Остров душ - Пьерджорджо Пуликси

– Думаете, Гратталья тоже из банды? – спросила Ева.

– Я не знаю. Знаю только, что он был вынужден встать с постели, одеться, прийти и решать эту «проблему». Может быть, приказ исходил от кого-то выше.

– От квестора, – сказала Раис.

– Вероятно. Однако мне удалось удержать в расследовании только Кроче. Для Раис я ничего не смогла сделать.

– Это меня не удивляет, синьора.

– Мне жаль. Я настояла на том, чтобы Гратталья включил в спецкоманду Кроче, потому что, честно говоря, теперь, когда Ниедду, Эрриу и Деидда больше нет, я больше не знаю, кому можно доверять, кроме Фарчи. Вы доказали, что находитесь на моей стороне, и, уверяю, я не остановлюсь, пока это дело не будет закрыто. Итак, завтра снова за работу, Кроче. Что касается Раис…

– М-м… знакомый тон.

– Нет, вы не о том думаете. Я просто хотела попросить вас прикрывать наши спины, если можете.

Мара кивнула.

– Хорошо. Я внутрь, мне нужны кое-какие документы. Айелло и Феррари вернулись и помогают мне. Идите отдыхайте, вы это заслужили.

Прежде чем она отвернулась, Ева набралась смелости, чтобы заговорить:

– Синьора, простите, я хочу попросить вас об одной последней любезности.

– Одна из ваших обычных необоснованных просьб? – спросила Аделе, но с улыбкой на губах.

– Верно.

Ева странно посмотрела на нее:

– Только, пожалуйста, не думайте, что я сумасшедшая.

Эти последние слова заинтриговали собеседниц.

– Даю честное слово, Кроче. Слушаю.

Глава 124

Земли Ладу, Верхняя Барбаджа

Запах разложения и болезни стал настолько сильным, что его уже нельзя было выносить. Внук, подойдя к комнате, даже подумал, что дед умер. Но это было не так, хотя его внешний вид говорил об обратном.

– Бастьяну… Наконец-то ты осмелился подняться ко мне, – с ноткой иронии пробормотал старик замогильным голосом. Это встревожило Бастьяну. Половицы скрипели под его тяжестью. Бастьяну попытался не обращать внимания на отвратительные запахи и сел у кровати с левой стороны, положив руку деду на спину.

– У тебя даже не хватает духу сказать?

У него опять было ощущение, что старик копается в его душе.

– Сказать что?

– Я слепой и старый, это правда. И еще я скоро умру. Но я не идиот.

Бастьяну горел от стыда.

– Моя дочь.

Бастьяну глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– К сожалению, ее больше нет.

– Ты действительно думал, что я не заметил?

– Да. Прости меня, mannoi.

– Она страдала?

Лгать не имела смысла. Не ему.

– Думаю, да. Это была нехорошая смерть.

– Как в моих снах…

– Я не был хорошим внуком, извини. И я плохой отец.

– Они привезли его домой, да? Твоего сына.

«Какого черта… – изумился было Бастьяну про себя, но потом решил принять тот факт, что старик наделен высшим сознанием. – Может быть, он действительно разговаривает с тенями».

– Да. Теперь он в твоей мастерской. Заперт, как вор.

– Девушка…

– Эздра.

– Она. Думаю, они сбежали вместе.

– Да, mannoi.

– Ты все еще не понимаешь, да?

– Не понимаю чего?

– Ты действительно думал, что я поверю в то, что он способен убить девушку, которую любит? Что его любовь к Богине так сильна, что он пойдет на такую жертву?

Бастьяну окаменел.

– Если б он был сильным, если б действительно был моим и твоим наследником, он сделал бы это не моргнув глазом, как сделал ты со своей женой… Но этого не произошло. Он предпочел сбежать, предать нас.

Внук был обескуражен.

– Ты знал, что…

– Конечно. Мне просто нужно было открыть тебе глаза. То, что ты отец, помешало тебе увидеть истину. Я сделал это не ради него, я сделал это ради тебя, Бастьяну.

Лишь в этот момент он по-настоящему осознал свою несостоятельность как главы семьи. Его глаза увлажнились, когда он понял, что старик собирался спросить.

– Нет, я не могу, – пробормотал он.

– Если не можешь, то, пожалуйста, убей меня прямо сейчас своими руками. Я лучше умру, чем увижу, как распадается моя семья… А если у тебя не хватает смелости дать мне облегчение, то дай хотя бы нож, и я позабочусь об этом сам.

– Ты понял это сразу, – повторил Бастьяну, уже не пытаясь скрыть смятение в голосе. – Ты знал, что он сбежит…

Глава 125

Проспект Поэтто, Кальяри

Перед выходом Ева распечатала изображение, которое Раис прислала ей прошлой ночью. Она взяла лист, развернула его и приклеила на стену рядом с фотографиями Долорес. Теперь радостные улыбки Ниедду, Иларии и всех остальных – вместе с Марой и ею самой – выделялись на фоне тьмы, сгустившейся на других фото, освещая ее мгновением счастья. Она поняла, что куда бы жизнь ни завела ее, этот снимок всегда будет с ней.

Ева провела пальцами по лицам и мысленно помолилась за двух коллег, которых больше не было рядом. Подошла к чемодану Майи, открыла его и достала из внутреннего кармана запаянный целлофановый пакет. Открыла и вытащила рыжие локоны дочери. Она отрезала их со слезами на глазах, прежде чем ввести ей смертельную дозу калия, который положил конец ее мучительным страданиям, обрекая ее на жизнь в аду на земле. Ева положила волосы на кровать, закрыла глаза и погладила их, позволив своей тактильной памяти восстановить ощущения, которые она испытывала, касаясь волос маленькой девочки.

– Я чувствую, что ты покидаешь меня, – прошептала она пустому дому. – Не знаю, хорошо это или плохо, но я решила позволить тебе это сделать.

Кончики пальцев скользнули по шелковистым волосам, создавая иллюзию, что дочка в этой комнате и слушает ее.

Остров и это дело стали для нее чем-то вроде чистилища. Ева поняла это час назад, когда туман в ее сознании рассеялся и она увидела кристально ясное решение убийства Долорес.

– Может быть, я сумасшедшая, если так думаю, но у меня сложилось впечатление, что это ты привела меня сюда, на этот остров, как будто знала, что мне нужно это сделать, чтобы освободить Долорес, освободить тебя и…

Было трудно в этом признаться. Но она взяла себя в руки и сказала:

– …отпустить тебя, любовь моя.

Кроче снова открыла глаза и поняла, что если Майя когда-то и была здесь, то теперь ее нет.

Ева прислонила волосы к носу, но их запах давно выветрился.

– Спасибо, что простила меня, – сказала она, ложась.

Когда ее настиг сон, она все еще держала в руке локоны Майи. На ее губах играла безмятежная улыбка человека, который больше не боится