Ольга Лаврова - Из жизни фруктов

Лаврова Ольга & Лавров Александр

Из жизни фруктов

Ольга Лаврова, Александр Лавров

Из жизни фруктов

При московских рынках (не при всех) есть небольшие гостини-цы. Не то что второразрядное -- десятиразрядное пристанище для тех, кто привез товара не на один день.

И вот с утра в коридоре такой гостиницы появляются трое здоровых парней и четвертый, тоже не хилый, которого назовем по фамилии, поскольку он будет фигурировать в последующих событиях; это Шишкин.

Парни деликатно стучат в номер.

-- Входите, не заперто, -- доносится мужской голос.

Компания входит, затворяя за собой дверь, и в номере с места в карьер завязывается потасовка.

-- Да вы что?!

-- А вот что! Счас поймешь!

-- За что, ребята?..

Пожилая женщина опрометью кидается прочь. Выбегает из подъезда, суматошно дует в милицейский свисток, кричит в прос-транство:

-- Помогите! Люди добрые, помогите!

Немногочисленные "добрые люди", приостановившись, глазе-ют издали.

Спугнутые свистком, вываливаются те четверо, видят, что свистит всего-навсего дежурная, испуганно умолкшая при их появлении.

-- Поймала, мамаша! -- усмехается Шишкин. -- Держи-хватай! -- И парни неторопливо направляются к стоящему неподалеку "Москвичу". Шишкин вразвалку шагает последним.

Набравшись храбрости, дежурная пускает еще одну дрожащую трель. Шишкин раздраженно оглядывается, и ненароком оказав-шийся поблизости Томин успевает его перехватить.

-- Чего лезешь не в свое... -- начинает Шишкин, но осекается при виде удостоверения.

А парни, собравшиеся было на выручку, пушечно хлопают дверцами, и "Москвич" рвет с места. Томин, проводив взглядом заляпанный грязью номер, поворачивается к Шишкину.

-- МУР, значит? -- не слишком испуганно произносит тот. -- Тогда, конечно, в своем праве. С МУРом кто спорит...

-- Что тут?

-- Ничего особенного...

-- Ничего особенного, да? -- восклицает дежурная. -- Ни за что ни про что кинулись человека бить!

-- Мамаша, побереги нервы.

-- Заявились в гостиницу... слышу крики...

-- Пошли, -- командует Томин, перехватывая руку Шишкина повыше локтя.

Дурацкий характер: на кой шут старшему инспектору зани-маться разбирательством драки, да еще в выходной? Но автома-тика срабатывает -- что называется, не проходите мимо. Знал бы он, сколько неприятностей навлечет на свою голову!

* * *

В отделении милиции, куда доставлены Шишкин и побитый Панко, взъерошенный, со ссадиной на скуле, Томин ведет разби-рательство с участием дежурного милиционера.

-- Спекулянт, товарищ майор! -- возмущается Шишкин. -- Дерет с рабочего человека без зазрения совести!

-- Я сам рабочий человек! -- срывается на крик Панко.

-- Нет, вы поглядите, а? Ворюга он, вот кто!

-- Давайте поконкретней.

-- Вполне конкретно. Я даю пятьдесят одной бумажкой. Он отходит якобы разменять. Возвращается и сует сдачи восемнад-цать рэ.

-- Не слушайте, вранье!

-- Погодите, товарищ, -- останавливает Панко дежурный. -- Надо по очереди.

-- Да ты уж помолчи, барыга, -- подхватывает Шишкин. -- Я ему это, говорю, что? Где остальные деньги? Отваливай, говорит, не заслоняй товар. Я -- культурно между прочим -- забирай, говорю, свою черешню, чтоб те подавиться. Давай полста назад. А ты ж, говорит, четвертной давал. Представляете, товарищ майор? Заткнись, мол, и отваливай по-тихому. И смотрю -- верите, нет? -- справа-слева уже группируются. Сподвижники в халатах. За мои же трудовые еще вывеску, гляди, попортят. Чего будешь делать, товарищ майор. Дал задний ход...

Панко от негодования утратил дар речи.

-- Кто-нибудь видел, какой купюрой вы платили? -- интересу-ется Томин.

-- А как же. Старушка как раз приценялась, все видела!

-- Может подтвердить?

-- Где ее на рынке сыщешь? Небось с испугу от ихних цен ноги в руки. Нет у меня свидетелей, чтоб официально его притянуть. Но снести не могу. Это ж издевательство, товарищ майор, пра-вильно? Ну и позвал своих ребят. И весь сюжет... По справедли-вости не со мной надо разбираться, а с этой спекулянтской рожей. По семь рубликов за килограмм, а? С ума можно спятить!

Цифра производит неблагоприятное впечатление. (Напоми-наем, читатель, иные времена, иные мерки.)

-- Да-а, частный сектор... -- кривится дежурный.

-- Скажешь, опять вру? -- вдохновленный невольной поддерж-кой вопрошает Шишкин. -- Подлюга!

-- Что происходит?! Кого хулигански избили?! Теперь при вас оскорбляют, а вы потакаете? -- орет Панко.

-- Я в получку семьдесят несу, -- наседает Шишкин, -- семьде-сят! А он их из столицы чемодан попрет, кровосос!

-- Можно поспокойнее? -- прерывает его Томин. -- И вы тоже, -оборачивается он к Панко. Снова Шишкину: -- Значит, доку-ментов никаких при себе?

-- Не в загс шел, чтобы с паспортом.

-- Данные проверим по адресному, -- говорит дежурный и кивает помощнику, сидящему за перегородкой. -- Проводи граж-данина, пусть обождет.

-- Теперь с вами, -- продолжает дежурный, когда Шишкина увели. -- Стало быть, со вчерашнего дня торгуете черешней. По семь рублей за килограмм.

-- Это к делу не относится. Почем да сколько -- забота моя!

-- Бывает, и наша, гражданин Панко. Бывает. Вы родом-то с-под Курска?

-- В паспорте написано.

-- Место работы?

-- Изучайте, пожалуйста, -- Панко извлекает справку, разгла-живает и кладет на стол. -- У меня отгулов пять дней. Меня кооператив выделил ехать...

-- Справок этих мы видели-перевидели. На базаре у всех справ-ки. Пачками.

-- А что если мы сейчас свяжемся с Курском? -- заглянув в справку, спрашивает Томин, испытующе глядя на Панко.

* * *

Знаменский идет по коридору учреждения, где во всей атмос-фере чувствуется солидность: на полу ковровая дорожка, двери кабинетов на порядочном расстоянии одна от другой. Знаменс-кий открывает ту, где на табличке значится: "Заместитель пред-седателя Комитета народного контроля".

Секретарша отрывается от машинки.

-- Пожалуйста, Петр Никифорович у себя.

Через двойные двери с тамбуром Знаменский входит в кабинет.

Петр Никифорович встает, здоровается, приглашает сесть и сам садится уже не за письменный стол, а напротив Пал Палыча в кресло. Передвигает телефон, чтобы можно было дотянуться.

Дальнейший разговор то и дело прерывается звонками, и каждый раз зампред извиняется, прежде чем снять трубку. С Пал Палычем он приветлив и прост, но это простота крупного руководите-ля, в повадке и интонациях ощущается огромная власть, которой он обладает.

-- Начальство вам объяснило причину?

-- Да, Петр Никифорович.

-- Не возражаете поработать с нами? -- Вопрос шутливый, ответа не требует, да зампред его и не ждет, а обменивается с собеседником беглой улыбкой. -- Время от времени мы включаем следователей в наши комиссии. Как юристов -- на правах осталь-ных проверяющих. Вашей базой заведует, -зампред бросает взгляд на записи, -- Чугунникова Антонина Михайловна. Для начала попрошу взять на себя две задачи. Первая -- сомнитель-ный эпизод с исчезновением трех вагонов овощей.

Его прерывает телефонный звонок.

-- Извините. Да?.. А вы держитесь четко: нам нужны не эмо-ции, а объяснения. Другой позиции не будет. Всего доброго... И второе, что важно для оценки дел на базах вообще, -- продолжает зампред тем же тоном, что и прежде, мгновенно вернувшись к теме разговора со Знаменским. -- Есть люди, которые создают трудности, чтобы их преодолевать. Мне бы хотелось... Телефонный звонок.

-- Извините. Да?.. Поддержу, с удовольствием... Давай... Что у овощников есть трудности -- понятно. Но вы должны разобрать-ся; изживаются эти трудности или, напротив, их холят и лелеют, чтобы ими прикрыть недостатки в работе. А возможно, и злоу-потребления.

-- Все понял, Петр Никифорович.

-- Когда приступите?

-- Прибыл в ваше распоряжение десять минут назад.

* * *

Тем временем продолжается разбор драки в отделении мили-ции. Томин, только что разговаривавший с предприятием Панко, кладет трубку, слегка сконфуженный.

-- Теперь убедились? -- Панко успокоился.

-- Убедился... Садовый кооператив действительно поручил Панко реализовать ягоду на рынке, -- говорит Томин дежурному. -- Собираются на вырученные деньги коллективную теплицу строить.

-- Во-он... Выходит, обознались... Ну, извиняемся, бывает.

-- Да, товарищи милиция. Против частного сектора у всех предубеждение! А почему, я спрошу? Что мы у кого отнимаем! Только даем. Из ничего чего делаем. На нашем вот месте одни кочки росли. А теперь сады? Плохо?

-- Отчего же. Хорошо, -- вынужден согласиться дежурный.

-- А рядом, между прочим, деревня запустела! -- возбуждается Панко. -Мы землю окультуриваем. Что вырастет -- все польза. Либо сами съедим заместо магазинного, либо кто-то тоже на доброе здоровье съест.

-- Есть опасность такая -- рецидив психологии, -- входит во вкус беседы дежурный.

-- Это понятно -- рецидива мы боимся. А что люди от земли отвыкают -не боимся! Иные как живут: отработал и загорает на природе, магазинную картошку на костре печет, колбаской из гастронома закусывает. После него -кострище да битые бутыл-ки. Я бы этих дачников... По мне, если есть какой клочок -- хоть грядку, да вскопай, чем небо коптить! Но я за лопату -- а общество уже, пожалуйста, косо смотрит!