Дей Кийн - Мертвые милашки не болтают
— Что вы на это скажете, Билл?
Высокорослый и худой, словно страдающий от истощения, адвокат сунул в рот очередную сигарету и выпустил дым через нос.
— На что?
— Поверят ли мне?
Устремив свой взгляд на инспектора Гарсия, Келли сказал:
— Трудно сказать. Трудно проследить за всеми извилинами официального полицейского мозга. Но вы не отступайте от правды. Вы вели себя, как глупец. Но за это не вешают. Если бы осуждали каждого мужчину, который заводил интрижку с миленькой девушкой, то за решеткой калифорнийских тюрем сидело бы три четверти мужского населения, включая и инспектора Гарсия.
Гарсия поднял вещи, которые снял Харт, и передал их чиновнику, который стоял вблизи.
— Все верно, — вздохнул инспектор. — Только нельзя давать себя поймать. — Он головой показал на дверь. — Вы знаете, куда отнести это, Том?
— Да, сэр, — ответил тот и вышел.
Харт натянул на себя свежую рубашку и повязал галстук.
— Что вы со мной сделаете, инспектор?
Тот пожал плечами.
— Если бы это зависело от меня, я бы вас арестовал, чтобы все время иметь под рукой, пока прокуратура не сможет предъявить вам обвинения. Честно говоря, я не знаю, вы ли убили малышку или нет, но в одном я уверен.
— В чем?
— Что это кто-то сделал. Неужели вы никого не видели, когда вернулись к ней?
— Не видел. — Харт осторожно дотронулся до своего затылка. — Только почувствовал какое-то движение позади себя.
— И не помните марку машины, которая стояла на месте вашей, когда вы подъехали к дому?
— Нет.
— Ну хорошо, — сказал Гарсия, — пойдемте в кабинет.
— Что вы скажете, Билл? Меня интересует, отпустят ли меня под залог, если вздумают арестовать?
Келли не смог ответить категорично.
— Это трудно сказать. Я уверен только в одном: прокуратуре будет намного легче, чем вам.
— Не понимаю.
— Посудите сами, — сказал адвокат, — и не будьте слишком наивны. Предположим, вы только что уличили человека в очень умно содеянном убийстве, а потом перед вами появляется один из ваших присяжных с фантастической историей, что он, дескать, по дороге домой взял с собой жену осужденного, что после получасового знакомства оказался в ее постели и утверждает, что эта женщина легла с ним в постель только для того, чтобы отомстить своему осужденному мужу. Хотя она и так отомстила ему своим молчанием, поскольку якобы видела женщину живой через четыре месяца после ее смерти.
— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Харт.
Келли закурил новую сигарету.
Инспектор Гарсия открыл дверь.
— Идемте, Харт.
Харт вошел в кабинет и сел на стул. Какой-то человек в возрасте Харта листал бумаги. Это был прокурор Мэнсон. Когда Харт садился, он поднял голову.
— Какое имя назвала Пэгги, когда говорила о встрече с убитой женщиной?
— Сеньора Альваредо Монтес.
Мэнсон нашел ответ, который искал.
— Да, я вспоминаю. — Он вздохнул и положил бумаги на стол. — Вам, наверное, будет интересно узнать, мистер Харт, что мы несколько часов назад запросили полицию Энзенады и как раз сейчас получили ответ, что приблизительно в то время, о котором вы говорили, ни в одном отеле не проживала женщина с таким именем.
Харт не знал, что ему сказать и промолчал.
Мэнсон продолжал:
— И прошу вас, не поймите меня неверно. Мы не собираемся рассматривать дело односторонне. Наша обязанность защитить невиновных и покарать виновных. Чтобы достичь этого, мы используем все находящиеся в нашем распоряжении средства.
— Я в этом убежден, — сказал Харт.
Мэнсон снова посмотрел бумаги.
— Предположим, что девушка действительно видела женщину, похожую на покойную миссис Диринг. По моему мнению речь здесь может идти только о сходстве. Вы сами сидели столько недель в суде и в итоге пришли к единому мнению, что Бонни Темпест мертва.
— Правильно, — согласился Харт.
— А теперь вернемся к вам, мистер Харт, — сказал Мэнсон. — Боюсь, что вам придется предстать перед судом. Думаю, что обвинение не поверит вашей истории. — Он на мгновение замолчал и посмотрел на Харта, а потом продолжил: — Но я вам верю. Как и вы в своей профессии должны разбираться в медикаментах, так и я должен разбираться в человеческих душах. Вы родились в этом городе, прожили тут всю свою жизнь. И не были замечены ни в чем предосудительном, если не считать двух-трех нарушений правил дорожного движения. У вас есть деньги и вы пользуетесь уважением в городе. Вы относитесь к городской элите. И если я, как мужчина, могу понять любовную интрижку с Пэгги Джонс, то я совсем не могу понять, зачем вам понадобилось ее убивать.
— Я ее не убивал, — сказал Харт. — После того, как я переговорил с Беном Саттоном, вернулся в спальню и увидел, что она заснула…
— Знаю, знаю, — перебил его Менсон. — Вы уже рассказывали об этом пять раз. И если ваша история правдива, а я полагаю, что так оно и есть, то, значит, во время вашего отсутствия в квартиру пробрался кто-то и задушил миссис Коттон.
Келли сунул в рот очередную сигарету и прикурил ее от окурка.
— Что будет с моим клиентом, господин прокурор?
Мэнсон посмотрел на адвоката.
— Если я его сейчас арестую по подозрению в убийстве, вы наверняка напишите протест.
— Я не только его напишу, я его уже написал. И судья ждет, чтобы его подписать.
— А если я его все-таки арестую по подозрению в убийстве?
— Вы же сами только что сказали, что не верите в это.
— Я действительно не верю.
Келли предложил выход из положения.
— Почему бы вам не отпустить Харта под расписку? Или под мою опеку, если вам так больше нравится. Я даю вам слово, что приведу его в ваш кабинет сразу после уведомления, что против него выдвинуто обвинение.
Мэнсон на мгновение задумался, а потом кивнул.
— Учитывая ваше и Харта положение в обществе, я пойду на это. Я отпущу Харта под ваше слово до тех пор, пока прокуратура решает — выдвинуть ли против него обвинение или нет.
— Большое спасибо, — сказал Харт. — Уверяю вас, что я не покину этого города и не брошу на произвол судьбы свое состояние в полмиллиона долларов.
Мэнсон сухо сказал:
— Это я тоже принял во внимание. — Он кивнул инспектору. — Вы можете выдать мистеру Харту его вещи.
Гарсия вынул из кармана коричневый конверт и протянул его Харту. Раскладывая вещи по разным карманам и надевая на руки часы Харт спросил:
— Значит, я освобожден?
— Пока да.
Харт встал.
— Я как раз подумывал о том, могу ли обратиться к вам с необычной просьбой?
— С какой?
— Не мог бы я поговорить с Коттоном? Инспектор Гарсия может меня сопровождать.
— А почему вам хочется с ним поговорить?
— Я и сам точно не знаю. Видимо, в какой-то степени надеюсь: он скажет мне нечто такое, что поможет, если мне придется предстать перед судом.
— Например?
— Может, он знает человека, у которого были бы основания последовать за мной и Пэгги в ее квартиру и убить ее.
Инспектор Гарсия запротестовал:
— Ну знаете, Харт! Это уж чересчур!
Но Мэнсон пожал плечами.
— Не возражаю.
Харт вместе с Келли остался ждать в коридоре.
— Что вы об этом думаете? — спросил он. — Почему меня не арестовали?
Келли пожал плечами.
— Вы же его слышали. Я лично думаю, что фантастическая история, которую рассказала вам Пэгги, вызвала в нем известные сомнения. Сейчас он, возможно, спрашивает себя, а не осудил ли на смерть невинного человека. Я думаю, он надеется, что в случае ошибки вы поможете ему выстирать грязное белье.
— Каким образом?
— Позволив себя убить. Подумайте сами. Если Бонни каким-то чудесным образом осталась жива, а Пэгти вынуждена была умереть, потому что знала об этом, то для убийцы будет самым умным убрать и вам тоже. Тогда — так думает Мэнсон — он его схватит, и все будет о’кей!
— Если не считать меня?
— Да, если не считать вас.
Из кабинета вышел инспектор Гарсия.
— Сейчас его приведут.
Хотя Харт видел Коттона в течение семи недель, с трудом узнал его. После приговора суда он буквально за одну ночь весь как-то сморщился. Глаза его словно умерли и лежали глубоко в глазницах.
— Я вас знаю, — сказал он Харту. — Вы один из присяжных.
— Да, — ответил Харт.
Коттон открыл было рот, словно собираясь обругать его, но у него не хватило на это сил.
— О’кей! Вы признали меня виновным, — наконец сказал он. — Видимо, вам доставляет удовольствие видеть осужденного и обвиненного в преднамеренном убийстве, так?
Харт спокойно спросил:
— Вы убили Бонни, Гарри? Разговор между нами. Теперь все равно ведь ничего не повредит.
Коттон долго молчал. Потом сказал:
— Я сам этого не знаю. Но думаю, что не убивал. Каким бы пьяным ни был человек, он все равно должен об этом вспомнить. Если бы я не забрал эти проклятые драгоценности, у вас бы даже не было мотива для преступления. — Он покачал головой. — Нет, я не думаю, что убил ее.
