Наваждение - Линкольн Чайлд
— Меня не интересуют его добрые дела. Мне нужно только одно: имя того, кто стоял за проектом.
Однако Слэйд опять ушел в свой собственный мир и тихонько забормотал, обращаясь к стене. Вздрагивая всем телом, он ухватился за стойку капельницы: двукратное нажатие дозатора немного привело его в себя.
— Вы его мучаете, — прошептала Броди.
Пендергаст, не обращая на нее внимания, обратился к Слэйду:
— Убить ее — ваше решение?
— Да. Другие сначала возражали, но потом сообразили, что выбора нет — ее не удалось ни уговорить, ни подкупить. Так что мы ее убили, и очень даже изобретательно! Ее съел лев! — Слэйд затрясся в пароксизме беззвучного смеха.
Пистолет в руке Пендергаста задрожал еще заметнее.
— Чавк-чавк! — Глаза Слэйда блестели от удовольствия. — Ах, Пендергаст, вы и не знаете, какой сосуд Пандоры вы открыли, взявшись за расследование. Вы разбудили спящую собаку — пинком!
Пендергаст прицелился.
— Вы же обещали, — тихо, но настойчиво сказала Хейворд.
— Он должен умереть, — прошептал Пендергаст как будто себе самому. — Этот человек должен умереть.
— Должен умереть! — передразнил Слэйд, слегка возвысив голос, и вновь перешел на шепот: — Убейте, сделайте милость. Избавьте меня от страданий.
— Вы же обещали! — повторила Хейворд.
Резко, словно преодолевая какое-то физическое сопротивление, Пендергаст шагнул к Слэйду и протянул ему пистолет ручкой вперед.
Тот вырвал оружие из рук агента.
— Боже мой! — воскликнула Броди. — Что вы делаете?! Он же вас точно убьет!
Слэйд привычным жестом передернул затвор, медленно поднял пистолет, целясь в Пендергаста. Худое лицо исказила кривая улыбка.
— Отправлю тебя вслед за твоей сукой-женой.
Он положил палец на спуск.
77
— Минутку, — сказал Пендергаст. — Прежде чем вы выстрелите, я хотел бы с вами немного поговорить. Наедине.
В громадном шишковатом кулаке Слэйда пистолет казался игрушечным. Безумец стоял рядом с капельницей.
— Зачем?
— Вы кое-что должны знать.
Слэйд посмотрел на агента.
— Скверный из меня хозяин. Идемте ко мне в кабинет.
Джун Броди сделала протестующий жест, но Слэйд, дернув пистолетом, показал Пендергасту на дверь.
— Сначала — гости.
Агент бросил Хейворд предупреждающий взгляд и исчез в темном проеме.
Кедровые панели коридора были выкрашены в серый цвет. Лампы в углублениях на потолке ровно светили на мягкий светлый ковролин.
Слэйд медленно двигался позади Пендергаста, скрипя колесиками стойки.
— Последняя дверь слева, — сказал он.
Комната, служившая Слэйду кабинетом, была некогда помещением для игр. Тут висел круг для метания дротиков, стояли стулья и два столика — шахматный и для игры в нарды.
Бильярдный стол в углу Слэйд использовал как письменный: на крытой зеленым сукном поверхности лежали аккуратно сложенные салфетки, журнал с кроссвордами, книга по математическому анализу и кнуты с растрепавшимися от частого употребления кончиками. В одной из луз скучали древние потрескавшиеся шары. Шторы на окнах были тщательно задернуты. В комнате царила могильная тишина.
Слэйд осторожно закрыл дверь.
— Садитесь.
Пендергаст установил плетеный стул на толстом ковре перед столом. Слэйд, подкатив стойку с капельницей за стол, медленно опустился в единственное кресло. Он сжал дозатор и заморгал, почувствовав действие поступающего в кровь морфия. Потом вздохнул и направил пистолет на Пендергаста.
— Вот и славненько, — сказал он все таким же тихим голосом. — Говорите что хотели, чтоб я уже мог вас пристрелить. — Слэйд чуть улыбнулся. — Я тут, конечно, напачкаю. Ладно, Джун приберет. Она хорошо за мной прибирает.
— Вообще-то, — вставил Пендергаст, — вы меня не пристрелите.
Слэйд кашлянул.
— Не пристрелю?
— Как раз об этом я и собирался поговорить. Вы застрелите себя.
— Это почему же?
Вместо ответа Пендергаст встал, подошел к стоявшим у стены часам с кукушкой, подтянул вверх гирю, поставил стрелки на без десяти двенадцать и кончиком пальца качнул маятник.
— Одиннадцать пятьдесят? — удивился Слэйд. — Неправильное время.
Пендергаст опять сел. Тишину наполняло тиканье часов. Слэйд как будто немного напрягся. Губы у него задвигались.
— Вы убьете себя, потому что этого требует справедливость, — заявил Пендергаст.
— Чтобы угодить вам, наверное?
— Нет. Мне назло.
— Себя я не убью, — громко и раздельно произнес Слэйд.
— Надеюсь, что нет, — сказал Пендергаст, выдергивая из лузы два шара. — Понимаете, я бы предпочел, чтобы вы жили.
— Это бессмыслица. Даже для сумасшедшего.
Пендергаст начал со щелканьем катать в руке шары: ни дать ни взять капитан Куиг из фильма «Бунт на „Каине“».
— Прекратите, — прошипел, сморщившись, Слэйд. — Мне неприятно.
Пендергаст щелкнул чуть громче.
— Я ведь собирался вас убить, — сказал он. — А теперь вижу, в каком вы состоянии, и понимаю: самое жестокое сохранить вам жизнь. Вы неизлечимы. Страдания ваши будут продолжаться, усиливаясь с возрастом, а разум ваш все больше будет погружаться в пучину распада. Смерть станет избавлением.
Низко опустив голову, Слэйд скривился, забормотал что-то невнятное и со стоном надавил на дозатор.
Пендергаст вытащил из кармана пробирку, наполовину наполненную черными гранулами, и тонкой струйкой высыпал их на стол.
— Что выделаете? — заинтересовался Слэйд.
— Я всегда ношу с собой активированный уголь. Он незаменим для многих экспериментов — вам, как специалисту, это известно. Однако он обладает и эстетическими свойствами. — Из другого кармана агент достал зажигалку и поджег горку гранул с одного конца. — Например, дым, который от них идет, поднимается кверху восхитительными кольцами, и они образуют тонкий как паутинка узор… Да и запах весьма приятен.
Слэйд резко подался вперед, нацелив на Пендергаста пистолет.
— Прекратите!
Пендергаст не слушал. В недвижном воздухе дым, поднимаясь к потолку, сплетался в причудливые узоры. Агент откинулся назад, стал раскачиваться в плетеном кресле, оно негромко, размеренно заскрипело. Шары в руке Пендергаста по-прежнему ритмично постукивали.
— Видите ли, я предполагал истинную природу вашего несчастья, — спокойно продолжил агент. — Представляю себе, как ужасно такое терпеть: любой скрип, щелчок, стук, треск — настоящее бедствие для пораженного мозга. Щебет птиц, солнечный свет, запах дыма — легчайшее ощущение, принесенное вашими пятью чувствами, воспринимается как пытка. Вы живете на пределе перегрузки — ежеминутно, ежечасно, ежедневно. А вдобавок вы знаете, что ничего нельзя сделать — совсем ничего. И даже ваши… своеобразные отношения с Джун Броди могут отвлечь вас лишь ненадолго.
— Ее муж потерял свое хозяйство во время операции «Буря в пустыне», — сказал Слэйд. — Подорвался на самодельной мине. Ну я и прикрыл, так сказать, брешь.
— Мило с вашей стороны.
— Да идите вы с вашей общепринятой моралью! Мне она не нужна. И потом, вы слышали, что сказала Джун. — Сумасшедший блеск в его глазах как будто потускнел, вид у Слэйда стал почти серьезный. — Мы разрабатываем методы лечения, готовим действенное лекарство.
— Вы же знаете, какая судьба постигла Доанов. Вы ведь биолог и не хуже меня понимаете: лекарства
