Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний
— Алло? — Даже при посредничестве двух бесенят чувствовалось, что мой собеседник еще не проснулся и еле ворочает языком. Точно так же мямлил и я, когда Чарли Келли разбудил меня ни свет ни заря и втянул нас с Джуди в эту авантюру. Но сейчас мне было наплевать на правила хорошего тона.
* * *Я обнаружил ковростоянку прямо на углу Тридцать четвертой и Виноградной, пристроил на нее свой ковер и сам пристроился рядом, чтобы подождать столь нужного мне человека. Я прилетел на двадцать минут раньше условленного времени. Он обещал прийти. Он даже вроде бы готов был помочь, что, на мой взгляд, означало, что он спросонок не совсем понял, чего я от него хочу.
Это был явно не самый респектабельный район Энджел-Сити, и первый же прохожий тоже оказался далеко не ангелом. Он оказался суккубом, который тут же начал строить мне глазки и так вертеть бедрами, что сам Папа Римский не устоял бы. Но мне было не до суккубов. Оскорбленный демон пробурчал нечто, что я, к счастью, не расслышал, и гордо удалился.
Из-за угла вырулил ковер и полетел дальше по Виноградной. Еще через полминуты другой ковер опустился на стоянку.
— Тони! — обрадовался я. Обещания обещаниями, но ведь он мог запросто найти благовидный предлог и не приехать. Чего только не пообещаешь в пять утра, чтобы отвязаться от телефонного хулигана.
Но Тони меня не обманул. Он улыбался и совсем не казался невыспавшимся.
— Поехали, Дэйв, — сказал он. — Я много читал о добровиртуальной реальности, и не надейся, что я упущу возможность познакомиться с ней лично.
Будь у него мозги, он бы обязательно упустил эту возможность. Но мозгов у него, должно быть, не было. Тони пихнул меня локтем и направился ко входу в ближайшее здание, напевая на ходу по-литовски. Я разобрал только имя Перкунаса. Но раньше, до встречи с Тони, я бы и того не разобрал.
Ноги у меня подлиннее, чем у него. Когда мы подошли к приемной мадам Руфь, я успел обогнать его на пару шагов. Я распахнул дверь и вошел. Тони остался позади. Если я скажу, что мадам мне обрадовалась, я бессовестно совру.
— Мистер Фишер, — произнесла она как можно спокойнее (впрочем, деланное спокойствие не слишком ей удавалось), — мы ж вам вчера сказали, что больше ничего не сможем сделать.
— Нет, вы выразились не совсем так, — ответил я. — Найджел Холмонделей сказал, что не сможет ничего сделать, пока я не найду чего-нибудь необыкновенного. Ну, вот оно и здесь — это мистер Антанас Судакис. — Я говорил довольно сбивчиво: проведите пару суток без сна, и вы заговорите точно так же.
— Выходит, это я необыкновенный? Забавно! — ухмыльнулся Тони.
Но мадам Руфь это нисколько не позабавило.
— И чо ж в нем такого необыкновенного? — сердито спросила она.
И я рассказал ей, что и почему, со всеми подробностями и даже, наверное, повторяясь. Я наблюдал за ее бровями или по крайней мере за теми линиями, которые обозначали место, где должны находиться брови. Когда я начал говорить, они недоверчиво поднялись, но чем дольше я говорил, тем ниже они опускались.
Выслушав меня, она просто сказала:
— Подождите, — вышла и через минуту вернулась с Найджелом Холмонделеем. — Ну ладно, парень, повтори ему все, что ты изложил мне.
Так я и сделал. Не думаю, что во второй раз моя речь получилась более гладкой. Когда я закончил, Холмонделей задумчиво потер свой лошадиный подбородок и обратился к Тони Судакису:
— У меня есть только одно возражение, сэр: сомневаюсь, что Перкунас — это Сила, достаточно сильная (извините за каламбур) для того, чтобы сразиться с Тем, Кто Зовется Мраком.
— Это Громовержец-то недостаточно силен? — Тони был человеком действия. Я боялся, что он тотчас же что-нибудь сделает, например, проломит Холмонделеем стену. Но он не стал буянить, а лишь сказал: — Послушайте, однажды, не так давно, одному крестьянину пришлось пригласить на свадьбу своей дочери Дьявола. Но на самом деле ему не хотелось принимать такого гостя, поэтому он предупредил его, что христианский Бог, Богородица и несколько святых тоже придут. Дьяволу до них не было дела. Тогда крестьянин сказал, что пригласил и Перкунаса, и дьявол убрался. Если мой бог в силах сделать такое, думаете, он не справится с Мраком?
Мадам Руфь и Холмонделей переглянулись. Я, конечно, не телепат, но иногда умею читать мысли: Перкунас должен был быть богом упрямым и ловким, иначе бы он не выжил в христианской теоэкосистеме Европы. Против Уицилопочтли я бы его не выставил, но Мрак не такая уж грозная Сила.
— Джентльмены, прошу извинить нас, — произнес Найджел Холмонделей. — Мы должны кое-что обсудить.
Они отправились в соседний кабинет, которым безраздельно владел Холмонделей. В прошлый раз, когда они там беседовали, я не слышал, ни слова. Но сейчас вопли мадам Руфь доносились сквозь стену. Через минуту послышались крики Холмонделея. Если бы они не предупредили нас, что идут «кое-что обсудить», я решил бы, что они ссорятся.
И все же, вернувшись, оба выглядели умиротворенными и лучезарными. Мадам Руфь взглянула сначала на меня, потом на Судакиса, потом опять на меня.
— Поехали, — сказала она.
Я прямо-таки раскрыл от изумления рот.
— Что, прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — отрезала мадам Руфь. — У нас ничего не назначено до вечера. Авось успеем. Ну а если застрянем в Девяти преисподних, то нам все равно уже не будет дела до обиженных клиентов. Так что давайте пошевеливайтесь.
И мы зашевелились. Мы с Тони полетели в Уэст-Хиллзский Храм Исцеления каждый на своем ковре и подождали там Холмонделея и мадам Руфь, которым еще нужно было собрать все свое оборудование. Наконец подлетел ковер медиумов.
— Мы можем идти прямо к ней, — объявил Холмонделей, волоча свой чемодан к двери. — Я предварительно позвонил, чтобы узнать, не подвергается ли сейчас мисс Адлер какой-нибудь душевной терапии.
А он расторопнее, чем кажется.
— Отлично, — сказал я.
Мне и вправду приятно было узнать, что Джуди пока не перевели в Отделение Интенсивной Молитвы. Обычно в таких случаях сестры милосердия звонят близким и предупреждают, но меня не было дома все утро. Значит, хуже ей не стало. Впрочем, куда уж хуже?
Мы поднялись на пятый этаж. Вместе с констеблем в палате Джуди нас ожидал целитель Мурад. Они обменялись с мадам Руфь недружелюбными взглядами. Мне захотелось напомнить им, что они сражаются на одной стороне, но они и сами это сообразили. Мурад по собственному почину расставил стулья по кругу. И даже не забыл, что понадобится еще один стул для нового участника эксперимента.
На сей раз я сам переложил Джуди. Как я ни убеждал себя, но так и не смог почувствовать, что прикасаюсь к любимой женщине. Ее тело было здесь, на постели, но ее самой не было.
Найджел Холмонделей надел ей на голову шлем. Как и прежде, они с мадам Руфь сели по обе стороны кровати. Я устроился ближе к мадам Руфь, а Тони — между мною и Холмонделеем. Я надел свой шлем и погрузился во тьму. Как и раньше, последовало несколько секунд бестолкового нащупывания, когда каждый пытался поймать руку своего соседа.
А потом мы вновь очутились в Девяти преисподних. Они были чернее черного, влажные, горячие, зловонные. Почему-то мне почудилось, что Мрак быстрее, чем накануне, прознал о том, что мы в его владениях. Я ничего не видел, но пространство вокруг меня казалось плотным и напряженным, словно мой дух пытался влезть в тело, на пару размеров теснее, чем нужно.
— Это, может, и Иная Реальность, — заметил Тони, — но явно не самый престижный район.
Заговорив, Тони проявился во мраке. Когда мы познакомились, я подумал, что он выглядит, как хороший футбольный нападающий, который только ростом не вышел. Ну а его добровиртуальный образ был ростом футов семи, да и в плечах фута четыре — габариты не просто хорошего игрока, но целой хорошей команды. Кроме размера, больше ничего не изменилось.
— Я же тебя предупреждал, — сказал я, преимущественно для того, чтобы сделаться видимым.
Мадам Руфь и Найджел Холмонделей тоже заговорили и тоже проявились из тьмы. Но ни следа Джуди. Я, правда, и не ожидал ее увидеть, но все же надеялся Холмонделей повернулся к Тони Судакису:
— Если мы собираемся что-то предпринять, надо действовать быстрее, чтобы сохранить преимущество неожиданного нападения.
— О’кей. — Добровиртуальный голос Тони звучал на октаву ниже настоящего.
Он полез под рубашку и извлек маленький янтарный амулет, который я впервые увидел в его кабинете.
Здесь, однако, амулет уже не походил на простой янтарь. Амулет сиял, как осколочек солнца, и проливал настоящий свет во мраке Девяти преисподних. Рассматривать деревья, грязь и стоячую воду — не слишком приятно, но куда занятнее, чем тыкаться по Девяти преисподним вслепую.
— Перкунас, Громовержец, услышь своего верного слугу! — рокочущим, громоподобным голосом позвал Тони. — Сотвори для нас, запертых в Девяти преисподних, то же, что сотворил ты для Утренней Звезды при ее обручении, даруй нам, молю тебя, Девять Солнц в Небе!
