Протест прокурора - Аркадий Иосифович Ваксберг
Кого-то уволили по сокращению штатов, а потом выяснилось, что никакого сокращения не было — просто свели счеты с неугодным человеком, который вел себя непочтительно с начальством.
И опять прокурор пишет протест, отстаивает, оспаривает. И опять слышит в ответ заверения, оправдания, ссылки на незнание закона…
— Когда человек совершает уголовное преступление, то при вынесении приговора ссылки на незнание закона не берутся в расчет. Незнание закона не освобождает от ответственности, — резко говорит в трубку Кондрашкин. — А у вас получается, что вы даже вроде гордитесь своим незнанием. Дескать, на кой нам закон, коли у нас чувство справедливости сильно развито! Представляете, как получается, — говорит уже мне Виктор Афанасьевич, положив трубку, — получается, что они хотят поступить во благо, а закон мешает им поступить справедливо, с пользой для дела и с заботой о людях. А в результате, когда присмотришься, — самое беспардонное сведение счетов с ершистым, но честным человеком.
— Пример?
— Вот, пожалуйста! Снесли дом, А женщине, которая там жила, предложили вместе с детьми переехать в другой город, поскольку прознали, что у нее в том городе какая-то родня. Но во-первых, она здесь работает, живет, у нее здесь все жизненные связи, ее дети здесь учатся.
— А там — родня?
— Родня-то, оказывается, ее бывшего мужа! Кто она им? А когда поднимаю вопрос, мне говорят, дескать, жилья не хватает. Если мало жилья — берегите то, что есть. Не спешите сносить ради пейзажных красот.
Следующий посетитель пожаловался на незаконное увольнение, но выяснилось, что за его увольнением стоит пять лет пьянства, прогулов, срывов заданий. Кондрашкин уже мог писать протест не в защиту этого «пострадавшего», а в защиту рабочих, по вине администрации вынужденных так долго терпеть рядом с собой бездельника, так долго работать за него — ведь он получал деньги, которых не зарабатывал.
День приема завершался, сумерки за окном становились все темнее, а светло-желтые осенние листья, которые, казалось, тоже прибавляли света в кабинете, померкли и растворились в черноте ночи, когда закончился этот понедельник, день приема граждан по личным вопросам.
И ДРУГИЕ ДЕЛА…
А кроме того, у прокурора Виктора Афанасьевича Кондрашкина немало других дел и забот. Выступления в печати, встречи в лекционных залах, вечера вопросов и ответов. И еще непосредственная борьба с правонарушениями. Как известно, именно прокуратуре доверено заниматься особо опасными преступлениями — убийствами, насилиями, крупными хищениями. Надо сказать, что и здесь Красногорская прокуратура выглядит неплохо.
Многие преступления раскрыты с истинным мастерством, с профессиональным умением. По итогам следствий, которыми руководил Виктор Афанасьевич, областная прокуратура подготовила письмо, разослала его по всем прокуратурам области. Обращалось внимание на сложность, запутанность преступлений, неоднозначность следов, а то и на их полное отсутствие. Предлагалось всем поучиться у красногорцев настойчивости, мастерству, умению разгадать преступника не только с криминалистической, но и с психологической точки зрения.
Но о самих преступлениях, об их раскрытии — как-нибудь в другой раз. О сомнениях и находках, об ошибочных и правильных версиях, о следственных тупиках и прозрениях, о допросах и очных ставках, о задержании преступника, которого сначала все так жалели, которому все так сочувствовали и которого, как в хороших детективных романах, никто не мог даже заподозрить.
Но это — другие истории.
А день приема, хоть и тяжелый, но не столь тягостный.
— Здесь все-таки имеешь дело с нормальными людьми, которые, если и идут в прокуратуру, то за помощью, за поддержкой, — говорит Виктор Афанасьевич Кондрашкин и захлопывает журнал учета посетителей.
День приема окончен.
Яков Шестопал
ШКОЛА ПРОКУРОРА ВИНОГРАДОВА
Когда советская туристическая группа прибыла на океанское побережье Индии близ Мадраса, их встречал сам хозяин кемпинга. Приветливо улыбаясь и раскланиваясь с каждым из прибывших, он вдруг резко остановился возле Валерия Павловича и стал пристально рассматривать его. Затем, словно засомневавшись в чем-то, пошел дальше, все так же продолжая приветливо улыбаться. Обойдя таким образом всех гостей, он снова вернулся к Валерию Павловичу и, несколько секунд поколебавшись, не то утвердительно, не то вопросительно проговорил:
— Мистер Виноградов…
Валерий Павлович широко открытыми от удивления глазами глянул на индийца и поспешно окликнул переводчицу.
— Послушайте, он только что назвал меня по фамилии. Откуда она ему известна?
— Да вам, наверно, почудилось, — успокоила его девушка.
— В том-то и дело, что хозяин кемпинга внятно и четко назвал меня мистером Виноградовым.
— Йес, йес, — точно понимая, о чем идет речь, подтвердил владелец кемпинга. — Мистер Виноградов. — И что-то быстро стал объяснять переводчице, но, не дослушав ее ответа, бегом устремился в один из домиков, откуда вернулся с журналом в руке. Развернул его на двадцатой странице и показал Валерию Павловичу. На Виноградова с нескольких фотографий — больших и маленьких — смотрел сам… Виноградов: в форме прокурора, гражданском костюме, тренировочном костюме, тренировочной куртке, в собственном кабинете в Старице, за застольем дома, на лыжной прогулке с женой и сыном.
Это был журнал «Совьет лэнд» с очерком, посвященным ему, Валерию Павловичу Виноградову, прокурору Старицкого района Калининской области. О нем говорилось не только как о человеке, стоящем на страже закона, но и как мастере спорта СССР, боксере, воспитателе юношества. Распространяемый в Индии с целью ознакомления общественности с жизнью Советского Союза, журнал выписывается и хозяином кемпинга, и тот запомнил броско поданный фотоочерк о Виноградове. Запомнил хотя бы потому, что был поражен тем, как представитель привилегированного, по его понятиям, круга общества запросто выходит на ринг, причем не один, а с мальчишками разного возраста, которых тренирует в свободное от работы время. Такое не укладывалось в голове, и, признаться, сказал он тогда переводчику, не совсем поверил напечатанному. Не поверил, но запомнил: и сам рассказ, и доброе, чуть скуластое лицо прокурора, его улыбчивые глаза, мягкие, полные губы (по народным приметам, признак сердечности).
И теперь, увидев его в кемпинге, хозяин обомлел, не поверив поначалу глазам: мистер Виноградов, словно сойдя со страниц красочного журнала, предстал перед ним собственной персоной. Было от чего
