Дэвид Гранн - Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления
Тогда Кронер и его сотрудники решили попробовать другой подход: начинать чистить не с верхушки, как они пытались до сих пор, а с мелкой сошки, с букмекеров и крупье.
— С самого начала мы твердо решили, — говорит Кронер, — что не успокоимся, пока не доберемся до их гнезда. И даже если ради этого нам придется идти на соглашение с теми, против которых есть уже улики, — что ж, мы пойдем на компромисс.
Одним из первых сотрудничать со следствием решился букмекер Майкл Сабелла. После того как федеральные агенты задержали и допросили его по другому делу, Сабелла согласился спрятать на себе записывающее устройство, отправляясь в местные игорные притоны. Таким образом он собрал множество улик, с помощью которых следователи вынудили к сотрудничеству еще нескольких «младших служащих» из организации Стролло. Те, в свою очередь, дали сведения, которые позволили поставить на прослушку телефоны. Число перехваченных и записанных разговоров очень скоро перевалило за тысячу. Кронер, Джон Столл и Гордон Клау сидели круглыми сутками, прослушивая пленки и анализируя информацию.
— Нашим родным пришлось тогда нелегко, — вспоминал Кронер. — Это было трудное время для всех.
Но даже за год работы не удалось проникнуть в ближайшее окружение Стролло. Впрочем, информации оказалось достаточно, чтобы получить у судьи разрешение на прослушивание телефонов самого босса, и вскоре Кронер и его сотрудники уже изучали записи разговоров Стролло. Из них становилось очень похоже, что он собирается убить какого-то священника. Кроме того, что-то говорили насчет какого-то «засранца, который сделал это прежде, чем его пристукнули».
Однажды информатор предупредил Кронера, что Стролло собирается покончить со своим конкурентом Эрни Бьондилло. Считая своим долгом предупредить жертву, Кронер позвонил Бьондилло.
— Это Боб Кронер, — представился он. — Вы знаете, кто я?
— Да, я вас знаю.
— Нужно поговорить без свидетелей.
В тот же вечер они встретились на неосвещенной парковке. «Кадиллак» Бьондилло остановился возле автомобиля Кронера. Они разговаривали, сидя каждый в своей машине, опустив окна. Кронер надеялся, что полученное предупреждение вызовет у Бьондилло желание сотрудничать с властями, но мафиози знай себе твердил: «Кто ж это на хрен хочет меня прикончить?»
Кронер только устало вздохнул:
— Этого я не скажу. Не хочу развязывать войну.
Бьондилло уехал. А несколько месяцев спустя его машину взяли в клещи два автомобиля. Из них выскочили люди в масках и расстреляли его.
Хотя Кронер знал наверняка, что нападение было санкционировано Стролло, ФБР не располагало прямыми уликами. Однако к лету 1996 года круг все же начал смыкаться. Стролло, почуяв опасность, сделался параноиком. Теперь он шифровал телефонные переговоры; однажды заподозрил, что один из его приближенных носит на себе записывающее устройство (как выяснилось, это была ошибка); в другой раз уверил себя, что за его букмекером следят с самолета. На все попытки успокоить его и образумить Стролло огрызался:
— Это моя жизнь! Я борюсь за выживание!
Кронер мерещился ему повсюду. Снимая телефонную трубку, он первым делом спрашивал: «Боб, слышишь меня?» Он поручил одному из своих подручных прощупать, нельзя ли подкупить отца Кронера, чтобы тот направил на «путь истинный» своего чересчур принципиального сына. Однако выяснилось, что и Кронер-старший — безукоризненно честный человек.
Поскольку Стролло знал, что его телефоны прослушиваются, он решил извлечь из этого выгоду, представив Кронера в частных разговорах взяточником: он говорил своим собеседникам, что Кронер получил взятку от Крошки Джоя и связан с наркоторговцами долины. Однажды Стролло не удержался и сказал, имея в виду агентов ФБР: «Не знаю, что я сделаю с этими парнями».
Вскоре после этого Стролло и «заказал» Гейнса. Это неудавшееся покушение и звонок «брошенной женщины», как Кронер окрестил бывшую подружку одного из членов мафии, которая звонила Гейнсу, и положили начало полномасштабному федеральному расследованию.
В 1997 году Еврею Берни, Риддлу и Харрису было предъявлено обвинение в покушении на убийство. Бэтчо однажды прогуливался возле своего дома, как вдруг подъехала машина без опознавательных знаков, и из нее вышли двое.
— Вы Марк Бэтчо? — осведомился один.
— Нет, я не знаю, кто это.
Но хитрость не сработала: Бэтчо посадили в камеру предварительного заключения, где он, по его же собственному выражению, превратился в «низшую форму жизни», то есть в доносчика.
Наконец-то Кронер и его люди добрались до «гнезда». Холодным утром незадолго до Рождества 1997-го агенты ФБР арестовали без малого тридцать членов мафии. Кронер лично явился к Стролло с ордером на арест. Когда на босса мафии надевали наручники, тот буркнул своему вечному врагу:
— Теперь ты счастлив, Боб?
Все подручные Стролло признали себя виновными и начал и топить друг друга — все, за исключением Еврея Берни и Риддла, которые придерживались старинного кодекса чести сицилийской мафии. Хотя эти-то двое как раз не были и не могли стать официальными членами «семьи»: один был евреем, а другой чернокожим.
Вплоть до начала процесса Берни твердо верил, что Стролло никогда не сдаст своих, не нарушит кодекс чести. Но тот в это время уже готовил сделку с обвинением. Он сказал Кронеру: «Ты победил».
— Скоро и мне предъявят обвинение, — заявил, глядя в камеру, Трафикант.
Это случилось в марте 2000 года, то есть без малого через двадцать лет с тех пор, как Кронер и другие агенты ФБР впервые пытались его арестовать.
Конгрессмен, избранный уже на девятый срок, словно в знак траура облачился в темный костюм с галстуком, накладка торчала дыбом у него на темени, а длинные бакенбарды придавали ему облик престарелого байкера.
За шестнадцать лет пребывания в конгрессе Трафикант завоевал себе репутацию эксцентричного популиста. Он являлся на заседание в дешевых костюмах, разглагольствовал о страданиях рабочего класса и громил федеральную налоговую службу.
В Вашингтоне его считали «почтенным джентльменом из Огайо». Но теперь «почтенный джентльмен» выглядел так, словно три ночи не спал.
— Кружат ястребы, кружат стервятники, акулы кружат, — сбивчиво начал он. — Убить хотят выборы Трафиканта. — Он замолчал, щеки его залила багровая краска. — Вот что я вам скажу. Двадцать лет назад — почти двадцать — я стал единственным американцем за всю историю Штатов, который взял верх над департаментом юстиции. С тех пор они охотятся на меня. — И, тыча пальцем в камеру, продолжал: —Я сам их достану. Пусть смотрят в оба, если только они допустят хоть малейшую ошибку… Я страшно зол и буду драться как бродячий пес. И я побью их, подам иск и отсужу все, что у них есть.
Дико и странно звучали эти угрозы ФБР и угрозы «стрелять во всякого, кто вздумает подойти к его дому». Но еще более дикими были угрозы Трафиканта по адресу его собственной партии. Если лидеры демократов не поддержат его, твердил Трафикант, он перейдет в лагерь их противников. В качестве вознаграждения за свою верность партии Трафикант требовал привилегий для своего округа.
— Я хочу, чтобы президент Соединенных Штатов дал нам привилегии немедленно, прямо в этом году.
Выступая по телевидению, Трафикант пытался шантажировать уже не только членов конгресса, но и самого президента. Прозвучало это после того, как были арестованы некоторые связанные с Трафикантом люди, в том числе ОʼНести — его ближайший помощник и казначей; лишенный лицензии адвокат, консультировавший однажды Трафиканта, — этот был замешан в подготовке покушения на прокурора Пола Гейнса. Затем наступил черед прежнего заместителя шерифа, который также работал на Трафиканта и незадолго до описываемых событий признал себя виновным в получении взяток.
Власти всерьез взялись и за двух братьев Буччи — Роберта и Энтони, которым в округе принадлежала компания, занимавшаяся строительством. Считалось, что братья поставили материалы и провели работы на ферме конгрессмена.
На одной из записанных ФБР кассет сохранился разговор ОʼНести со Стролло о том, каким образом предоставить компании Буччи контракт на миллион долларов. Роберт Буччи к началу расследования успел покинуть страну; следователи подозревали, что предварительно он перевел миллионы долларов на офшорный счет на Каймановых островах.
Во все время расследования Трафикант продолжал упорно отстаивать свою невиновность.
— Вот что я скажу вам, — твердил он в камеру, — и я говорю это в лицо госдепартаменту юстиции: если вы собираетесь предъявить мне обвинение, делайте это в июне, а судите меня в августе, во время парламентских каникул. Я не собираюсь из-за вас пропускать выборы.
Я наведался в Янгстаун, рассчитывая разузнать побольше о деле против конгрессмена и о деятельности мафии в этом регионе. Тогда казалось, что ФБР вот-вот явится к Трафиканту с ордером на арест.
