Зов пустоты - Максим Шаттам
– Он с кем-то встречался? – спросил Марк.
Компьютерщик кивнул, едва не лопаясь от гордости.
– Вот он, выходит из поезда.
На экранах появилось цветное изображение в хорошем разрешении. Плотная толпа заполнила платформы и недавно отремонтированный вестибюль вокзала Сен-Лазар. Картинка застыла, курсор указал на худощавую фигуру.
Людивина тут же узнала его, и сердце бешено заколотилось. Она сжала кулаки.
Включилась новая запись чуть дальше от станции, сбоку от трехэтажного торгового центра с длинными галереями вдоль огромного пространства. На экране вновь появился Антони Бриссон – на него указывал курсор. Он двигался в толпе, глядя по сторонам, словно кого-то искал. К нему подошел мужчина и повел к эскалатору, а затем под арку бутика. Незнакомец держался за спиной Бриссона. Картинка снималась с трех ракурсов, следующих друг за другом, один из них слишком удаленный, ничего нельзя было разобрать. Нигде не было видно лица собеседника Бриссона: воротник пальто поднят, кепка низко надвинута, чтобы скрыть верхнюю часть лица.
– Не ищите, ничего лучше все равно не найдете. Рост примерно метр восемьдесят, вес около семидесяти килограммов. Европеец, североафриканец, возможно азиат. Они простояли там меньше двенадцати минут и разошлись. Бриссон поехал домой на поезде, этот второй вышел на улицу, где мы потеряли его след. Но это он, руководитель ячейки.
– Почему вы решили, что это руководитель? – спросила Людивина.
– Антони Бриссон приехал только для встречи с ним и сразу после этого убил Абдельмалека Фиссума. Тот не сопротивлялся, – вероятно, Бриссон передал ему инструкции с самого верха. Бриссон выполнял приказ, иначе он никогда бы не напал на имама-салафита. Кроме того, ваше похищение – затея рискованная, даже отчаянная. Похоже на задание: последнее, самоубийственное нападение. Кто мог иметь такое влияние на нестандартную личность вроде серийного убийцы Антони Бриссона? Тот, кто стоит во главе ячейки. Тот, кто руководит, командует, кто называет себя посланником, несет слово Божье своим моджахедам. Тот, кто может приказать пожертвовать собой, и вы беспрекословно подчинитесь.
Людивина кивнула. Рассуждения показались ей вполне разумными.
– К тому же этот человек – мастер своего дела. Ни на миг не забывает о камерах наблюдения, заранее изучил их расположение. Ни одного лишнего движения, ничего не трогает, не оставляет следов. Мы попытались проследить за ним до прибытия на вокзал или после того, как он вышел, но ничего не нашли. Он идет через мертвые зоны, выбирает пути, где нет камер, а в сумке у него на плече наверняка запасной комплект одежды, чтобы его не сумели опознать. Профи такого уровня – редкость. Даже у нас. Он прошел серьезную подготовку. Бывший сотрудник иракской разведки, которыми кишит ИГИЛ? Возможно. В любом случае он иностранец или, по крайней мере, долго находился в тренировочном лагере. Это лидер. Это НТ.
– НТ? – переспросила Людивина.
– Нулевой террорист. В случае эпидемии медики выявляют нулевого пациента, с которого все началось. НТ – источник нашей проблемы. Устранив НТ, мы устраним корень зла. После этого проще будет найти тех, кого он заразил, – членов ячейки.
Марк кивнул:
– Это он. Тот самый ублюдок. Качество не очень, – может, повысить разрешение и сделать снимок?
– У нас нет годного угла съемки, чтобы улучшить изображение. Он все время прячется! И часть лица между воротником и кепкой практически черная. Нереально.
– И нам не поможет программа распознавания лиц?
– Ни черта не поможет. Простите.
– Все равно вы немало сделали. Молодцы, ребята!
– Мы знаем его общий облик, – подытожила Людивина, – и знаем, что он прошел обучение в лучших тренировочных лагерях. Возможно, работал в разведке. У вас хорошие отношения с коллегами из стран Персидского залива?
Марк догадался, к чему клонит Людивина.
– Мы передадим данные в ГУВНБ, – сказал он, – но не стоит обольщаться: никто не опознает его по нескольким мутным снимкам, а спецслужбы наших «союзников» в странах Залива редко выдают своих бывших сотрудников. Хотя, конечно, попробовать стоит.
– Я отправлю данные в УВРБ, – заявил первый компьютерщик, – у них есть связи на местах.
Марк встал:
– Людивина, я поеду следить за допросом всех подозреваемых, которых мы взяли. У ключевых фигур сегодня последний день задержания. Если они что-то знают, вытрясти надо сегодня. Вы с командой изучили дело Лорана Брака лучше нас. Я бы хотел, чтобы вы продолжили работу над ним. Узнайте, какую роль он играл, в чем конкретно посредничал, почему убийца сделал все, чтобы отправить нас по ложному следу искать наркотики. Займешься? Не то чтобы я приказываю…
Людивина криво усмехнулась и бросила на него многозначительный взгляд:
– Приказывай мне, пока можешь.
Она возвращалась домой. В парижский отдел расследований.
В свое убежище.
56
Каждый предмет в кабинете был кирпичиком поддержки в стене, на которую опиралась Людивина. И кружка «Нью-Йорк джайантс» – память об Алексисе, и книги по криминалистике, и ароматическая свеча с запахом амбры, и даже коллекция игрушек из киндер-сюрприза, выстроившаяся на полках за спиной. Все эти вещи успокаивали Людивину, особенно в такие моменты. Она довольно быстро оправилась после похищения, но понимала, что отчасти ее поддерживал адреналин ежедневной работы. Как только первичное расследование закончится, дни вновь станут привычно тягучими и у нее появится время на размышления. Тогда ей понадобится помощь. Психолог? Нет, это не совсем для нее. Может, поговорить с Сеньоном… Или снова поехать в горы, к Микелису и его семье, в их тайную обитель, где нет места людскому безумию.
В ПО Людивину встретили как нельзя хуже: смотрели на нее кто печально, кто с гордостью, кто неловко, а кто и с состраданием. Все старались поддержать ее словом, жестом, советом, но это не помогало Людивине – наоборот, вновь наполняло ее ужасом, разбивало ее броню. В конце концов она довольно резко всех растолкала и уединилась, чтобы перевести дух и отогнать подступившие слезы. Взяв себя в руки, она напустила на себя уверенный вид, отправилась к коллегам и полковнику Жиану обсудить текущие вопросы, а затем заперлась в кабинете с Сеньоном и Гильемом для мозгового штурма. Работа, только работа. Они распечатали фотографии Абеля Фремона и Мусы Бакрани на листах формата А3 и прикрепили к стене. Взгляды этих холодных глаз – а у Абеля еще и пустых – было трудно выдерживать. Казалось, что этих людей никогда не образумить.
Когда они дошли до обсуждения роли, которую мог сыграть
