Слоновая кость - Мерседес Рон
Что могло произойти между нами? Сможем ли продолжить то, с чего начали? Совсем не понравилось, что именно лицо Маркуса, а не отца, всплыло в голове, когда взвешивала, стоит ли вступать в отношения с Себастьяном.
Чертов Маркус… Ненавидела его за то, что сделал, за то, как разговаривал, за то, что угрожал и причинял боль, но больше всего ненавидела за другое: стоило подумать о том, что теперь он единолично властвует над некоторыми аспектами моей жизни, как сковывал страх.
29
Себастьян
Марфиль заснула через двадцать минут, а я остался смотреть фильм, в то время как тысячи разрозненных мыслей боролись друг с другом в мозгу. Не переставал наблюдать за ней в течение двух часов и десяти минут, пока длился нелепый сюжет, и был поражен тем, какая она красивая. Увы, словом «красивая» невозможно было достойно описать ее, это было бы преуменьшение: за последние несколько недель осознал, что не только ее внешность заставила сойти с ума. Мягкость, голос, перепады настроения, интерес к благотворительности, но прежде всего взгляд на мир.
Ей причиняли боль, с ней обращались как с гребаным статусным предметом, ей приходилось мириться с тем, что собственный отец не препятствовал мужчине, который пытался ее изнасиловать, и все же Марфиль Кортес была способна снова улыбнуться.
Мне уже была уготована дорога в ад за то, чему позволил случиться и что еще может произойти между нами; цена могла оказаться непомерной, и все же что-то подталкивало защищать ее на уровнях, выходящих за рамки работы телохранителя. Те, кто соглашался на такую работу, знали, что в случае необходимости должны отдать жизни в обмен на спасение подопечных. Я бы сделал это – конечно бы сделал! – потому что это был мой долг, но в случае с Марфиль не сомневался бы ни секунды. Иного пути не было: если бы пришлось словить пулю, чтобы спасти ее, сделал бы это без колебаний и умер счастливым.
Это пугало.
Когда фильм закончился, подхватил ее на руки, чтобы отнести в спальню. Она была худой. Ей не помешало бы набрать несколько килограммов, но уже понял, что для нее еда – то, чему она не придает большого значения. Она открыла глаза, когда переступил порог комнаты.
– Применяешь на практике то, чему научился у Кевина Костнера? – сказала она, зевая и крепко держась за мою шею.
– Тсс, – ответил я, желая, чтобы она снова заснула. Когда она просыпалась и мы оставались наедине… все, как правило, летело к чертям.
Уложил ее на кровать, но она не отпустила меня. Он вцепилась мне в шею, и наши взгляды оказались на одном уровне.
– Останься спать со мной, – предложила она так близко к моим губам, что ощутил изысканный аромат кожи, дыхание, проникающее в мой рот, и непреодолимое желание прикусить ее нижнюю губу, чтобы она застонала от боли и удовольствия.
– Марфиль…
– Мы просто будем спать, правда.
«Ох, малышка, дело не в тебе, а во мне…» Где же мой хваленый самоконтроль?
– Нет.
Взял ее руку и оторвал от шеи. Нужно было уйти от нее, подумать, привести мысли в порядок…
Вышел из ее спальни, еще не зная, что теряю.
Если бы мог вернуться в то мгновение, никто бы не смог вытащить меня из чертовой спальни.
–
Проснулся рано, как обычно, и отправился на пробежку, воспользовавшись тем, что Марфиль все еще спала; продолжал следить за ней благодаря приложению, которое позволяло видеть прямую трансляцию с камер наблюдения в квартире. В то утро в Центральном парке было полно таких ранних пташек, как я, людей, которые хотели воспользоваться первыми часами, прежде чем парк заполнится туристами или детьми. Взял с собой Рико. Пес, казалось, шел на поправку, и судя по живости и энергии, подтверждался возраст, о котором сказал ветеринар: чуть больше года.
Добравшись до озера, решил остановиться и немного поиграть с ним, бросая мяч и размышляя о том, что натворил Маркус Козэл. Ярость ослепила, и мяч пролетел гораздо дальше, чем намеревался. Рико бросился за ним как пуля, пришлось бежать за ним, чтобы не потерять его из виду. Не хватало еще потерять собаку Марфиль.
Возвращаясь домой, увидел черную машину, похожую на мою, – ту, которую отец Марфиль предоставил для работы, – припаркованную напротив двери здания.
Как раз в этот момент зазвонил мобильник.
Это был Маркус.
Сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем ответить на звонок.
– Мур? – его голос звучал тихо, перебиваемый звуками на заднем плане, в которых безошибочно угадывался шум бара. – У меня не так много времени. Звоню только для того, чтобы сообщить, что с этого момента с тобой над защитой Марфиль будут работать еще два человека.
Проклятье!
– В этом нет необходимости, я…
– …мне плевать, что ты думаешь. Я тот, кто отдает приказы, помнишь? Эта малышка слишком ценна, чтобы позволить убить ее.
Я стиснул зубы, увидев, как двое хорошо одетых мужчин выходят из серой «Ауди».
– Себастьян… – тон его голоса изменился. – Надеюсь, Кортес ввел тебя в курс дела. Если облажаешься, я убью тебя.
Я так сильно сжал телефон, что он едва не треснул.
30
Марфиль
Проснулась с улыбкой на лице. Для радости было мало причин, но Себастьян Мур стоил всего. Говорят, те, кто влюблен, смотрят на мир через розовые очки. Пусть я еще не установила фильтр на сетчатку, но уже была счастлива. Прошлая ночь, хотя мы и не делали ничего такого, была особенной. После совместного просмотра фильма, как если бы мы были парой, снились особые сны… Ну, вы понимаете… Что самое ужасное в таких снах: как только кажется, что вот-вот произойдет то, о чем так долго мечтала, просыпаешься. И, хотя на лице была улыбка, тело было в ином настроении.
Себастьян мог менять мнение в зависимости от направления ветра, но я не собиралась продолжать играть в кошки-мышки, поэтому быстро приняла душ, думая только об одном: хочу переспать с Себастьяном.
Звучит не очень романтично, но тело требовало, и, хотя разум всегда боролся с ним по этому поводу, встреча с Маркусом и отцом заставила осознать, что не могу продолжать жить в соответствии с тем, что Алехандро Кортес считал правильным. Мне было двадцать лет, я была независимой женщиной, которая не собиралась больше ждать… чего? Это было нелепо…
Снова заглушила тихий голос,
