Фридрих Незнанский - Конец фильма
Облако дыма, дергаясь, постепенно испарилось.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. — Грязнов пересчитал пистолеты на верхней полке шкафа.
Снова нажал на кнопку, и облако дыма проползло назад.
— Раз, два, три… Шесть. — Денис нервно сглотнул. — Шесть.
Он опять запустил пленку. После того как дым рассеялся, пистолетов оказалось семь. А перед тем как появился дым, их было шесть.
— Вот оно… — Грязнов прокрутил немного назад. — Вот оно!
Рядом с оружейным шкафом стоял Максимов и что-то вынимал из кармана. Но тут весь кадр затянуло дымом. А когда дым рассеялся, Виктора Максимова возле шкафа уже не было.
— Так это ты, что ли? — Грязнов в очередной раз запустил пленку. — Что ты делал возле оружейного шкафа?..
После отпевания гроб снова отвезли в крематорий, где уже было пусто. Кто-то подсказал, что гроб надо переставить на тележку у входа.
Все как-то сами собой выстроились в два ряда и за тележкой чинно вошли в мрачноватый зал.
Варшавский что-то сказал распорядительнице, та нашла нужную бумажку, нажала кнопку, заиграла музыка.
— Уважаемые братья и сестры, — поставленным голосом нараспев заговорила распорядительница, — сегодня мы провожаем в последний путь Кирилла Медведева, молодого талантливого драматурга, любящего мужа, заботливого отца, преданного товарища. Все мы глубоко скорбим о его безвременной, трагической кончине и…
Все, кроме Лены, с интересом оглядывались, почти не слушая монотонную тираду женщины. Только вдруг громко всхлипнул Виктор Максимов.
— …И пусть послужит всем нам уроком эта трагическая случайность, которая остановила творческий полет талантливого художника, которых так мало осталось в наше время! — ораторствовал Вакасян. — Мы все должны помнить, сколь скоротечно наше земное существование, как внезапно оно может прерваться. На месте Кирилла мог оказаться каждый из нас.
Фотограф снимал с разных точек гроб и скорбящих.
— На его месте должен был оказаться я! — воскликнул вдруг в полный голос Максимов, и обильные слезы хлынули из его глаз…
— А теперь родные и близкие подходят и прощаются с покойным, скомандовала распорядительница.
— …Он собой заслонил меня от смерти. От моей смерти, друзья! надрывно восклицал Максимов, размахивая руками и абсолютно потеряв контроль над собой. — Как мне теперь с этим жить? Как жить мне теперь с этим?
— С этим теперь жить мне как… — тихо пробормотал Вакасян, с тоской глядя на истерику актера.
Несколько раз вспыхнул блиц фотоаппарата.
— Снимаем с покойного крестик, икону, венчик, закрываем гроб, скомандовала распорядительница.
Кто-то послушно выполнил ее распоряжение.
— Переставляем гроб на постамент, — сказала распорядительница.
— Выведите его кто-нибудь во двор, а то прямо неприлично получается. Вакасян толкнул в бок операторшу. Та в свою очередь толкнула в бок ассистента Колю, и уже тот, взяв Виктора под локоть, вывел его из зала.
— Боже мой, боже мой, я ведь до сих пор жив только благодаря тому, что этот парень… Этот человек… — Максимов не переставал причитать. — Я ведь сам сказал ему: покажи. Как мне жить теперь с этим? Жить с этим как мне теперь?.. Он меня заменил! Он меня заменил, понимаешь? — Максимов оттолкнул ассистента и побежал к выходу. — Нет, я так больше не могу. Так и знайте Виктор Максимов таких подарков от судьбы не принимает!
— …А теперь родные и близкие могут поставить поминальные свечи. Они будут гореть все время кремации. Прошу, свечи по рублю, по три и по пять, льющимся голосом рассказывала массовик-затейник. — И пусть в вашей памяти Кирилл… — она сверилась со шпаргалкой, — Кирилл Медведев останется навсегда. Подходите, не стесняйтесь, родные и близкие.
Гроб медленно уплыл вниз, люк закрылся.
Люди потянулись к распорядительнице за свечами.
Запиликал чей-то сотовый телефон.
— Простите, это мой. — Вакасян вынул из кармана трубку и тихонько вышел из зала.
— Алло.
— Это Грязнов. — Денис вынул из магнитофона кассету. — Скажите, а Максимов еще там?
— Максимов? — Михаил Тигранович огляделся по сторонам. — Был где-то здесь. Коля, а где Максимов? — спросил он у проходящего мимо ассистента, который выводил Виктора из зала.
— Домой уехал.
— Как — домой, почему? — удивился Вакасян.
В ответ ассистент только покрутил пальцем у виска.
— Понятно, — кивнул Вакасян. — Слышишь, домой он уехал. Истерику тут закатил и домой свалил.
— Домой? А когда?
— Минут двадцать назад.
— А где он живет? Адрес можете сказать?
— Академика Пилюгина, шесть, корпус три. Квартира пятьсот сорок семь, телефон дать?
— Диктуйте!
— Сто тридцать один две девятки сорок.
— …Две девятки сорок. Спасибо, Михал Тиграныч!
Вакасян вернулся в зал, когда все завершилось.
— Обряд кремации закончен. Всего вам доброго, господа, крепкого здоровья и долгих лет жизни. — Массовик-затейник нажала на кнопку, и монотонная завывающая музыка смолкла…
Выйдя из похоронного зала, все, не торопясь, погружались в автобус с надписью на борту «Мосфильм».
Лену придерживал под руку Варшавский.
— А печально, грустно, а, да? Ничего, Лен, что я корреспондента позвал, ничего? Все-таки Кирилл — фигура известная.
Из трубки доносились длинные гудки. Денис набрал номер еще раз. И опять никто не ответил. Бросив трубку, Грязнов посмотрел на часы, спросил Самохина:
— Где это, академика Пилюгина?
— Юго-Запад. По Ленинскому проспекту до бывшего посольства ГДР. Знаете?
До Пилюгина доехал за полчаса. Остановил машину на углу и опустил боковое стекло.
— Мальчик, где тут дом шесть, корпус три?
— К Максимову, что ли? — почему-то сразу догадался мальчик.
Дверь лифта с грохотом открылась, и Грязнов вышел на лестничную площадку. Вся стена была исписана признаниями в любви Максимову. «Витенька, возьми меня! Маша», «Витенька, ты мое серце. Костик», «Витя, ты Бог!», «Витя, ты моя жизнь», «Витя, позвони мне, 123-45-67. Элька». Мальчик был не такой уж догадливый. Видно, в этом районе только Максимов и был знаменит.
Под дверью лежало несколько букетов цветов. Грязнов нажал на кнопку звонка, и заиграла какая-то музыка.
— Входите, открыто, — раздался изнутри голос Максимова.
Грязнов открыл дверь и шагнул в прихожую, которая вся была оклеена постерами с фотографиями хозяина.
— Здравствуйте, Виктор, это Денис Грязнов. Можно? Я по поводу…
— Да-да, можно, — раздался голос Максимова откуда-то из комнаты. Проходите. Можете не разуваться.
Денис хорошенько вытер ноги и открыл дверь в комнату.
Максимов стоял на табуретке. На шее у него была петля из телефонного провода.
Как только Денис открыл дверь, Виктор оттолкнул табуретку и повис, дрыгая ногами.
Глава третья
Максимов полулежал на столе, бессильно, по-театральному раскинув длинные руки с тонкими пальцами, и рыдал. Рядом с его головой стояли бутылка коньяка и рюмка, к которой Виктор между рыданиями прикладывался.
Грязнов, стоя на стуле, угрюмо откручивал от крючка на потолке телефонный провод, на котором еще несколько минут назад пробовал повеситься актер.
— Вы мне жизнь… — с патетикой начал Максимов, приподняв голову от стола.
— Не болтайте ерунды, — отмахнулся от Виктора Денис. — Все равно бы сорвались…
— Это все гадская жизнь, — сказал Максимов. — Это все бабы, водка, сплошной тусняк… Я не могу больше… Я не могу!
Грязнов присел на корточки возле телефонной розетки, из которой Максимов вырвал с мясом провод.
— Если позвонить нужно, на кухне и из прихожей можно, — оживился актер. — Мобильник, в конце концов, возьмите. — Он вытащил из кармана брюк мобильный телефон.
— Шея болит? — спросил Грязнов.
— Не в этом дело, — досадливо ответил актер.
— А в чем?
— Душа болит… — Максимов присмотрелся к Грязнову. — Вы вообще-то как здесь? Зачем?
— Да так… Хотел спросить. — Резко придвинув второй стул к столу, Денис сел напротив актера.
— Что?
— Вы пистолет не трогали?
— В смысле?
— Ну перед тем как Медведев взял его в руки?
— На кой?
— А к шкафу подходили?
— Не помню.
— Подходили, — сурово сказал Грязнов. — Зачем?
— А я помню? Может, курить, может, кофе хлебнуть. Пописать, в конце концов…
— В шкаф с оружием?
— Вот же блин! Это меня ведь хотели хлопнуть! Вы ведь помните меня! — Губы актера снова нервно задрожали. — А тут какие-то идиотские вопросы!.. Туда пошел, сюда пошел…
Он снова всхлипнул.
— Ладно, одевайтесь! — сказал Грязнов. — Пойдем. Потом поговорим.
— Куда? — испугался актер.
— Если вы помните, сегодня Кирилла похоронили. Поминки…
