Сдвиг по фазе - Кит А. Пирсон
38
Со стороны может даже показаться, будто в гостиной Фрейзера Рейнота два мертвеца. Один в кресле, а другой на краешке журнального столика — сидит, обхватив голову руками. Конечно же, второй-то вовсе не покойник. Просто пребывает в эдаком столбняке, пока его разум пытается пробиться через ворох вопросов.
— Эй! — раздается вдруг окрик.
Я выхожу из ступора и вижу, что Клемент натягивает Рейноту брюки, предварительно развязав ему руки. Затем великан перетаскивает второе кресло на прежнее место. За исключением осколков вазы и статуэтки на ковре возле стены, комната представляет собой совершенно нормальное зрелище — ни единого намека на предшествующее безумие.
— Давай, док, пошевеливайся. Пора валить.
Я встаю, избегая смотреть на труп Рейнота. И вовсе не потому, что ощущаю какую-то вину за его смерть, а потому что его стеклянные глаза таращатся прямо на меня.
Клемент быстро проходит в заднюю часть комнаты и приседает на корточки возле штор. Буквально через секунду возвращается обратно и подхватывает свою сумку.
Я раскрываю было рот поинтересоваться, что он там делал, но тут же получаю ответ в виде мерцания у самого пола возле стеклянных дверей. Пламя стремительно начинает пожирать плотную ткань штор.
— Какого черта вы это сделали? — в ужасе вскрикиваю я.
— Огонь — лучшее средство от улик.
— Улик?
— Ничто не укажет, что мы здесь были. А полиция припишет поджог его конкурентам.
— А как же Рейнот? Нельзя же просто оставить его здесь… Это неправильно!
— Прах к праху, док. Пошли.
Огненные языки уже лижут карниз, так что продолжать дискуссию неблагоразумно, если только я не хочу составить компанию наркодельцу на том свете. Толком не оправившись от потрясения, следую за великаном в прихожую.
— Как вот только нам ворота открыть? — задумчиво произносит он.
— И вы спрашиваете это сейчас? После того, как устроили пожар?
Я осматриваю стены и возле входной двери замечаю блок управления. Бросаюсь к нему и нажимаю на кнопку с пиктограммой ворот сверху.
— Должны открыться.
Покидаем дом и по заиндевелой подъездной дорожке спешим убраться с участка.
На улочке тихо, и поскольку уже почти одиннадцать вечера, большинство домов погружено в темноту. Что ж, их ожидает внезапное пробуждение, когда прибудут пожарные расчеты. Если, конечно же, кто-то из соседей еще не спит и заметит огонь в резиденции Рейнота.
Великан перебрасывает сумку через водительское сиденье и устраивается за рулем. Я оглядываю напоследок улицу, желая убедиться в отсутствии свидетелей нашего бегства. В холодном ночном воздухе абсолютно никакого движения.
Спустя несколько мгновений мы уже направляемся к Грейт-Уэст-роуд. Маневры Клемента все так же непредсказуемы, однако теперь машин заметно меньше, что, конечно же, только на благо моей нервной системе. Впрочем, мне необходимо обсудить с ним куда более важные дела, нежели его манеру вождения.
— Послушайте: вам срочно нужно к психиатру!
— Думаешь?
— Знаю, Клемент!
— Вот так, значит. Я точно сумасшедший, да?
— Да вы на всю голову больной, мне даже не нужна докторская степень по психологии, чтобы это определить. Вы только что стояли и смотрели, как умирает человек… И что значит весь этот бред про «Трех монахов», а?
— Ты слышал Рейнота. Валяй, объясни, если сможешь.
— Ну уж нет! Я на это не поведусь, потому что можно найти уйму объяснений, как вы узнали о произошедшем в тот день. Давайте поговорим о вашем внезапном прозрении.
— О чем?
— Об озарении, будто вы призваны в наш мир вершить божественное возмездие. Вроде эдакого киллера с небес.
— Я же сказал, теперь все встает на свои места.
— В вашей голове, может, и встает. Не сочтите за труд, объясните для тех, кто не живет на планете Клемент, как вы пришли к такому нелепейшему заключению?
— Просто и ясно, док. Я-то думал, что меня отправили назад, там, делать добрые дела, искупать беспутное поведение в прошлом. На самом деле нет. Мне поручили провожать всяких шельмецов в суд.
— Просто невероятно! — хватаюсь я за голову. — Теперь вы утверждаете, что убивали людей, потому что на то была Божья воля?
— Да мать твою! — взрывается великан. — Ты вообще меня слушаешь? Никого я не убивал, и уж стопудово я не убивал Рейнота.
— Непосредственно, может, и не убивали, но у нас был шанс спасти его, если бы вы позволили мне провести СЛР.
— Чего-чего провести?
— Сердечно-легочную реанимацию. Я мог бы откачать его, вернуть к жизни.
— А с чего ты взял, что он заслуживал спасения? Назови-ка мне причину. Одну-единственную.
— Потому что… Потому что…
Я все еще силюсь подыскать убедительный довод, когда мы достигаем кругового перекрестка. Наша скорость чересчур высокая, и фургон под визг шин болтает из стороны в сторону, однако каким-то чудом мы благополучно проскакиваем развязку.
— Лично мне в голову ничего не приходит, — ликует Клемент. — А тебе?
— Он имел право жить. Как и любой другой.
— А как насчет нашего паренька, Камерона? По-моему, он тоже имел право, чтобы его не запирали в подвале, не пичкали насильно наркотой собственного изобретения, а?
— Конечно, имел, вот только злом зла не поправишь.
Великан качает головой.
— Вот здесь-то мы с тобой и расходимся, док. Ты думаешь, что можешь всех спасти, вот только некоторые… Ну, они просто гады, которых уже не спасешь. И Рейноту, как и прочей сраной мразоте, я всего лишь помог отправиться их собственной дорогой. Собственно, они сами сделали такой выбор.
— Но вы послужили связующим звеном.
— Об этом я и толкую. — И вместо того, чтобы следить за дорогой, он поворачивается ко мне. — Потому-то меня и отправили назад. Выпроводить это мудачье туда, где они больше никому не навредят.
— Сколько пафоса, — бурчу я себе под нос. — И бреда.
— Не веришь — не надо. Я знаю, кто я такой, и теперь знаю свое место.
Продолжать разговор бессмысленно. И, боюсь, пытаться помочь Клементу еще более бессмысленно. События последних нескольких часов лишь утвердили его в собственной бредовой идее.
Раз уж человеку на сиденье рядом ничем не помочь, а досаду как-то требуется унять, я переключаюсь на собственное положение. Итак, дома я получу доступ к файлам с ноутбука Рейнота. Вопрос состоит в следующем: как поступить с уликами, что наверняка обнаружатся среди них? Ведь я не могу рассказать полиции, как они оказались в моем распоряжении, поскольку подведу себя под новое обвинение!
Из размышлений меня выводит резкий крен фургона вправо.
— Пидор! — вопит Клемент, с чувством давя
