Энола Холмс и Леди с Лампой - Спрингер Нэнси
Однако никакие догадки не могли подготовить меня к тому, что я увидела на Саут-стрит, тридцать пять — дом у Парк-лейн с видом на Гайд-парк! Роскошный четырехэтажный особняк из кирпича с оградой из кованого железа и ставнями великолепного зеленого цвета, насыщенного, но не слишком яркого.
Я перевела дыхание и поднялась по каменным ступенькам к крепкой двери
с небольшим окошком над ней. А затем постучала дверным молотком, готовая увидеть на пороге грозного дворецкого и ответить на вполне уместные вопросы, пройти в тихую, укрытую ковром библиотеку или маленькую гостиную, где придется терпеливо ждать... Мне открыл молодой человек, не дворецкий и не лакей, в удивительно модном твидовом костюме, бриджах и коричневых гетрах. Едва взглянув на меня, он сказал:
— Проходите.
До меня донесся аромат чая, выпечки, свежих цветов, слабый шум голосов.
— Прощу прощения, — озадаченно произнесла я, — я пришла не вовремя?
Он усмехнулся:
— Нет-нет, у нас тут каждый день так. Вы проходите.
Я послушалась, уловив нетерпение в его голосе, и вошла в широкий, залитый светом коридор, который вел в другие просторные помещения: гостиную, библиотеку, маленькую столовую, большую столовую и так далее. Везде сидели джентльмены в городских костюмах и леди в платьях для визитов. Они вели беседы, пили чай, разглядывали документы, что-то писали — причем некоторые делали все это одновременно. Я с удивлением обнаружила, что среди них есть и достойный премьер-министр Уильям Гладстон.
Очевидно, поговорить наедине с мисс Найтингейл и хотя бы на несколько минут безраздельно завладеть ее вниманием будет гораздо сложнее, чем я думала.
Глава шестая
Подобно судну в тихом море, я проплыла по ковру из сизаля. Впустивший меня молодой человек быстро испарился, и, не зная, куда идти, я в растерянности огляделась по сторонам. Прихожую заполняли необычные, но уютные на вид диванчики со встроенными в них вешалками для шляп, зеркалами и подставками под зонтики. Над мебелью возвышались напольные часы с маятником, а в сервантах красовались сувениры, вероятно с Крымского полуострова. На стенах висели вышивки с аккуратными цветочными узорами и крылатыми выражениями вроде «Терпение и труд все перетрут», «Добрыми намерениями вымощена дорога в ад» и вдохновляющими фразами, например «Кто не идет вперед, тот идет назад: никто не стоит на месте».
Пока я задумчиво разглядывала последнюю надпись, ко мне приблизилась юная дама в шелковом платье, определенно не горничная, с кувшином лимонада и стаканами на подносе. Хотя в это время года не приходилось опасаться охочих до сладкого ос, кувшин был накрыт мягкой тканью с узором из маргариток. Очарованная этой картиной, я потерялась в своих мыслях и чуть не подпрыгнула, когда юная дама дружелюбно обратилась ко мне:
— Вы по поводу больничной реформы, мисс?
Несмотря на свой образ взрослой ученой, я смогла выдавить из себя лишь по-настоящему детский ответ, достойный четырнадцатилетней девчонки:
— Э-э... нет...
— Тогда из-за возмутительных условий жизни в работных домах?
Я помотала головой. Дама на этом не успокоилась и продолжила бодро меня допрашивать:
— Вряд ли вы пришли спросить про врачебные комиссии в армии. Значит, вы из Комитета лицензирования обученных медсестер?
Я снова помотала головой словно глупый ребенок и промямлила:
— Мне нужно задать вопрос мисс Флоренс Найтингейл.
— О, разумеется. Обратитесь к миссис Кроули, она за письменным столом в библиотеке. — С этими словами дама кивнула и мило мне улыбнулась.
Миссис Кроули, удивительно похожая на мою богато одетую собеседницу, но старше ее по годам, тоже приветливо улыбнулась и кивнула, когда я объяснила, что хочу поговорить с мисс Флоренс Найтингейл. К счастью, моего имени она не спросила. Сегодня я не удосужилась придумать себе новый псевдоним. Не попросила она и рекомендательного письма, и даже визитной карточки. Никак не уточнив, о чем именно я надеюсь спросить мисс Флоренс, она махнула на кресло и протянула мне дощечку для письма, которую можно было положить себе на колени, а также перо, чернила и лист самой качественной бумаги нежного кремового цвета. Мое искреннее изумление, очевидно, отразилось у меня на лице, поскольку миссис Кроули ласково объяснила:
— Запишите свой вопрос к мисс Найтингейл, и этот щеголь в бриджах быстренько ей все доставит. А когда у нее найдется минутка, она пришлет вам ответ.
— Но... — пролепетала я, — но мне важно поговорить с мисс Найтингейл лично!
Улыбка миссис Кроули расплылась еще шире.
— О, боюсь, вы не понимаете, что это невозможно, — ответила она с легким упреком. — Никто не встречается с мисс Найтингейл лично. — Миссис Кроули благодушно кивнула на открытую дверь, за которой виднелся представительный силуэт мистера Гладстона. — Даже его превосходительство отправляет письмо, когда ему необходимо что-то спросить. Все так делают.
— Но... если она так слаба, то как...
— Вы удивитесь, милая, сколько- то можно достичь, лежа в постели. Завтрак, обед и ужин ей приносят в спальню. Она трудится не покладая рук. Пишет не только записки слугам с указаниями по содержанию хозяйства, но и по сотне писем в день. Работает над многими реформами, но просит не указывать ее имени в газетах. Поэтому многие говорят, что в Англии на самом деле не две, а три палаты парламента: лордов, общин и Флоренс Найтингейл.
— Невероятно... — произнесла я слабым голосом. — Я и подумать не могла... Однако мне правда необходимо увидеть мисс Найтингейл...
— Это категорически невозможно, — отрезала миссис Кроули с нарастающим раздражением. — Вы, насколько я вижу, ученая. Не сомневаюсь, писать вы умеете.
— Позвольте — это дело жизни и смерти!
Миссис Кроули мои слова не впечатлили:
— Мисс Найтингейл не принимала ни своих родителей, пока они еще были живы, ни сестру. За последние тридцать лет, не считая редких исключений, к ней никто не поднимался. Вряд ли она согласится принять вас. Хотя вы, разумеется, можете описать свою просьбу. — Она решительно махнула рукой на выданные мне принадлежности для письма, показывая, что разговор окончен.
Пропади оно все пропадом! Расти на стенах этого прелюбопытного дома плющ — я бы немедленно выбежала на улицу и взобралась по нему в спальню затворницы. К сожалению, плюща здесь не было, и я перевела обреченный взгляд на лист кремовой бумаги.
Подозревая, что это бессмысленно, я все же написала:
Дорогая мисс Найтингейл!
Времени мало, посему буду кратка: пожилая дама похищена бандитами, вероятно потому, что знала Вас в Крыму и получила для Вас послание. Ее имя мисс Дина Таппер. Нет ли у Вас хоть малейшего представления о том, кто мог ее забрать и куда? Друг.
Промокнув и сложив письмо, я протянула его улыбающейся миссис Кроули. Она кивнула и любезно произнесла, махнув рукой:
— Выпейте чаю с печеньем, милая, или стакан лимонада. Ответ вам передадут.
Эта мисс Найтингейл однозначно вывела тиранию инвалидов на новый уровень. Скорее всего, характер у нее вздорный. Мне отчаянно хотелось кого-то удавить — если не ее саму, то хоть кого другого, — но я все же смиренно кивнула и вышла из библиотеки.
Якобы бесцельно гуляя по дому, я пристально и с неподдельным интересом разглядывала его интерьер.
В комнатах первого этажа за столами сидели гости, угощаясь канапе, фруктовой нарезкой, горячей выпечкой и другими закусками — мисс Найтингейл проявляла удивительное гостеприимство во всем, отказав лишь в своем присутствии. Салфетки, скатерти, подушки на стульях, даже тряпочки, в которые были обернуты баночки с вареньем, — все покрывала изящная вышивка. Например, баночки варенья в зависимости от содержимого украшали разные ягоды и фрукты, вышитые цветными нитками: малина, виноград, персики, абрикосы, земляника, крыжовник, айва и так далее.
