Отродье. Следствие ведёт Рязанцева - Елена Касаткина
— Надо забрать эти газеты, покажем Лене, возможно все это имеет отношение к убийству. — Ревин огляделся, снял с вешалки старую тряпичную сумку, — давайте сложим их вот сюда.
— А почище ничего нет? Какая-то она вся замызганная, вся в пятнах, — скривился стажер, представив сумку на сиденье своего автомобиля.
— Здесь все такое. А пятна старые, засохшие, не вымажут твой салон, не беспокойся, — Котов взял из рук Ревина сумку, — странные пятна, вот эти на сопли засохшие похожи, а эти… А эти… Ребят, эти на кровь похожи.
— Вот и держи, я газеты сложу, а там и сумку на экспертизу отправим.
Ревин сгреб бумаги со стола и запихнул их в сумку.
— Все, что ли?
— Вроде все. Поехали! — скомандовал Котов, у которого от аллергии стали распухать веки.
— Стойте, у нас же еще один ключ есть, который от амбарного замка. — Сергеев вопросительно посмотрел на Ревина.
— Точно. Тот, что от погреба.
— И где этот погреб?
— Надо обойти участок.
Выйдя на крыльцо, оперативники придирчиво оценили заросли прошлогодней растительности, из которой кое-где торчали огромные зонтики сухого борщевика.
— Ничего себе укроп, — присвистнул Сергеев.
— Эх, ты! — усмехнулся Котов. — Английский знаешь, а обычный дачный борщевик от укропа отличить не можешь. Кстати, аккуратней, он ядовит, так что руками лучше не касаться. Хоть и сухой, да мало ли чего.
— Так как же мы тогда сквозь эти заросли проберемся?
— Идите сюда, вот тропинка, — позвал Ревин, который за время их разговора успел обойти дом.
Узкая свежеутоптанная тропинка привела оперативников к странного вида конструкции, которая представляла собой вкопанный в земляной вал строительный вагончик. То ли сарай, то ли бункер.
— Замок амбарный. — Ревин вынул ключи и вставил самый короткий в ячейку. — Подходит.
Внутри полумрак. Свет попадал в помещения из одного единственного небольшого окошка.
— Опять этот запах, — поморщился Сергеев.
— Нет, этот еще хуже, напоминает… — обнаружив выключатель, Котов нажал на кнопку, — точно, так пахнет в морге у Волкова.
— Ну не совсем, — поправил Ревин, — хотя похоже. Пряный запах смерти, запах разложения, запах трупов.
— Ничего себе, — присвистнул Сергеев, уставившись на стену, где в рядок висели разного размера поводки, ошейники и намордники. — Да тут целая коллекция. Что-то мне это всё не нравится, ребята.
— Тихо! — цыкнул Котов.
В наступившей тишине слышался слабый писк, доносящийся из-за двери предбанника. Виктор толкнул дверь и заглянул вглубь. В нос ударил смердящий поток, он зажал нос и, набирая ртом воздух, прошел вглубь помещения.
— Твою ж мать!
Ревин и Сергеев вошли вслед за товарищем. От увиденного оба содрогнулись. Стены комнатенки были увешаны жуткого вида приспособлениями, похожими на инструменты для пыток. Веревки, ремни, металлические скобы. Из угла сквозь тряпично-картонные завалы раздавалось сдавленное попискивание.
Подхватив торчащий край, Сергеев приподнял обрывок картонной коробки. Оттуда на него испуганно смотрели два маленьких слезящихся коричневых глаза. Щенок дрожал то ли от холода, то ли от страха. Сбившаяся в колтуны шерстка открывала кровавые раны.
Измученный пес попытался встать на лапы, но тут же рухнул в скопище рваных тряпок, в смесь собственной мочи и кала и заскулил. Тяжелый ком подкатил к горлу, и, пытаясь сдержать слезы, Сергеев громко кашлянул. Собака вздрогнула и засучила лапками.
— Иди сюда, — Вадим присел, загрёб руками искалеченное животное и прижал к груди. В наступившей тишине никто не мог произнести ни слова. Чтобы справиться с ситуацией, Олег Ревин отвернулся, и его взгляд наткнулся на набитый чем-то мешок. Он с трудом развязал узел и вытряхнул содержимое на пол. От увиденного всем стало плохо.
Глава пятая
Растрёпанное небо за окном опускалось все ниже и ниже, но оторвать от него глаза Рязанцева боялась. Боялась перевести взгляд на оперативников, а ещё — больше на снимки. Те, что переправил Котов ей на электронную почту.
При первом же взгляде на них ей стало плохо. Сколько трупов она уже видела в своей жизни, сколько отрубленных частей человеческого тела. Думала, ничего уже не сможет вывести её из равновесия, но то, что показали оперативники, было настолько шокирующим, что с трудом удалось собраться с силами и заставить себя взять распечатанные с принтера снимки в руки.
— А где Сергеев? — спросила скорее для того, чтобы хоть на секунду отвлечься от увиденного.
— Повёз пса к ветеринару.
— Не могу на это смотреть, — отложила снимки. — И думать не могу. Как-то не укладывается это в моей голове. Может, вы что скажете.
— Что тут скажешь? Сначала у нас были сомнения, думали, может, он кинолог или приют для животных содержит. Но после этого… — Ревин ткнул пальцем в распечатки. — Мы, конечно, можем и ошибаться, но, похоже, что урод этот устроил у себя на даче пыточную для животных. В частности, собак, но, возможно, и кошек. Скелетированные останки, которые он хранил в мешке, мы передали Волкову, хотя и без него всё ясно.
— А мне не ясно, Олег. Ни ясно, ни понятно — зачем?.. Нет, то, что он измывался над животными, можно объяснить садистскими наклонностями, но зачем он хранил кости?
— Может, не успел закопать?
— Почему кости? Где все остальное? Шкуры, мясо… Или как это назвать?
— Может, мясо ел? Говорят, корейцы едят собак, может, и он ел.
— Я уже ничему не удивлюсь.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Сергеев. Кремового цвета мастерка в грязных кровавых пятнах на груди была окончательно испорчена. Ни на кого не глядя, он прошел к своему столу, молча сел на стул и уставился пустым взглядом на китайского болванчика, впервые не стукнув его по голове.
— Ну что, Вадим? Что с псом? — Тихо, словно боясь нарушить его молчание, спросила Лена.
— Всё плохо. Врач сказал: «Вряд ли выживет». Я сразу не заметил, а у него в боку оказался обломок ножа. Вот. — Сергеев полез в карман и вынул завернутый в полиэтиленовый пакет кусок железа.
— Ничего себе! Так вот почему он дернулся, когда ты его к себе прижал.
— Вадим, отдай его Волкову. — Лена вышла из-за стола и стала расхаживать по кабинету. — Из полученных сведений уже можно составить портрет жертвы.
— Жертвы? — эхом отозвался стажер, не отрывая взгляда от китайчонка.
— Да, называть этого живодера жертвой после того, что мы о нем узнали, язык не поворачивается, но формально он является жертвой преступления.
— Да я бы его сам своими руками…
— Успокойтесь, Вадим, вы будущий следователь, и вам надо научиться сдерживать эмоции и подходить к делу с холодным сердцем. — Поймала на себе злой взгляд серых глаз и продолжила: — Да, да… Такая у нас работа, мы не можем, не имеем права идти на поводу у собственных чувств. Наша
