхищается Вась-кин. -- Так и надо. Нечего распускать, все разопрут, -- он подмигивает. -- Нам не останется. Если б ты на меня еще ласково глядела...
-- Васькин!! Ты совсем пьян?! Разговорился! -- Чугунникова оскорблена даже больше, чем показывает. -- Пока народный контроль не ушел, замри! Считай, это приказ.
-- Легко сказать! Они, может, полгода торчать будут, ты мне оброк скостишь? Не скостишь.
-- И так перебьешься. Это Петр Иванович покойный все в железку просаживал, а у тебя небось кубышка битком.
Васькин даже забывает свою мужскую обиду:
-- У меня -- кубышка?!
-- А куда ж ты деньги деваешь? Второй семьи нет, все домой тащишь.
-- Да ты посчитай, во что мне этот дом обходится! Кооператив построил. Полсотни метров. Пятьдесят на четыреста -- сколько? Двадцать тысяч. Дальше. Ездить надо? Тачка, гараж, то крыло, то резина. Жена с дочками. Чтобы зимой попки не мерзли, тулупчи-ки надо? Три по куску. Себе надо -- еще кусок. Шапочки добавь, сапоги, шарфы из "Березки". Это тебе минимум пять без демисезона и всяких там сережек, только тело прикрыть. Они одних джинсов по сто пятьдесят сколько истаскали. За ними все посчи-тать -- уже под сорок потянет. А это мы с тобой еще квартиру не обставляли.
