Светлана Алешина - Потенциальная жертва
Она обернулась, и Пенс застыл, удивленный.
На него смотрела с немым вопросом и некоторым испугом совершенно незнакомая девица.
Более того, девица что-то пробормотала по-французски и спросила потом на ломаном русском:
— Кто вы такой? И что вам от меня надо?
В шапке она смотрелась довольно забавно, да и ситуация была смешной, поэтому Пенс фыркнул и произнес:
— Простите, я вас спутал. Вы очень похожи на одну мою подругу.
Она разочарованно вздохнула — судя по всему, ей больше нравилось быть в шапке, чем без нее, и начала стягивать ее с себя.
— Нет, — горячо возразил Пенс. — Вы же и так замерзли, как суслик.
Она долго соображала, что такое суслик, но слово ей понравилось, потому что она рассмеялась и проговорила:
— Кто есть суслик?
— Зверек, — пояснил Пенс.
— Он часто замерзает?
— Постоянно, — соврал Пенс, с горечью признаваясь себе, что ничего-то он о сусликах не знает.
— Я и правда замерзла как этот сюс…
— Суслик, — напомнил ей Пенс.
Девчонка была очень похожа на Сашку и очень милая.
— Хочешь кофе? — сам удивившись своей смелости, спросил он.
Она торопливо закивала головой. Слишком торопливо…
Пенсу показалось, что она ухватилась за него как за соломинку, что с ней происходит что-то не то. Она одинока, как брошенный щенок, вот, наверное, в чем все дело, думал Пенс, смотря в ее странные, зеленые, как у Сашки, глаза. Нет, решил он, скорее, они обе похожи на котят. Рыжих котят, только Сашка самоуверенный котенок с любопытной рожицей, а эта свалившаяся на его голову француженка — растерянный котенок.
— Кстати, меня зовут Сергей, — сказал он, протягивая руку.
Она крепко пожала ее замерзшей ладошкой и улыбнулась:
— Этти. Этель.
И в ее глазах впервые за сегодняшнее утро появилась радость, когда он, подставив ей локоть, сказал:
— Только передвигайся с максимальной осторожностью. Впрочем, ты уже наверняка столкнулась с такой прелестью русской зимушки, как гололед…
* * *Галина Смирнова ехала по городу, забывая о правилах. Честно говоря, другие машины ее раздражали.
Как вообще раздражал окружающий мир.
Она была слишком пресыщена им, чтобы восхищаться. Сейчас она вернулась из Флоренции и была готова искусать своего незадачливого супруга за то, что он наслушался этих бредней про Флоренцию.
Галина умирала там от скуки.
Лучше бы она съездила в Анталию! Там хотя бы тепло, а это так круто — знать, что кто-то мерзнет, а Галя греет на солнышке свое тело!
Ей сейчас надо было спешить. Иван Саныч, ее муж, дал ей машину ненадолго и с условием, что она на перекрестке возле светофора на Московской прихватит его приятеля Садика с каким-то хмырем.
Садика она увидела сразу.
То есть даже не его самого, а его огромный нос. Садик Аббасов о чем-то трепался с красивым парнем в коричневом пальто. Парень отчего-то был в темных очках, хотя солнца и в помине не было. Впрочем, в последнее время Иван Саныч общался со странненькими друзьями, большинство из которых напоминало Галине трансвеститов.
Этот был тоже похож на фрика.
Притормозив, Галина распахнула дверцу.
Садик, усмехнувшись, влез в машину и сказал:
— Нам к Бородинской набережной.
— На тралике езжай, — фыркнула Галина. — Я только что оттуда. Девку отвозила. Я тебе что, таксистка?
— Тогда езжай домой на тралике, а машину нам оставь.
Губы Садика раздвинула наглая ухмылка. Галина подняла на него глаза, готовая убить этого восточного осла.
— Может быть, ты не будешь мне приказывать? — взорвалась она. — Машина-то моя!
— Не твоя, — холодно отрезал Садик. — И не твоего мужа. Все твое — мое, поняла? Вези к набережной.
Она хотела послать его в родное Баку, но, обернувшись, встретилась взглядом с его спутником.
— О черт, — вырвалось у нее.
Его глаза были такими странными и страшными, что ей расхотелось им возражать.
— Хорошо, хорошо, — пробормотала она, чувствуя, как по спине сползает струйка холодного пота, в то время как к щекам приливает кровь. — Поехали…
Спутник Садика улыбнулся, и улыбка у него была мечтательная.
Но вот глаза…
Галина не могла оторваться от их холодной пустоты. Эти глаза ей не нравились, не нравились, потому что…
Она судорожно вздохнула, найдя определение.
Это были глаза убийцы.
* * *Он сидел, смотря на нас с Ларчиком глазами, в которых преобладало хорошо разыгранное непонимание.
— Господин Мальпер, — в очередной раз мягко спрашивал Ларчик. — Этот человек на фотографии вам действительно не знаком?
— Нет.
— Может быть, случайно вы все-таки встречались?
— По крайней мере, я этого не помню, — в голосе Мальпера уже начинало сквозить раздражение. — Как вы не понимаете, Андре, моя дочь пропала! Пропала!
Он вскочил и нервно начал разгуливать по комнате, сцепив пальцы рук за спиной.
— Она исчезла, ее нигде нет, а вы суете мне под нос фотографии этого смазливого парня, и это в то время, когда я просил именно вас отвечать за ее безопасность! Какое отношение он имеет к моей дочери?
— Дело в том, что моя сотрудница уже имела честь встретиться с этим парнем в образе Этель, и ей показалось, что он о ней знает куда больше, чем нам бы этого хотелось.
Ларчик даже не повысил голос. Так ровно и бесстрастно текла его речь, но Мальпер почему-то заволновался еще больше.
— Какого черта вы связываете мою дочь с каким-то неизвестным мне бандитом? — взвизгнул он.
— Я могу ее вообще ни с кем не связывать, — кивнул Ларчик. — Просто прекращу вам помогать, раз вы продолжаете скрывать от меня то, что считаете необходимым скрывать. Но вот этот парень со смазливой, как вы изволили выразиться, физиономией очень опасен. И именно он интересуется вашей дочерью, вы это понимаете?
— Я ни-ког-да его не видел, — рука Мальпера потянулась к воротничку, а лицо так покраснело, что меня прошибло нехорошее подозрение, что нашего клиента сейчас хватит удар.
В глазах Андрея промелькнула усталость. Кажется, ему надоело общаться с Мальпером.
— Простите, — наконец успокоился Мальпер. — Все треволнения нынешнего дня мешают мне мыслить. Утром позвонила жена и сообщила, что Этель уехала в Россию. Но где она? Мне удалось только выяснить, что утренним рейсом она прилетела в Тарасов — и все! Далее ее следы теряются! А тут появляетесь вы и показываете мне этого опасного человека, утверждая, что именно он интересуется моей дочерью! К тому же я вообще не знаю, что теперь делать!
— Играть, как играли, — встряла я. — Я ваша дочь. Я прилетела из Парижа ночью и отправилась в бар.
— Но если моя дочь в руках этого бандита? — простонал Мальпер.
— Не думаю, — покачала я головой. — Если бы Жаба добился своего, он не стал бы сопровождать каждый мой шаг своим неотступным вниманием. Найти же Этель в Тарасове трудно, но можно. Думаю, она просто…
Я задумалась. Судя по рассказам, Этти Мальпер была похожа на меня не только внешне. Значит, многие ее поступки вполне похожи на мои. Куда бы я поехала в незнакомом городе?
И в то же время… Вдруг наша Этель и вправду вляпалась в какие-то неприятности?
— Думаю, она найдется, — поспешила успокоить я взволнованного Мальпера. И себя.
Одна надежда — Жаба до нее не добрался. Хотя и эта надежда сейчас казалась мне очень зыбкой и неуверенной.
* * *В квартире нового знакомого Этель чувствовала себя немного странно — она не привыкла к таким маленьким комнатам, и мебель производила на Этти отталкивающее впечатление своей убогостью. Она чуть не упала, садясь на диван.
— Осторожно! — закричал Пенс, когда Этель по привычке попыталась плюхнуться на этот старенький диван, отчего он сразу перекосился, ножка поехала в сторону, и, если бы Пенс не подхватил Этти за руку, маленькая француженка оказалась бы на полу.
Этти сначала испугалась, но, посмотрев на Пенса, невольно рассмеялась.
Он выглядел куда более испуганным.
Потом он немного нахмурился, но смех Этти был таким заразительным, что и он не смог удержаться от смеха, и теперь они оба смеялись как дети.
— И где обещанный мне кофе? — спросила Этель, когда они утихомирились.
— Сейчас, — кивнул Пенс. — Хотя Сашка бы справилась с кофе получше, чем я.
Этти хотела спросить, кто такая эта Сашка, но не успела — он уже был на кухне. Поэтому она решила спросить об этом чуть позже.
Когда выдастся благоприятный момент…
Она села в кресло осторожно, боясь снова оказаться жертвой некачественной мебели, и задумалась, рассматривая большой шарик — единственное украшение маленькой сосновой ветки, стоящей на подоконнике.
«Я страшная авантюристка, — призналась себе Этти. — Еду в Россию и завожу тут роман с первым встречным…»
Хотя, надо отдать ему должное, первый встречный казался Этти очень симпатичным.
Более того, Этти была вынуждена признаться себе в том, что мысли о Лео перестали ее беспокоить.
