Смертельная обида - Николай Иванович Леонов
Стас вернулся, когда Вера Андреевна уже ушла. Он занял ее место и внимательно посмотрел на Гурова.
– Я смотрю, наша дама уже ушла. Как прошло?
– Ты специально в туалете так долго торчал, что ли?
– Да какое долго? Я в туалет зашел, чтобы помыть руки. А потом до меня добрался Орлов, который решил вынести мой больной мозг, – поморщился Стас. – Угадай причину?
– Не буду.
– Ему Сутулов позвонил и сказал, что мы много себе позволяем.
– Да на кой он нам нужен?
– Не выносят, Лева, высокие чины, когда им допросы устраивают.
– Бред какой-то, – не выдержал Гуров. – Что он скажет, когда мы свяжемся с его женой, чтобы проверить его алиби? Или что?
– Кстати, Орлов заявил, что ты недоступен. Проверь свой телефон.
Гуров с тоской взглянул на черный экран мобильного.
– Разрядился.
– Зато у меня сто процентов, – пробурчал Стас.
– И что Орлов? Рвал и метал?
– Пригрозил, что в следующий раз не разрешит нам опрашивать свидетелей и очевидцев без соблюдения нормативных актов. Только по протоколу.
– Вот радость-то. Ну пусть приходят по повестке и сидят на стуле, сложив руки. Думаю, им это больше понравится.
Стас забросил в рот сырник и потянулся за кофе.
– Шаламова просила Чернухина не вытаскивать Иваницкую, – сказал Гуров. – Ей на руку, что та лишилась своего места. Шаламова получила все, что хотела.
– А что Чернухин?
– Отказался. Честность, сказал, превыше всего. Может быть, за это и поплатился.
Гуров посмотрел в окно. На Москву опускался первый снег.
– Кого задержали? – не понял Крячко. – Плохо слышно. Кого?!
Гуров ждал, пока Стас закончит разговор по мобильному. Время до часа пик было упущено, и теперь до Петровки можно было добраться только через множественные автомобильные заторы, которые всегда стихийно возникают именно во время первого снегопада. В этом году он случился довольно поздно, и водители, не особенно торопившиеся со сменой летней резины на зимнюю, все как один почувствовали себя бессмертными. Навигатор сообщил Гурову о трех авариях, которые необходимо было как-то объехать по пути на работу, и он заранее психологически настраивался на путешествие, полное приключений. Свой «Пежо» он подготовил к зиме в прошлые выходные, но душу это грело не особенно сильно.
– Заряди уже свой телефон, – попросил Стас, пряча мобильный в карман. – Иначе Орлов мне будет по ночам сниться. Едем не на Петровку, а в ОВД «Щукино». Задержан сын Чернухина по подозрению в убийстве отца.
– Ты точно ничего не напутал?
– Егор Чернухин, проживает на улице Авиационной, дом номер два, корпус…
– Не продолжай. Да, это он.
В отделе полиции их уже ждали. Начальник дежурной части отвел Гурова и Крячко в пустующий кабинет.
– У нас тут ремонт и со свободными местами туговато, – сообщил он. – Сейчас приведут вашего красавца.
– За что его арестовали? – спросил Гуров, снимая куртку. – Чистосердечное признание?
– Я бы не сказал, – ответил начальник дежурной части. – Сначала позвонила его мать и заявила, что подозревает сына в убийстве отца. Ребята сразу же отреагировали, привезли парня сюда, потом связались с Петровкой, а там уже и с вашим начальством. Убийство все равно на нашей территории, так что поможем чем сможем.
– Понял. Спасибо.
Начальник дежурной части ушел. Стас тотчас занял место за столом возле окна, а Гуров так и остался стоять посреди кабинета.
– Не могу поверить, – пробормотал он. – Я же вчера был у них дома. До появления Егора с женой Чернухина чуть ли не час разговаривал. Она про какие-то подозрения ничего не говорила. И алиби… мы же проверили – был в той гостинице в ночь убийства…
– Сейчас его приведут и узнаем, – сказал Стас. – Ну и денек…
– И не говори.
Егора привели через несколько минут. Теперь он выглядел иначе, чем при вчерашнем разговоре с Гуровым. На его лице застыло удивление, но когда он увидел Гурова, то сразу же шагнул к нему.
– О, это вы? Добрый вечер. Я…
– Садитесь, – Гуров указал на свободный стул. Егор покорно сел.
В кабинет зашла молодая женщина с блокнотом в руках.
– Следователь Замятина, – представилась она. – Будете допрашивать?
Гуров посмотрел на Стаса.
– Дайте нам полчаса, – попросил он.
– А как же протокол допроса? – спросила она. – Существует определенный порядок…
– Я все знаю про порядок, – остановил ее Гуров. – Вы абсолютно правы, все формальности должны быть соблюдены. С подозреваемым мы уже встречались раньше, и я ручаюсь за то, что он никуда от вас не денется. Просто оставьте нас на полчаса. Пожалуйста.
Гуров понимал, что нарушает все мыслимые правила. Следователь имела полное право присутствовать на допросе и вести протокол. Но вместе с этим Гуров понимал, что из Егора вряд ли что-то удастся вытянуть, если кроме них с Крячко здесь будет кто-то еще. Дело было в доверии, которое Гуров, как он надеялся, заслужил еще вчера. Гуров ни в чем его не обвинял, не пытался подловить на слове. Он дал понять, что не несет какой-либо угрозы, и это сыграло ему на руку: Егор пошел навстречу и даже выложил матери отцовский секрет ценой в миллион рублей.
– Ладно, – сдалась Замятина. – Полчаса.
– Не больше, – заверил ее Крячко.
Пока она не ушла, Егор сидел с прямой спиной и ловил каждое слово, сказанное Гуровым. Когда же за следователем закрылась дверь, он уронил плечи и опустил голову на грудь.
– Ну здравствуйте еще раз, – произнес Гуров, присаживаясь на край стола, за которым сидел Стас. – Вот уж не думал, что снова увидимся. Это мой напарник, полковник полиции Станислав Крячко. При нем можно говорить абсолютно все – здесь оно и останется.
Егор поднял голову и тут же прикрыл рукой глаза.
– Какой яркий свет. У меня же линзы.
– Так не смотрите на лампу. Нам сообщили, что ваша мать позвонила в полицию и заявила, что вы причастны к смерти отца.
– Даже звучит бредово! – воскликнул Егор. – В ту ночь, когда его не стало, я был за сотни километров от Москвы. Я же вам вчера все рассказал.
– Помню, – кивнул Гуров. – И я уже все проверил.
– Ну так какого хера?
– А мама-то сейчас где? – спросил Крячко.
Егор посмотрел в его сторону так, будто бы ему бросили спасательный круг.
– Мать не в себе, – устало ответил он. – Она после того, как отец ушел, совсем другая стала. А теперь все еще хуже. Вы же видели ее, – обратился он к Гурову. – Она… странная.
Это было правдой. Гуров заметил, как неестественно ведет себя Любовь Алексеевна, но списал это на действие сильных препаратов, прописанных ей врачом.
– Но почему она решила, что вы имеете какое-то отношение к смерти отца?
– Я вчера, если
