Смерть Отморозка - Кирилл Шелестов
–Хорошая мысль, – одобрительно замечал Ленька.– В этих закрытых ящиках зарплата идет с коэффициентом, да еще продовольственные пайки дают.
–Дело не в пайках! – морщился Сережа.– Там серьезные задачи решают, теории создают.
–Диссертации опять же без проблем защищают, – подхватывал Ленька. – Шлепнули на твоей работе гриф «Сов.секретно», и вот ты уже – доктор наук.
–Да я не ради этого…
–И ради этого – тоже!– уверенно перебивал Ленька.– Я тебя насквозь вижу: ты конформист, Серега. Как, кстати, и я. Потому что мы умные. А Пашка с Батюшкой – дурные, от них чего угодно можно ожидать.
* * *
–В этих краях, между прочим, есть и немцы, и голландцы,– рассказывал Анне Норов.– Прекрасно здесь себя ощущают. А вот французскую колонию в Англии или Германии я представляю себе с трудом. Англичане любят путешествовать, да, собственно, все европейцы любят, но французы лишь в последние годы начали выезжать за границу.
–Любят Францию?
–Они сильно отличаются от прочих европейцев, даже от итальянцев, к которым ближе всех по языку. Француз очень тщеславен, ему, как воздух, необходимо восхищение, а кто в Европе станет им восхищаться? Итальянцы – живописнее, англичане и американцы – гораздо богаче. Финансовые соображения играют большую роль в отношении к иностранным туристам, собственно, решающую. Европейцы даже китайцев готовы привечать, лишь бы платили. А французы – страшные скряги, хуже голландцев, на чай никогда не оставляют. Им вне дома неудобно, труднее рисоваться. К тому же они трусоваты, – боятся попасть в неловкое положение.
–И правильно делают, что не швыряют деньгами.
–Пардон. Забыл, что общаюсь с самым щедрым человеком в мире. У них и выбор ресторанов ценой определяется, а вовсе не вкусом, вопреки их заявлениям о том, что они – нация гурманов.
–Просто у них везде хорошая еда!
–Не скажи, не везде. Но в Нобль-Вале хорошая, потому что тут англичане командуют. И все же мне чего-то в этом милом городке не хватает. Аутентичности, что ли? Французского духа, – этой беспечности, небрежности, легкомыслия… Англичане все-таки хороши в Англии, французы – во Франции. А русские… везде нехороши, даже в России.
–Послушай, а что если это все-таки Клотильда убила Камарка? И теперь хочет, чтобы ты помог ей замести следы?
Это прозвучало без всякой связи с предыдущим разговором, но Норов не удивился.
–Надеюсь, что нет,– весело ответил он.– Мне она симпатична.
–Ну а вдруг? – настаивала Анна.– Неужели ты будешь ей помогать?
–А куда деваться? Не ментам же ее сдавать.
Анна на секунду задумалась.
–Тогда я тоже буду! – непоследовательно заключила она.
* * *
Пока Коля оставался трезв, в споры друзей он предпочитал не вмешиваться, – отсутствие юмора и хорошего образования делали его легкой добычей насмешливого Леньки. Но когда дело касалось веры и Ленька позволял себе непочтительные высказывания, Батюшка отбрасывал всякую сдержанность. Между ним и Ленькой вспыхивали бурные дискуссии на повышенных тонах, переходившие в ссоры. Колина горячность усугублялась унаследованной от родителя страстью к вину; выпив, он терял контроль. Его синие глаза загорались, на щеках появлялся румянец, он впадал в неистовство, принимался кричать и наскакивать на Леньку. Порой у них доходило до драк.
–Зря ты, Пашка, с Батюшкой в церковь шляешься,– предостерегал порой Норова Ленька.– Дойдет до деканата – проблемы будут. Кто-нибудь из попов обязательно стукнет, они же там все стукачи.
–Не все! – возражал Коля.
–Коля, я тебя умоляю! – морщился Ленька.– И ты, когда попом станешь, тоже стучать начнешь, а иначе тебя и на порог церкви не пустят. Почему, кстати, тебе направление в семинарию не дали? Ведь ты – из верующей семьи, у тебя мать в церкви помогает. Казалось бы, должны пойти на встречу…
Отказ в выдаче направления в семинарию отдавался в Колиной душе непреходящей обидой, хотя признаваться в этом перед Ленькой он не собирался.
–Потому что требуется сначала в армии отслужить! – огрызался он.– Государство установило такие правила, и церковь им подчиняется.
–А был бы ты сексотом, уже в семинарии бы учился,– заключал Ленька.
–У нас атеистическое государство, – вмешивался Норов.– Церковь вынуждена идти на сотрудничество, чтобы сохранить хотя бы остатки веры. В сущности, это – форма насилия. Церковь здесь – как в тюрьме.
Норов был далеко не столь набожен, как Коля, но в спорах о религии всегда принимал его сторону.
–Шестьсот лет назад они татарам жопу лизали, тоже чтобы веру сохранить. А те им за это землицы нарезали, которую, опять же, у православного народа отбирали. Собственно, при татарах православная церковь и разбогатела. Удобная получается штука: спасаешь веру, а в результате сам наживаешься.
–Без Бога понятия добра и зла становятся субъективными! – провозглашал Коля вычитанную где-то сентенцию.
–Они и с Богом остаются субъективными,– мягко возражал Сережа. – Иначе не было бы религиозных войн. Порядочность человека, на мой взгляд, зависит от его натуры, а не религиозности. На Востоке верующих гораздо больше, чем на Западе, а где люди честнее?
–Я ничего не имею против религии,– продолжал Ленька.– Но попы мне противны, – и православные, и католические, и раввины. Возьми хоть материалы соборов русской православной церкви: начиная с первых, одно и тоже: пьянство, невежество, обжорство да блуд.
–Но сейчас-то священники не пьют и не блудят! – запальчиво восклицал Коля.
–Они хуже делают: люди им доверяют, а они на них доносят! А митрополиты, бывает, и с молодыми монахами живут…
–Прекрати! – вскакивал Коля.
Норов силой усаживал его на место.
–Он нарочно тебя дразнит, не поддавайся,– обнимая, уговаривал он Колю.– Ленька, какая же ты свинья! Тебе, чтобы утвердиться, обязательно нужно других людей цеплять?
–Оскорбление – не аргумент!– весело отвечал Ленька.
–С государством воевать глупо, – примирительно произносил Сережа. – Нет власти, аще от Бога. Разве не так церковь учит?
–А чего ж тогда Батюшка бесится? – ухмылялся Ленька.– Эх, Коля, не быть тебе хорошим попом – смирения в тебе нету! Кстати, умная формулировка насчет власти от бога, наверняка ее евреи придумали.
Ленька был убежден, что все лучшее в мире придумано евреями, и все гениальные люди, если хорошенько покопаться в их корнях, были евреями, ну хотя бы наполовину. А те из них, кто все-таки евреями не являлись, были женаты на еврейках.
* * *
Hall des fêtes – помещение для коммунальных праздников, в котором проходила выставка картин, располагалось в конце главной улицы, и представляло собой одноэтажное здание, нечто вроде наших домов культуры, только попроще. Вход был свободным.
Этот «аль», или «холл», как прочитала на английский манер его название Анна, состоял из трех
