Смертельная обида - Николай Иванович Леонов
Официант принес чиабатту с ветчиной для Гурова, сырники для Стаса и три огромные чашки с капучино.
– Вы решили ничего не есть? – напомнил Гуров.
– Передумала. И правильно сделала, кофе достаточно. Про Иваницкую стараюсь теперь не вспоминать. На работе ее нет, и для всех это хорошо. Не хочу за глаза обливать ее грязью и не люблю, когда люди так делают, но хочу сказать, что она была очень тяжелым человеком. Очень.
– Кто сейчас исполняет ее обязанности?
– Вообще-то у нее есть заместитель. Хороший такой дядька. Ума не приложу, как ему удавалось с ней ладить до того, как все вскрылось. Но он сам отказался от ее должности. Теперь фабрикой управляю я.
– И как справляетесь?
– Неплохо, – улыбнулась Вера Андреевна. – Я ведь там десять лет начальником производства была, так что в курсе всех тонкостей. И меня там все знают. А главное – у меня ни с кем нет проблем. Я умею общаться с людьми, знаю тонкости многих производственных процессов. Я уважаю людей и получаю от них то же.
– Это чудесно, – нашелся Гуров.
– Иваницкая занимала должность директора фабрики больше пятнадцати лет. Но начинала она в другом месте и про изготовление обуви вообще мало что знала. А если человек не разбирается в чем-то, то что он делает? Правильно, он учится. А Иваницкая не училась. Она предпочла спрашивать с других, не вникая ни во что. За эти пятнадцать лет она сменила трех главбухов и шесть секретарей. Шесть! С ней сложно было ужиться. Она не знала, чем управляет, смотрела на все поверхностно, рубила с плеча и ругала людей за свои же ошибки. Простите, но это был самый настоящий ад.
Вера Андреевна прикоснулась к берету и тут же убрала руку. Шмыгнула носом, вспомнила про свой кофе и наконец-то сделала первый глоток.
– Спасибо за честность, Вера Андреевна, – поблагодарил Гуров. – Я задам пару вопросов, можно?
– Да, конечно. Я что-то не то говорю. Извините.
– Все в порядке.
Гуров не хотел начинать разговор без Крячко, но того до сих пор не было. Помня, что Шаламова сильно занята, Гуров решил начать без него.
– Можете вспомнить, что вы делали в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое ноября?
Вера Андреевна распахнула глаза.
– Вот те на, Лев Иванович! Даже не знаю, как реагировать.
– Наверное, просто ответить? – предположил Гуров.
– Подождите, а это какой день недели? Среда? Со среды на четверг?
– В ночь со вторника на среду.
– На фабрике. Я провела ночь на фабрике.
Заметив непонимающий взгляд Гурова, Вера Андреевна в очередной раз улыбнулась.
– У нас на складе давно искрила проводка. Чинили, меняли – без толку. А во вторник вспыхнуло по-настоящему. Меня вызвали из дома где-то в одиннадцать вечера или чуть позже. Пожар долго не могли потушить, но, слава богу, огонь хотя бы не добрался до помещений с краской. Нашей вины нет, это виновата обслуживающая организация. Халатность и все такое. Тушить закончили где-то в семь утра, а потом нужно было выносить со склада все, что уцелело.
– Большие потери?
– Слава богу, нет. На том складе мы хранили всякую рухлядь типа старой мебели, картона и пластика. Люди тоже не пострадали. Когда все закончилось, я решила уже не возвращаться домой и осталась. А что такое?
– О, нет-нет, вопрос закрыт. Теперь я бы хотел узнать о другом. Не о пожаре. Вы знали, что родственники Иваницкой нашли ей хорошего адвоката?
Вера Андреевна вскинула на Гурова удивленный взгляд.
– Конечно, я знала. Все на фабрике знают.
– Вы с ним случайно не встречались?
– Да, – выдержав паузу в несколько секунд, ответила Шаламова.
Гуров не мог не заметить перемен, которые происходили на его глазах. Вера Андреевна все еще оставалась обаятельной и прекрасно смотрелась в том кафе с его уютной обстановкой, тихой музыкой, которой было почти не слышно, настенными фотографиями в белых ажурных рамочках и горьковатым запахом корицы, которым наверняка уже пропиталась их одежда. Однако Гуров задал очень неудобный для нее вопрос, погасивший ее напускное дружелюбие с небольшой примесью панибратства. Она не ожидала, что речь вдруг пойдет о Чернухине, не была готова говорить о нем, но просто так встать и уйти она тоже не могла, ведь это будет означать, что ей есть что скрывать.
– С какой целью вы его посещали?
– По личным вопросам.
– Вера Андреевна, посудите сами. Чернухин работает на человека, от которого вы были рады избавиться, но вы неожиданно решаете нанять Чернухина для решения своих проблем. Удивительное совпадение. Вот если бы вы выбрали любого другого адвоката, то это смотрелось бы намного логичнее. Почему именно Чернухин?
Шаламова прижала пальцы руки к горлу и закрыла глаза, будто силясь сглотнуть.
– Может быть, дело все-таки в Иваницкой? Вы хотели поговорить с адвокатом о ней?
Вера Андреевна отпустила свое горло и обняла ладонями чашку с капучино.
– Я просила его не слишком стараться на суде, – с трудом произнесла она. – Я не хотела, чтобы она возвращалась на фабрику. А она ведь может. Чернухин известная личность, у него высокие рейтинги, имя на слуху у всех, и оно как стопроцентная гарантия того, что все получится. Он сам себе бренд. У Иваницкой были все шансы не только оказаться на свободе, но и засудить любого, кто посмел ее тронуть.
– А что же он? Что вам ответил Чернухин?
– Попросил больше не обращаться к нему с такими просьбами. Сказал, что свою работу выполняет честно, а обо мне такого сказать нельзя. Было стыдно услышать от него такие слова, но я должна была попытаться.
Гуров подался вперед и взял Веру Андреевну за руку.
– Дело ведь не только в том, что Иваницкая плохо относилась к людям, правда? Где она перешла вам дорогу, Вера Андреевна?
– Мне?
– Да. Лично вам.
Вера Андреевна освободила свою руку и спрятала ее под стол.
– Давайте я попробую угадать? – предложил Гуров. – Если у меня получится, то я обещаю вас больше не мучить.
– Попробуйте, – с вызовом посмотрела на Гурова Вера Андреевна.
– Вы давно хотели занять кресло Иваницкой. Всю жизнь посвятили работе, а фабрика стала для вас родным домом. Вас все там знают и, полагаю, теперь и не захотят другого директора. Да и зарплата теперь повыше, верно?
– Верно. Вы меня за это арестуете?
– Да за что же мне вас арестовывать?
Гуров облегченно откинулся на спинку стула и взял в руки чиабатту. В отличие от полковника Сутулова, эта женщина не стала ломать комедию. Слава
