Светлана Алешина - Преступление без наказания (сборник)

Светлана Алешина

Преступление без наказания

Преступление без наказания

Глава 1

Много людей на свете, и все они разные. Они-то разные, да мироощущения у них одинаковые; одна я выпадаю из общей массы нестандартностью, оригинальностью и необычностью.

Мне это доказать — раз плюнуть!

Вот все люди, у кого ни спроси, когда начинается, например, весна, что ответят? Правильно, как заведенные, раз и навсегда обученные, отрапортуют: первого марта, вашбродь А попробуй спроси, может ли весна наступить в феврале или в июне, так что услышишь в ответ? Услышишь то, что слышать не хотелось бы. А еще хуже будет, когда вообще ничего не скажут, только посмотрят с усмешечкой, и заподозришь, что про тебя люди думают, будто у тебя с крышенцией-то не того. Не в порядке малость.

Я для себя все эти сомнения преодолела, потому что сделала такое открытие, ну прямо такое глобальное и климатообразующее, что даже сама приятно удивилась.

А все началось, как и любое эпохальное деревояблочное-по-лбу открытие, с мелочи. На прошлой неделе моя Марина заявила мне, что ей все онастобрындило, и потребовала отпуск.

Кто-то подумает, я сразу же подскочила в кресле, станцевала джигу и прокричала: бери, пожалуйста, и на подольше?

А вот и нет. Я была уже девушкой наученной и опытной. Скуксила физиономию погрустнее и заныла что-то жалобное в стиле Шуберта: на кого ты нас оставляешь, да если не будет тебя, как не впасть в уныние.

Маринка расплылась довольной усмешечкой, потом улыбочкой и потом, махнув рукой так резко, что у меня сердце замерло от недоброго предчувствия, все-таки не сделала гадости и настояла на своем, но крепко пообещала при этом выйти из отпуска на пару деньков раньше. Если получится.

— Вы смотрите, ребятки, не одичайте здесь без меня, — пожелала она напоследок, — а то вернусь через месячишко, глядь, а вы тут по веткам прыгаете и блох друг у друга выкусываете!.. Дрессируй вас потом.

Я промолчала, Виктор — тем более, Ромка выпрыгнул с каким-то никчемным противоречием, на которое, впрочем, никто и внимания не обратил, а Сергей Иванович просто рассмеялся и ответил, как и подобает мужчине и джентльмену:

— Не дождетесь, Мариночка!

Я не зря сделала такое вступление про климат, не зря, потому что вслед за отъездом Маринки я вдруг почувствовала, что наступила весна! Самая настоящая весна! А-ля натюрель, дьябль!

В первый день, придя на работу, не встретив Маринку около кофеварки и зная, что ее сегодня точно не будет, я, прошу прощения, конечно, за такое свинство, расплылась такой улыбкой, и настолько похорошела, и сама себе понравилась — в зеркале проверяла, — и после этого поняла однозначно: весна наступила!

Дни уже не тащились и не тянулись своими тягомотными заботами, все было легко и прекрасно, и я с беспокойством ощущала, что так быть не должно и это не правильно. Все-таки мы с Маринкой подруги с огромным стажем начиная с университета, нельзя, просто нельзя так искренне радоваться ее отсутствию.

Я попробовала пробудить в себе если уж не стыд, то хотя бы совесть. Увы, не получилось.

Пребывая в такой борьбе с самой собой, я бодро и без напряжения работала, чего требовала и от остальных своих друзей и коллег. Тем более что жизнь скучать не давала.

В последнее время достаточно спокойное прозябание Тарасова вдруг было нарушено, если так можно сказать, — но нам, газетчикам, наверное, можно, — целым рядом однотипных и наглых преступлений.

Группа из двух или, по другим данным, из трех человек совершала наглые по своей прямоте и брутальности ограбления обменных пунктов валюты.

Все совершалось просто, как в приснопамятных девяностых годах, или примерно так, как показывают нам по телевизору в домотканых боевичках средней паршивости.

Молодой человек заурядной наружности подходил к обменному пункту, наклонялся над окошечком, показывал девушке-оператору пистолет и, не спуская с нее взгляда, выгребал с помощью все той же девушки всю наличность. В описании преступников, — а не следует забывать, что описание давали напуганные женщины, — фигурировали в качестве особых примет такие безусловные и запоминающиеся факты, как «бешеный взгляд», «бандитская рожа», и более общая характеристика, выражаемая термином «сволочь-гад».

Последнее наблюдение было, конечно же, самым ценным и содержательным.

Думаю, понятно, было от чего нашим бодрым представителям власти и внутренних органов потерять покой. После того как преступления не прекратились сами, наша городская милиция начала откровенно нервничать.

После однотипного ограбления трех обменных пунктов были выставлены дополнительные посты у всех оставшихся, но налеты на банковских служащих прекратились. Грабители, очевидно, заранее предугадывая такое развитие событий, что было вовсе не сложно, переквалифицировались на ограбление магазинчиков, торгующих ювелирными изделиями.

Тут-то и было совершено первое убийство. Охранник магазина-салона «Монарх», руководствуясь то ли ошибкой, то ли дурно понятым героизмом, зачем-то попал под две пули. В результате оставил вдовой жену, детей сиротами, а витрины в магазине все равно были обчищены.

Нападавших на магазин было двое, что зафиксировала камера наблюдения, установленная над входом в магазин. Все дело заняло у грабителей три минуты двадцать секунд, и, выскочив из магазина, они свернули в проходной двор и уехали на поджидавшей их машине. Это было второе косвенное доказательство, что в банде три человека.

Наша газета, как и все средства информации города, освещала и описывала эти события, помещала на своих страницах фотографии ограбленных обменных пунктов и разгромленных магазинов. Все было как у всех, и мне это нравиться не могло. Наша газета, специализирующаяся на жареных фактах, на сенсациях, на собственных расследованиях, вдруг оказалась в общем потоке и не вырывалась из него, а иногда и отставала, потому что издания городской и областной администраций получали информацию самую свежую из максимально информированных источников.

Все это не могло не огорчать меня, и настроение, так славно поднимавшееся после отъезда Маринки, начинало портиться. Не нравилось мне такое положение вещей, но сделать я ничего не могла: не было источников, не было информации, и как назло ничего больше не случалось, достойного внимания и опубликования. А колонка криминальных сообщений с перечислением героических буйств алкашей в Затоне или на Верхнем рынке, вызывала у меня изжогу. Хотя и об этом, конечно же, нужно было печатать материалы.

Однако, скажу честно, самая эту колонку не читала почти никогда. Слишком уж однотипны были бытовые преступления наших граждан, совершенные под правильным алкогольным градусом.

Сегодня, придя на работу, прослушав все новости по радио, прочитав сводки новостей в Интернете, я отвернулась от монитора и подумала, что дальше так продолжаться не может. Приходилось вытаскивать из своих заначек давно приготовленные «рояли» и ставить их в кусты.

Повертев в руках авторучку, я почти приняла решение, что пора мне идти в народ и добывать репортажи.

Быстренько набросав список адресов возможных рейдов, начав его с подпольного публичного дома в гостинице «Московская» и закончив СИЗО № 1, отбросив в сторону авторучку, я вышла из кабинета в редакцию, держа в руке план действий.

В редакции все было на своих местах, все крутилось и работало, но радости от сознания этого мне не доставляло.

Сменив Маринку на важнейшем посту секретаря и главного смотрителя кофеварки, Ромка при моем появлении в редакции, как оказалось, усердно перетирал бокалы и блюдца, очевидно, готовясь к обеду.

Я быстро отвернулась, чтобы не смущать мальчишку, потому что боялась рассмеяться: уж слишком забавным было его лицо.

Виктор — наш фотограф и мой дежурный бодигард — находился в своей фотолаборатории, а вот Сергей Иванович Кряжимский, старейший и опытнейший член нашего коллектива, отвернувшись от компьютера, нахмурившись и сосредоточившись, сидел над маленькой шахматной доской и переставлял фигурки, недобро поглядывая при этом на свои часы.

Заинтересовавшись происходящим, я подошла к нему.

— Задачку решаете? — спросила я. — Мат в три хода, но белым нельзя убивать черную пешку?

— Нет, Оленька, хуже, — мрачно проговорил Сергей Иванович, — положение мое гораздо хуже.

Я осваиваю современные шахматы.

— Вот как! — теперь уже я заинтересовалась еще больше. — А чем же они отличаются от нормальных? То есть я хотела сказать от старых, обычных? У них лошадь не так ходит?

Сказав «лошадь», а не «конь», я с довольной улыбкой увидела, как Сергей Иванович куснул губы и запрограммированно начал мне объяснять, как правильно называть фигуры в шахматах, а как не правильно.