Отродье. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Судя по объявлениям, этот ублюдок забирал у людей собак для пыток. Возможно, кто-то из тех, кто отдал ему собаку, как-то узнал об этом и решил отомстить, — предположил Котов.
— Хорошая версия. Будем её разрабатывать. Для этого распределим задачи и направления поиска. Олег, ты поговори с соседями и дома, и на даче, узнай всё, что можно узнать. Заодно сходи к нему на работу. Ну сам знаешь, что делать, не первый раз.
— Ага.
— Виктор, на тебе объявления. Пройди по адресам, поговори, узнай подробности передачи животных, и к тем, кто отдавал, тоже присмотрись, возможно, среди них убийца.
— Будет сделано! — «Откозырял» Котов.
— Так, Вадим…
— Я не буду…
— Что не буду?
— Не буду искать убийцу. Не хочу!
— Ах, не хочешь! Ну не хочешь, тогда иди домой, футбол посмотри, а лучше сам мяч во дворе погоняй, пока мы будем убийцу искать. И не переживай, характеристику я тебе хорошую напишу. Можешь быть свободен! — сказала хлестко и зло. Прошла к столу, села и продолжила как ни в чём не бывало, обращаясь к оперативникам: — Пока вас не было, я нашла адрес и телефон его бывшей супруги, договорилась о встрече. — Посмотрела на часы. — Через сорок минут, так что расходимся. Завтра жду вас всех, — покосилась на стажера, — кроме Сергеева, часам к пяти с предварительными результатами. Если что-то из ряда вон… Я на телефоне круглосуточно. Тутэ кле?
— Кле… Кле, — улыбнулся Котов и направился к двери.
— Постойте… — Сергеев шлепнул по голове статуэтку. — Я не прав… Елена Аркадьевна… извините… Я тоже хочу участвовать в расследовании. Извините меня.
Котов завис в дверях, с интересом ожидая реакции Рязанцевой.
Лена пристально посмотрела на стажёра, выдерживая многозначительную паузу, наконец сжалилась.
— Отправляйтесь домой, Вадим…
Лицо стажёра стало по-детски обиженным, что казалось смешным и совсем не вязалось с его брутальной внешностью. Опустив голову, он поднялся со стула и направился к выходу.
— Я не договорила, — остановила Рязанцева. — Идите домой… Вы ведь с родителями живёте?
Сергеев кивнул.
— Поговорите с отцом, узнайте всё про орудие убийства, кому выдается, имеется ли в свободном доступе. Может, существуют какие-то клубы, как у обычных охотников. Может, кого-нибудь из них ваш отец знает. Наверняка ведь есть такие. Возьми, если есть их телефоны и адреса. Всё, что может вывести нас на след убийцы. Справишься?
— Конечно.
— Хорошо, расходимся.
Глава шестая
Безумно красивый сад. С дивно растущими деревьями, с благоухающими цветами, с повсюду гуляющими, ничего не боящимися зверями и разноголосыми птицами с баснословно красивым оперением. Сад, где морской бриз веет ароматом земляники и апельсина, одурманивающе пахнущей декоративной конопли и лаврового дерева. И где птица Алконост высиживает искристые яйца, которые делают мир спокойным, без бурь. Но лучше не искать эти яйца, ибо нашедший их обречен затосковать до смерти. В том саду самым большим грехом была бы скука, но не настолько тяжким, чтобы надо было его искупить кровью.
Она открыла глаза. Ощущение полного одиночества у нее, сидящей на скамейке в парке. Вот если бы все будничное и привычное осталось по другую сторону заросшей кустарником ограды. Посмотрела на часы. Пора бы уж. Подняла глаза. Рыжий всполох волос на секунду ослепил.
— Здравствуйте, вы Полина Македонова? Это я вам звонила.
Ощущение одиночества тут же улетучилось. Так вот откуда этот аромат земляники и еще чего-то экзотического. А она думала — померещилось.
— Что у вас за духи?
— Эсте Лаудер, экзотик.
— Я так и подумала. — Хрупкая женщина с тонкой, почти прозрачной кожей чуть прищурила оливковые глаза.
Есть такое качество женской личности, манкость называется. Манящая загадочность, таинственная привлекательность, божественная сексуальность, исходящая от нее. Такой была Полина Македонова.
— Вы уже знаете, что ваш бывший супруг Виктор Фёдоров был найден убитым?
Лицо женщины осталось равнодушным, новость о погоде и та вызывает больше эмоций.
— Убили, значит?
— Вы даже не удивлены?
— Когда вы позвонили утром и представились, я сразу поняла: что-то случилось.
— Его тело было обнаружено сегодня утром на пустыре.
— Будьте добры, избавьте меня от этих подробностей, вы что-то хотели узнать?
— Да.
— Что?
— Всё. Как и где вы познакомились, что это был за человек и почему вы расстались?
Женщина склонила голову, пшеничная прядь свесилась на грудь, обнажив шею, увитую легкой тканью платка.
— Вызывает ли у вас смешок измена? А смерть, болезнь, увечье? Веселит ли вас вид юмора, который используется для выражения абсурда, нечувствительности, парадокса и жестокости современного мира?
Лена не ответила.
— Чёрные шутки. Чёрный юмор. Оказывается, люди, кои такие шутки находят более интересными, гораздо умнее и образованнеё других. Вы знали об этом?
— Нет.
— А я, на свою беду, знала. Это была тема моей диссертации. Так вот, исследователи объясняют это тем, что обработка болезненного юмора требует немного больше умственного труда, чем обработка большего количества ванильных шуток. Они назвали феномен «сочетанием кадров», это когда конкретная ситуация оформляется одним образом, а затем перемещается в другой кадр для сочетания юмористического эффекта. Это действие — смешение фреймов — требует больше познавательных ресурсов, когда предмет того или иного фрейма зловещий или чем-то неприятный, поскольку сознательному разуму фактически приходится преодолевать это отвращение, чтобы достичь изюминки шутки. Я понятно объясняю?
— Не совсем. Но какое это имеет отношение к вашему супругу?
— Да какой он мне супруг?
— Бывший.
— Скорее никакой, мы и года не прожили.
— Всё равно. Он был юмористом?
— Он так думал о себе. И я, начитавшись умной литературы, восприняла его как человека неординарного, с особенным чувством юмора. Дура!
— А оказалось?
— А оказалось, что у него совершенно отсутствует эмпатия, он вообще социопат. Для него не было авторитетов, не было вообще хоть кого-то, кого бы он уважал. Все для него были придурками и идиотами, поэтому и глумление над людскими страданиями и бедами доставляло ему особенное удовольствие. Когда у моей подруги умер отец, он очень мерзко пошутил, дословно я уж не помню, но что-то насчет того, что она сама виновата, довела его до могилы. И заржал так, что мне захотелось его ударить. Я и ударила, дала пощечину.
— А он? Он вас бил?
Полина стянула голубой платок, обнажив часть шеи и совсем небольшой участок плеча, нервно затеребила ткань длинными пальцами. Лена невольно залюбовалась — японцы считают самым чувственным местом женского тела переход линии плеча в
