Нечистая сила - Артур Конан Дойль
– Я отлично это понимаю, и потому решил собственноручно расправиться с этим негодяем.
– Что?
– На мне лежит священная обязанность избавить общество от этого опасного человека и в то же время обеспечить собственную безопасность. Согласитесь, что было бы ужасно глупо бросать из-за такого негодяя университет и переезжать в другое место. Я твердо решил и не отступлюсь от своего намерения. Можно у вас попросить несколько листов бумаги, перо и чернила?
– Сколько угодно. Все это вы найдете у меня на письменном столе.
* * *
Обэркомби Смит подсел к столу и в течение часа перо его быстро скользило по бумаге, между тем как его приятель спокойно сидел в кресле и с любопытством наблюдал за молодым человеком.
Наконец, Смит отложил в сторону перо, сложил по порядку все исписанные листы и, подавая Петерсену последний лист, сказал:
– Подпишите здесь, пожалуйста, в качестве свидетеля.
– Свидетеля чего?
– Моего рассказа и того, что все это произошло именно сегодня. Для меня это очень важно, так как от этого может зависеть вся моя жизнь.
– Мой друг, вы сегодня слишком экзальтирован и говорите ужасный вздор. Советую вам лечь спать.
– Вы меня не понимаете. Никогда в жизни я не говорил более обдуманно и серьезно. Подпишите, и тогда я сейчас же пойду спать.
– На что вам моя подпись?
– Своей подписью вы удостоверите, что я, действительно, вам все это рассказывал. Что вам стоит поставить свою подпись?
– Извольте, – сказал Петерсен, подписываясь под фамилией Смита, – я исполнил вашу просьбу, но хоть убейте, не понимаю, к чему все это.
– Теперь, пожалуйста, спрячьте этот конверт и предъявите в полицию в случае, если меня арестуют.
– За что вас могут арестовать?
– За убийство. Может быть, до этого дело и не дойдет, но лучше заранее приготовиться ко всему.
– Ради Бога не делайте глупостей.
– Это далеко не глупости. Конечно, я постараюсь, чтобы не пришлось вас тревожить, но одно сознание, что подробное изложение мотивов моих действий лежит у вас в кармане, составит мне нравственную поддержку. Ну, а теперь я послушаюсь вашего совета и пойду спать, а то завтра мне надо очень рано вставать.
Обэркомби Смит был от природы очень спокойный и смирный человек до тех пор, пока его не рассердят и не заденут. Но раз он на что-нибудь решился, никакие силы не могли бы удержать его от задуманного и довести до конца начатое дело. Его настойчивость в подобных случаях была прямо поразительная. На следующее утро, ни слова не сказав Петерсену о своих планах, он уже в девять часов утра быстро шагал по направлению Оксфорда. По дороге он зашел в оружейный магазин Клиффорда и купил там хороший шестизарядный револьвер большого калибра, там же зарядил его, спрятал в карман и пошел к своему приятелю спортсмену Гисти, которого застал сидящим за завтраком и просматривающим последний номер лучшего в Оксфорде спортивного журнала «Sporting Times».
– Здравствуй, мой друг! – весело воскликнул Гисти. – Хочешь кофе?
– Нет, спасибо! Я пришел попросить тебя пройти со мной в одно место.
– С удовольствием, мой друг!
– Захвати только с собой хорошую палку.
– О, таковая у меня имеется. Ею любого быка можно уложить на месте.
– Вот и отлично. Еще одна просьба. Дай мне самый острый из твоих хирургических ножей.
– Выбирай, какой хочешь. Ты что, кажется, на войну собрался?
– Пойдем, если ты готов.
Оба приятеля вышли на четырехугольный университетский двор.
– Видишь ли, – начал Смит, – мне надо серьезно поговорить с Бэллингеймом. Ты знаешь меня, что я не трус; но кто знает, может быть, мне одному не справиться, поэтому я беру тебя с собой из предосторожности. Останься здесь внизу, но, если только я закричу, беги наверх и лупи первого попавшегося тебе навстречу смертным боем. Понимаешь?
– Не трудно понять.
– Подожди меня здесь, надеюсь, я скоро вернусь.
– Валяй, валяй, я подожду.
Смит поднялся в первый этаж и без спроса вошел в комнату Бэллингейма. Тот сидел за столом и что-то писал. За ним по-прежнему стоял прислоненный к стене деревянный ящик с желтой страшной мумией. При одном виде ее Смита передернуло, но он быстро овладел собою, запер дверь на ключ, подошел к камину, зажег спичку и стал его растапливать. Бэллингейм перестал писать и, повернувшись в сторону Смита, с удивлением смотрел на него, вытаращив глаза.
– Что это вы распоряжаетесь, как у себя дома? – спросил он, наконец.
Между тем Смит положил на маленький круглый стол свои часы, вынул из кармана револьвер, взвел курок и, подойдя к Бэллингейму, положил перед ним большой хирургический нож.
– Теперь, любезнейший, – начал он, – мы с вами рассчитаемся. Берите этот нож и режьте на куски мумию.
– Что, вы с ума сошли? – воскликнул Бэллингейм и захохотал во все горло.
– Нет, пока что еще не сошел. Вы так тонко устраиваете свои дела, что ни один закон не может вам ничего сделать. Но я избрал кратчайший и самый верный путь. Если через пять минут мумия не будет изрезана на куски вашими собственными руками, я застрелю вас, как собаку.
– Вы хотите меня убить? – воскликнул Бэллингейм, побледнев как полотно и вскочив со стула.
– Да, – ответил твердо Смит.
– За что?
– За то. Одна минута уже прошла.
– Но что я такое сделал?
– Не притворяйтесь. Мы с вами великолепно друг друга понимаем и все знаем. Предупреждаю, что прошли уже две минуты.
– Вы сумасшедший человек, опасный психопат! Кто может мне приказать испортить мою собственность? Эта мумия стоит огромных денег!
– Я приказываю вам разрезать ее на куски и сжечь.
– Нет, этого никогда не будет!
– Смотрите, уже прошли четыре минуты!
Тогда Бэллингейм схватил лежавший перед ним на столе нож и стал наносить им беспорядочные удары в грудь мумии. Затрещали кости, после каждого удара из-под ножа вылетали целые облака желтой пыли и, наконец, стали отваливаться и падать на пол желтые, сморщенные куски тела.
– Теперь в огонь! – скомандовал Смит.
Большие куски истерзанной мумии сначала как будто затушили огонь, но вскоре огненные языки выбились наружу и стали лизать бренные останки сокровища Бэллингейма. Едкий запах смолы и жженых волос разнесся по всей комнате; яркое пламя осветило бледные лица молодых людей, из которых один выполнял свою страшную работу,
