Светлана Алешина - Преступление без наказания (сборник)

— Через этот пролом, проем, отверстие, дырку — не знаю, как правильно ее назвать, проходили все здесь присутствующие, — обтекаемо заметил он, — и это произошло уже после совершения убийства. Обращаю ваше внимание на этот момент, господин капитан!

— А это известно из показаний все тех же присутствующих, и нет ни одного свидетельства со стороны, — все так же мило улыбаясь, проговорил капитан; и вот тут-то Фима взвился, словно только ждал этой реплики.

— Какие у вас есть основания для подозрений? — закричал он, снова размахивая руками и выпячивая грудь. — Вы позволяете себе непростительные и опасные намеки! Я вам не угрожаю ни в коем случае, но смотрите сами Оцените последствия!

— Я ни на что не намекаю, господин адвокат, — возразил Зеленцов. Казалось, он нарочно начал провоцировать Фиму, таким образом отыгрываясь на нем за его выступления.

— Я рассматриваю все возможные варианты. — Капитан многозначительно загибал пальцы. — Видите, сколько их будет? А вы мне должны быть благодарны за то, что я вам подсказываю возможные варианты движения следствия.

— Спасибо, учту. Надеюсь, меня вы не подозреваете? — хмуро поинтересовался Фима. Капитан в ответ загадочно улыбнулся.

— Ага! Я все понял! — сказал Фима и, презрительно оттопырив губу, произнес:

— Но у вас этот фокус не пройдет по определению.

— Можно узнать почему? — спросил капитан. — Я не собираюсь лично вас ни в чем подозревать, но мне интересно было бы узнать, откуда у вас такая уверенность?

— От знания законодательства, дорогой мой, — ядовитым тоном сказал Фима. — Я адвокат Ольги Юрьевны, а адвоката не имеют права допрашивать по делу, в котором он представляет клиента. Вот так-то! Можно считать, что вас избавили от одного подозреваемого и тем облегчили вам работу. Можете сказать мне спасибо.

Капитан «спасибо» не сказал, только кивнул, и разговор продолжался уже в более мирном варианте.

Только около одиннадцати вечера закончилась наша содержательная встреча в домике Константина; позевывая и потягиваясь, мы все вышли на улицу и начали усаживаться в машину.

— Не нравится мне вся эта история, не нравится, — обрадовал меня Фима такой неожиданной мыслью. Можно подумать, что я была от нее в восторге.

— Где твоя машина? — спросила я у него, перебивая тему.

— Понятия не имею. Где-то по ту сторону, — Фима махнул рукой на домик. — Наверное, нужно будет снова пролезть через эту дырку…

— Брось, мы тебя подвезем, — сказала я, — мой транспорт, в отличие от твоего, всегда под руками.

Садись.

Фима не стал сопротивляться и сел на заднее сиденье рядом со мною. Виктор медленно начал выводить машину задним ходом.

— Тут получается палка о двух концах, — задумчиво проговорил Фима, незаметно укладывая свою руку мне на колено, стараясь, как всегда, увязать служебные отношения с личными. Если бы он этого не сделал, я бы, наверное, удивилась и забеспокоилась о его здоровье.

Видя мое равнодушие к своим маневрам, Фима с воодушевлением продолжал:

— С одной стороны, вы все, ребятки, под подозрением, с другой же… Если отмести подозрение о предварительном сговоре, то каждый из вас обеспечивает алиби другого… Опять же у вас отсутствует мотив и не найдено оружие, из которого стреляли.

Пока даже, как я понял, сами менты точно не знают, что это было. Ну да за пару дней эксперты-баллистики все им разложат по полочкам. Вас ведь пригласили на завтра в РОВД?

— Ты же сам слышал, — сказала я.

— Ну вот, готовьтесь к сдаче теста на пороховые газы и частицы, — Фима изобразил равнодушную задумчивость и принялся ждать наводящих вопросов.

Удовольствие пришло не от меня, а от Ромки.

— Это как: тест на газы? — спросил Ромка, поворачиваясь и с любопытством глядя на Фиму. — Дышать, что ли, в трубочку… или что?

— В трубочку будешь дышать, когда в вытрезвитель попадешь, — хмуро объяснил Фима, — или за руль пьяным сядешь. А «или что» начнется… ну, в общем, я тебе потом объясню. Тест же, про который я говорю, в простонародье называется «смыв». Суть его в следующем, — Фима начал делать своей рукой на моем бедре движения, имитирующие набор текста на клавиатуре компьютера. Пришлось жестом указать ему на недопустимость таких тренировок в общественном месте на глазах у подчиненных. Быстро убрав руку, Фима шмыгнул носом и занялся своим любимым делом: разглагольствованиями перед профанами.

— В момент выстрела пороховые газы разлетаются в разные стороны, в том числе и на того, кто держит оружие в руках. Мельчайшие частицы пороха оседают на руках, лице, открытых участках кожи и одежде. С кожи не сходит все это примерно двое суток, как ни оттирай. С одежды можно состирать быстрее. Ну вот с вашей кожи и будут соскребать пороховые частицы, если они там есть. Я исчерпывающе ответил на ваш вопрос, юноша? — Театрально откинувшись на спинку сиденья, Фима улыбнулся от удовольствия по поводу собственного красноречия.

— А как это «соскребать»? — спросил Ромка, не успокоившийся и захотевший подробностей. — Чем соскребать?

Я тоже заинтересовалась ответом Фимы, хотя и виду не подала. По своему опыту я знала, что, чем больше аудитория, тем дольше длится объяснение.

— Ну, молодой человек, — приосанился Фима и бросил быстрый взгляд на меня. Заметив, что я вроде не интересуюсь, он стал сбавлять пафос своей речи и снова осторожно покусился на мое бедро. — В идеале, юноша, это делается растопленным парафином. «Смыв» называется еще парафиновым тестом. Парафин прикладывается к телу и застывает, а потом изучается все, что он в себя вобрал.

— Ни фига себе эпиляция! — пробормотал обеспокоенный Ромка. — А это очень больно?

— Это зависит от того, на какой высоте у тебя расположен болевой порог, — ласково объяснила я, хлопая Ромку по руке. — Если низко, то перешагнешь легко.

— А если высоко, так ты на нем и останешься, это называется болевой шок, — с серьезной рожей посулил Фима и тут же успокоил:

— Ну ты не бойся, там за такими делами всегда врач следит.

— Я и не боюсь, еще чего, — тихо сказал Ромка и отвернулся.

Виктор выехал на дорогу, и вдали завиднелась ядовито-зеленая Фимина «Ауди».

— Так, я вижу, мне пора, — нараспев сказал Фима. — Диктую диспозицию. К вам, мадемуазель, я приезжаю завтра в редакцию с утра. Не с раннего утра, а с приличного. К девяти не обещаю, но не позже десяти буду точно. Вы мне подпишете бумажку, на основании которой я формально становлюсь вашим адвокатом. Если вас побеспокоят господа из органов до моего приезда, звоните, кричите, требуйте и отказывайтесь. Без адвоката ни шагу и ни слова. Вы все поняли?

— Ты будешь адвокатом всех троих? — спросила я. — И Виктора и Ромки?

— Да, Ефим Григорьевич! — Ромка снова повернулся и с надеждой посмотрел на Фиму. — Вы меня устраиваете! — значительно произнес он, но не достиг поставленной цели.

— Весьма приятно слышать, но не получится, юноша, не получится, — покачал головой Фима. — Это же одно дело. Поэтому один адвокат у вас быть не может. Но я решу эту проблему. Короче, до завтра!

Виктор остановил «Ладу», Фима вышел из нее и, наклонившись, строго взглянул на меня:

— Постарайся, Оля, сейчас поехать домой и ни во что больше не вляпываться. Одного этого дела тебе может хватить надолго. Убийство — штука серьезная, а при таком количестве свидетелей глухарем оно вряд ли станет. Поэтому вас будут дергать долго, нудно и качественно.

Я молча кивнула, чтобы не провоцировать Фиму на продолжение речи, он хмыкнул и, захлопнув дверцу машины, пошел к своей «Ауди».

Виктор поехал по дороге в мой район. Я закурила и задумчиво произнесла, словно подумала вслух, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ну что ж, а не навестить ли нам сейчас некоего Юрия?

Виктор бросил на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида и, ничего не ответив, повернул направо. Я поняла, что он согласился.

Ромка задергался на своем сиденье и, тяжко вздохнув, спросил у меня:

— Ольга Юрьевна, извините, пожалуйста, а вы не подскажете, эпиляция — это очень больно?

— Ты про парафин, что ли, волнуешься? — усмехнулась я. — В том месте, где действительно не очень приятно, тебя тестировать не будут, не волнуйся.

— Ну а все-таки? — робко настоял Ромка.

— Отстань, а? — попросила я. — Ну как я могу тебе объяснить ощущение? Все сам узнаешь в свое время. Подожди немного!.. К тому же, можешь мне поверить, даже в твоем возрасте осталось не так много новых ощущений, поэтому нужно ценить предоставленные возможности, даже если это парафиновый тест.

Не удовлетворенный моим ответом Ромка замолчал и отвернулся к окошку, начиная заранее переживать завтрашние неприятные процедуры. Я же думала о другом. Теперь меня мучали сомнения, правильно ли я поступила, что не сказала оперативникам о своем разговоре с Константином? Правильно ли, что больше поверила ему…