Безмолвие - Джон Харт
Человека, предавшего Айну, звали Дарен, что значит «Рожденный от Ночи». И это имя тоже являлось справедливым, ибо именно ночью он пришел с сотней мужчин, чтобы захватить Айну в том месте, где она спала. Доверенный военачальник, он надеялся застать ее сонной и слабой, но служанка увидела мужчин с копьями и веревками и вовремя разбудила Айну. Та бежала из пещер, служивших ей дворцом. Полночи за ней гнались люди, которым она когда-то верила. И хотя Айна еще не привыкла к своей великой силе и не освоилась с ее применением, она убила тринадцать мужчин, прежде чем ее поймали, связали и унесли в горы, чтобы Дарен, рожденный от ночи, мог стать королем.
Сознавая, что смерть Айны приведет к восстанию всех, кто ее любил, Дарен к утру спрятал ее, а следующей ночью доставил на побережье, в маленькое королевство, которым правил один злодей. Здесь с нее сорвали одежду и продали и посадили на корабль, чтобы еще раз продать за океаном, в северном округе, само название которого означает «черный, как ночь»…
— В округе Рейвен. — Старуха перебила Кри, глядя на нее со слабой любящей улыбкой. — Это наш дом, — добавила она. — Вот это самое место.
Бабушка тоже плакала, поэтому Кри забралась в постель и прижалась щекой к слабеющему сердцу. Девочка слышала, что оно бьется все медленней в иссохшей груди. Ладонь бабушки легла на головку Кри.
— Прости, — сказала старушка. — Я надеялась научить тебя большему, хотела сделать сильной…
* * *
Сидя на кухне, Кри качала головой.
— Я не хочу ее рассказывать.
— Но ты помнишь?
— Помню, — ответила Кри и, окинув старуху свежим взглядом, увидела, что она ничем не похожа на любимую бабушку. Взгляд слишком цепкий, губы сжаты в жесткую линию. — Зачем вы пришли на самом деле?
— Затем, что ты последняя в своем роду, и потому, что ты не понимаешь, какое значение имеют сны.
— Так расскажите.
Старуха прищурилась и кивнула.
— Бабушка говорила тебе, что ты особенная…
— Хватит о моей бабушке. Говорите, чего вы хотите.
Вердина снова кивнула, но не успела открыть рот, как в другой комнате поднялся переполох. Хлопнула дверь.
— Какого черта тут делается? — кричала мать.
Кри выходила из-за угла, когда сумки ударились о пол и покупки рассыпались.
— Что вы делаете в моем доме? Убирайтесь! — Леон развел ручищи, но Луана Фримантл не испугалась. Увидев старуху, она указала на нее пальцем. — Я говорила держаться подальше от моей дочери?
— Мы просто беседуем, Луана.
— С тобой никогда ничего не бывает «просто». Убирайтесь из моего дома! Оба! Кри, ступай в свою комнату.
— Я еще не закончила с твоей дочерью, — возразила Вердина. — Мне нужно еще несколько минут.
— Нет. Ни в коем случае.
— Леон, будь добр, задержи Луану в этой комнате. Кри, вернемся на кухню…
— Ты никуда с ней не пойдешь, Кри!
— Идем, детка. У тебя есть вопросы. У меня есть ответы.
Голос ее звучал мягко, улыбка звала за собой. Кри посмотрела на мать и увидела искаженное паникой лицо. Одними губами мать произнесла «нет», но Кри уже поворачивалась к кухне.
— Проклятие, она моя дочь! Ты не можешь ее уводить!
Вердина небрежно подняла руку, и Кри пошла за ней, как на привязи. Она была истощена, больна, двигалась словно в тумане или во сне: ее вела худенькая женщина, маленькая и согбенная, которая скорее плыла, чем шла, и ее поднятая рука. В каком-то закоулке сознания Кри зазвучали слова истощение, голод, галлюцинации, но навалившееся оцепенение было прекрасно, потому что ей так хотелось, чтобы это оказалось сном. Оглянувшись у кухонной двери, она увидела мать в том же странном мареве, но в руках та держала револьвер, и это тоже не могло быть явью. Однако пистолет плюнул дымом и огнем. Пуля впилась в стену, и все замерли.
— Это предупредительный.
Револьвер казался маленьким, но все уставились на него. Вердина стояла, не шевелясь.
— Это всего лишь двадцать второй, — сказал Леон.
— Двадцать второй «магнум». И я промахнулась нарочно.
— Зачем тебе револьвер? — спросила Вердина.
— Затем, что я не дура. А теперь я хочу, чтобы ты ушла и никогда не возвращалась. Кри, иди в свою комнату и оставайся там. — Кри не двигалась. Не шевелилась и Вердина. — Я убью тебя, — предупредила Луана. — Убью на месте, не задумываясь. И не надейся, что я этого не сделаю.
— Девочка имеет право выбирать, знать ей правду или нет. Это право у нее с рождения, как и у тебя.
— Только с моего согласия.
— Значит, ты все еще слаба? Все бегаешь… Все боишься…
— Я рада, что уехала.
— В самом деле? Даже теперь?
Возможно, она имела в виду квартиру, нищету, отсутствие цели. Кри так и не узнала это, потому что здоровяк рванулся к револьверу, а ее мать снова выстрелила и сделала дырку у него в груди. Она получилась совсем маленькая, и крови вытекло немного. Луана держала палец на спусковом крючке.
— В девяти кварталах к востоку есть больница.
Леон посмотрел на Вердину. Кровь потекла обильнее, его лицо дрогнуло от боли. Он покачнулся, но Вердина не сводила взгляда с Луаны.
— Собралась наконец с духом, да?
— Убирайтесь.
— Это важнее тебя, важнее любого из нас.
— Тебе не отнять мою дочь.
— Сто семьдесят лет. Ты это почувствовала.
— Я почувствовала, как это разрушило мою жизнь. — Она навела револьвер на Вердину, но старуха схватила Кри за запястье и с неожиданной силой притянула к себе. Кри ощутила запах дыма от ее одежд, и сама она пахла, как бабушка, — старой кожей и сухой листвой.
— Твоя мать боится, — сказала Вердина.
— Вы делаете мне больно.
— Когда ты снова заснешь — а ты заснешь, — я хочу, чтобы тебе приснилась Айна.
