Постоянство хищника - Максим Шаттам
Вот только дышится ей плоховато – из-за паров.
Она задыхалась.
Желчь снова подступила к горлу. Людивина наклонилась, чтобы сплюнуть, и вдруг что-то упало рядом с ней.
Веревочная лестница.
Она прижалась к стенке. Он сюда не спустится, это вряд ли. А она поклялась себе, что не поднимется. Не доставит ему удовольствия. Будет уворачиваться от проводов и дышать парами, умрет, но не уступит ему.
– Поднимайтесь, – раздался хриплый женский голос. – Скорее!
Хлоя?
Это ловушка? Он использует ее как приманку?
– Ну давайте! – с отчаянием настаивал голос.
Людивина не заставила себя упрашивать и, превозмогая боль, поползла по лестнице.
Хлоя ждала наверху, по-прежнему голая.
Людивина затравленно огляделась, но Симановски не было.
– Где он? – коротко спросила она.
– В доме. Ищет меня.
Людивина посмотрела на стол. Пистолет исчез. Значит, он вооружен. Дела идут все хуже.
– Где моя куртка?
– Оставила на лестнице, чтобы заманить его наверх.
Умно. Но к телефону не подобраться.
– Он вернется, – сказала Людивина.
Хлоя съежилась, и она забыла о своей боли и страхе, который разрастался в ней, готовый свести ее с ума. Взяв лицо молодой женщины в ладони, она сказала:
– Хлоя, я обещала, что буду защищать вас, и я сдержу обещание. Что бы ни случилось, когда он появится, я им займусь и выиграю для вас как можно больше времени. Бегите к моей машине и уезжайте как можно дальше.
Хлоя снова ушла в себя. Она была здесь лишь отчасти, поэтому Людивина уточнила:
– Вы сохранили фотографию?
Вялый кивок.
– Они ждут вас, Хлоя. Чтобы вернуться к ним, нужно слушаться меня. Как только он войдет, я его отвлеку, а вы бегите. Не оборачиваясь. Не думайте ни о чем, кроме своей семьи. Договорились?
– Да.
Взгляд Хлои был достаточно осмысленным, и Людивина успокоилась.
Что до нее… Она больше не хотела об этом думать. Она дала слово.
Пообещала себе спасти эту женщину. Любой ценой. Вытащить ее из этого ада.
Людивина вложила ключи от машины Хлое в руку, и тут музыка стихла.
63
Джонни сильно сомневался. Девушки в доме не было. И в тупике не было – он смотрел из окна второго этажа. Если только за домом, в лесу. Тогда придется сходить туда сейчас, пока не стемнело. Он возьмет с собой Ганнибала, пес может ее учуять. Много времени не понадобится.
Но сначала он хотел убедиться, что она не вернулась, чтобы спасти блондинку. От этих гадин всего можно ожидать. Он было собрался выпустить Ганнибала, но решил пойти один и не держать собаку в парах отбеливателя, чтобы не сбить нюх.
– Посиди тут, дружок, вернусь за тобой через две секунды.
А еще ему надо одеться. Но не сейчас.
Оказавшись в гостиной, он выключил музыку, не заботясь о том, что выдает себя. Охотник здесь он, верно?
И побежал в гараж.
Подойдя к шкафу, он поднял пистолет, готовясь пригрозить девушке, если той хватило наглости явиться туда. Хотя это могло означать и другое: она не хочет уходить. Поди знай…
Может, она наконец нашла то, что искала, и расхотела возвращаться к своей никудышной паршивой жизни, к своему недоделанному мудаку, у которого если и стоит, то не лучше полупустого тюбика зубной пасты, к своим сопливым детям. Все может быть. Что, если у нее открылись глаза и она сделала правильный выбор? Но если так, что ему делать? Не оставлять же у себя. Разве что на несколько дней. Проверить что и как, а потом – шприц и приклеенные веки. Семейная гордость. Ощущение, что наконец-то от тебя есть толк, что можешь быть полезным и уважаемым. Да это лучше всего остального…
Он открыл створку шкафа, решительно вошел в комнату и увидел блондинку.
Она не сразу услышала шаги, испуганно обернулась и подняла руки в знак покорности.
Ну нет, стерва, маловато будет!
А потом он понял.
Как она вылезла? Как…
Холодный отбеливатель под ногами заставил его сообразить, что она держит в руках.
– Ах ты, дрянь! – рявкнул он и прицелился.
Людивина бросила провода, подключенные к аккумулятору грузовика, в отбеливатель, пропитавший пол у входа.
Джонни Симановски скрутила жестокая судорога, когда ток прошил его тело насквозь, выстрел взорвал кукольную голову с лампочкой, и тело убийцы рухнуло на пол.
Пистолет выскользнул из его пальцев и отскочил в сторону, противоположную от Людивины. Она не могла поднять «зиг-зауэр», не пройдя мимо Джонни.
Он выгнул спину, сжал кулаки. Он был слишком крупным, и пригвоздить его к полу с первого раза не удалось.
Преступник уже поднимался, сжимая челюсти так крепко, что Людивине показалось: еще чуть-чуть – и раскрошатся. Каждый мускул был напряжен. Это выглядело даже внушительнее, чем обычно, мышцы чуть не лопались. Он встал на одно колено, издал глухой рык.
Сейчас поднимется.
Людивине не хотелось приближаться к маньяку, она ясно понимала: если он ее схватит, она окажется в полной его власти. Но он преграждал путь к единственному выходу. И она не могла придумать, чем же ей защититься.
Новый жуткий рык, и Симановски поднялся на ноги.
Почти. Два шага – и он вылезет из лужи. Встряхнется. И убьет их.
Людивина должна была отвлечь его на себя, дать шанс Хлое, которая притаилась за столом…
Хотя нет. Ее там уже не было.
Хлоя возникла сбоку и подняла пистолет, отлетевший к ней.
И направила ствол на Симановски.
Выстрелы гремели, как мстительные выкрики. Резкие слова на смертоносном языке. Проклятия.
Груда мышц рухнула, окутанная едким запахом пороха.
Людивина поймала взгляд Хлои – женщины на грани исчезновения, находящейся между двумя мирами, реальным и безумным. Та вся дрожала. Посмотрев на Людивину, вроде бы немного успокоилась. Они тут. Вместе. Живые.
Внимание Людивины привлек шум, который исходил от Симановски.
Большинство пуль попали в цель, но он еще дышал. С жутким свистом, как штормовой ветер, попавший в ловушку маяка. Он старался держать глаза открытыми. Как можно шире.
Людивина шагнула к нему.
А когда он вдруг перестал дышать, в его лице появилось что-то детское. Уму непостижимо…
Казалось, он кого-то ищет в небытии.
Кого-то или что-то несуществующее.
64
Хрупкая детская рука высвободилась из ладони матери, которая тщетно пыталась удержать ее за маленькие пальчики.
Луиза подошла к окну больничной палаты и выглянула наружу.
Хлоя не хотела отпускать дочь от себя, она хотела бесконечно вдыхать аромат детских волос, каждое мгновение чувствовать нежную кожу. Даже если девочка отходила на два метра,
