Нечистая сила - Артур Конан Дойль
– Он еще жив, – сказал Смит, положив руку на его голову – дайте часы или зеркало. Видите, стекло запотело, значит, жив. Гисти, возьмите его правую руку, теперь делайте то же, что и я.
Трое молодых людей безмолвно работали в течение десяти минут, пока из безжизненного тела Ли не вырвался легкий вздох и он не открыл глаза.
– Слава Богу! – радостно воскликнули в один голос студенты.
– Теперь опасность миновала, – сказал Смит, – дайте ему бренди.
– Боже, как я испугался, – заметил Гаррингтон, – представьте себе, лежу я здесь и читаю, как вдруг слышу на реке страшный крик и затем плеск воды. Я немедленно выскочил из дому и вот едва успел вытащить его из воды, когда он уже захлебнулся и шел ко дну. Счастье, что Смитсон еще был по близости, а то право не знаю, что бы я один делал. Садитесь, отдохните.
В это время Монгаузен приподнялся на локтях и диким блуждающим взором стал осматривать комнату.
– Что это? – спросил он. – Я был в воде? Ах, да помню!
При этом воспоминании неподдельный ужас отразился на его бледном лице, и он опустил на руки свою голову.
– Как вы могли упасть в воду? – спросил его Смит.
– Я не падал, – ответил слабым голосом Ли.
– Как так?
– Меня бросили в воду. Я стоял на берегу, когда кто-то подкрался ко мне сзади и толкнул меня в воду. Я ничего не слышал, и никого не видел, но великолепно помню, что это так было.
– Понимаю! – прошептал Смит, изменившись в лице.
Ли посмотрел на него с удивлением.
– Вы понимаете? – спросил он. – Вы не забыли еще моего совета?
– Нет, не забыл и, кажется, скоро последую ему.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Гисти, пожимая плечами; черт знает, о чем вы там болтаете! Советую тебе, Гаррингтон, поскорее уложить Ли в кровать. Ну, Смит, пора и нам отправляться. Ведь ты домой идешь? Пойдем вместе.
* * *
На обратном приятели за всю дорогу не обменялись почти ни одним словом. Целый ряд страшных происшествий, как-то: шаги невидимого существа на лестнице, отсутствие мумии в комнате соседа и чрезвычайно странное появление этого неодушевленного на вид предмета через каких-нибудь две, три минуты, наконец покушение на жизнь Монгаузена не могли не волновать Смита. Все это в совокупности с предыдущими фактами, учитывая впечатление от первого знакомства с Бэллингеймом, способствовало тому, что смутное, ни на чем не основанное, прямо-таки фантастическое подозрение, из-за которого этот человек сделался столь противен Смиту, теперь приняло вполне определенную форму, стало неопровержимым в его глазах фактом.
Но ведь это неслыханная вещь! Противоречащее всем законам природы явление! Самый беспристрастный судья, даже идущий рядом со Смитом приятель, сказал бы ему, что глаза обманули его, что мумия без сомнения все время лежала в ящике, что Ли упал в воду по собственной неосторожности, и потому Смиту для успокоения надо принять каких-нибудь капель. Но что бы ни говорили люди, Смит готов был чем угодно поклясться, что Бэллингейм отъявленный преступник и негодяй, пользующийся для достижения своих целей небывалым до сих пор в истории преступлений орудием.
Дойдя до университета, Гисти пошел к себе, молча простившись со своим необщительным товарищем, а Смит направился через двор к угловой башне, к которой, равно как и к ее обитателям впервые почувствовал отвращение. Он решил даже последовать совету Ли и как можно скорее переехать на другую квартиру, так как великолепно понимал, что невозможно заниматься, когда постоянно со страхом прислушиваешься к каждому шороху и движению внизу. Проходя через двор, Смит заметил, что в комнате Бэллингейма все еще горит огонь; поднявшись на первую площадку, он встретился с поджидавшим его на пороге своей двери Бэллингеймом.
– Здравствуйте! – приветствовал Смита сосед. – Не зайдете ли ко мне?
– Нет! – грубо ответил Смит.
– Нет? Вы сердитесь? Я хотел узнать, что с Ли? Правда, что с ним случилось несчастье? Выражение лица говорящего было печально, но глаза его горели злорадным огнем. Смит заметил это и готов был придушить этого противного человека.
– К вашему великому огорчению, смею вам сообщить, что Монгаузен жив, невредим и в настоящую минуту чувствует себя как нельзя лучше. И на сей раз ваши дьявольские штуки не удались. Можете не оправдываться, я все знаю.
Бэллингейм отступил назад в комнату и схватился за дверь, как будто собирался защищаться.
– С ума вы сошли, что ли? – воскликнул он. По-вашему, я виноват, что с Ли что-то случилось? – Да, вы! – взревел Смит, – Вы и эта костлявая тварь. Она ваша сообщница. Вот что я вам скажу, милостивый государь! Раньше таких людей сжигали на кострах, теперь этого не делают, но не забывайте, что для подобных субъектов в Англии специально содержатся на казенный счет палачи. Даю вам честное слово, что вас повесят, как собаку, если хоть один из студентов умрет по вашей вине. Не думайте, что Англия не сумеет справиться с вашими египетскими фокусами!
– Грубиян, безумный дурак! – прошипел Бэллингейм.
– Отлично! Я все сказал и, будьте уверены, сдержу свое слово.
Дверь с шумом захлопнулась. Смит прошел к себе в комнату, запер ее на ключ и долго еще сидел в облаках табачного дыма, размышляя о произошедшем.
* * *
На следующее утро Смит ничего не слышал о своем соседе. После обеда к нему зашел Гаррингтон и сказал, что Ли совсем поправился. Хотя Смит и занимался весь день прилежно, но чувствовал, что моцион в виде прогулки и дружеская беседа успокоят его расстроенные нервы, поэтому ровно в половине девятого, как и накануне, собрался нанести визит доктору Петерсену.
Проходя мимо злополучной комнаты, Смит заметил, что дверь была плотно закрыта, затем, выйдя во двор, невольно обернулся и увидел, что в освещенном окне Бэллингейма появилась голова его врага. Довольный тем, что хоть несколько часов не будет чувствовать близкое присутствие этого противного человека, Смит быстро зашагал по улице, вдыхая полной грудью ароматный весенний воздух. Узкий диск полумесяца красовался на западном небосклоне между двумя готическими башнями, освещая город мигающим серебристым светом и придавая ему волшебный, фантастический вид. Минут через пять быстрой ходьбы Смит уже оставил позади себя Ольдские ворота и остался совершенно один с своими думами на лоне природы. Несмотря на то, что было еще совсем не поздно, Смит не встретил ни одной живой души. Так шел он, ни на минуту не останавливаясь, пока не достиг калитки в начале тенистой аллеи, усыпанной мелким речным песком и ведущей к самому Фаллингфорду. Среди густой листвы деревьев он различал уже знакомый
