Безмолвие - Джон Харт
— Выдвижной ящик стола, — сказал Джек. — Файл Джонни Мерримона. — Он подождал, пока коллега найдет адрес Луаны Фримантл в Шарлотт.
Девяносто миль на машине.
Пустошь может подождать.
* * *
Шарлотт в Северной Каролине — один из множества старых, со временем разбогатевших городов. Жилые башни вздымались, как зубцы короны, изо всех щелей сочилось благополучие. Шикарные рестораны. Стильные окраины. Бедные постепенно сосредоточились в очагах субсидируемого жилья, и Луана Фримантл жила в одном из худших. Навигатор привел Джека к выцветшей башне с растрескавшимся тротуаром и пустой парковкой. Он остановил машину на улице, между запертой церковью и офисным зданием поручителя по имени Большой Крис. Служащие расходились после работы, но не сразу: многие, прислонившись к автомобилям, открывали бутылки, доставали сигареты. Джек пересек улицу, прошел через внутренний дворик и шагнул в лифт, пропахший мочой и блевотиной. На двадцать третьем этаже над массивной дверью со множеством замков он увидел нужный номер. Дважды постучав, принялся ждать. В коридоре рассыпали мусор, и мальчишка на трехколесном велосипеде маневрировал между кучками, как настоящий профессионал. Скосив взгляд влево, он пронесся мимо и исчез за углом. Наконец защелкали замки, и приоткрылась дверь, схваченная на цепочку. В щели появился глаз молодой женщины.
— Вы кто?
— Меня зовут Джек Кросс. Я ищу Луану Фримантл.
— Зачем?
— Я адвокат и…
— Мы закончили с адвокатами.
Женщина хотела закрыть дверь, но Джек успел выпалить:
— Прошу вас. Я могу заплатить.
— За что?
— За информацию.
— Сколько?
— Ста долларов хватит?
— Идите дальше, мистер.
— Пятьсот.
Глаз прищурился.
— Что за информация?
— Я хочу узнать про Хаш Арбор. Округ Рейвен. Вы его знаете?
— Я жила там четыре года.
— Господи… Отлично. Я провожу расследование…
— Вы сказали, пятьсот долларов.
— О да. — Джек вытащил бумажник. Открыл и смутился. — У меня пятьдесят семь долларов. — Дверь опять стала закрываться, и Джек запаниковал. — Пожалуйста, — взмолился он. — Мне нужно знать, почему там умирали люди.
— Что?
— Не сейчас. Про сейчас я знаю. Я имею в виду прошлое, историю. Мне нужны старые рассказы.
— Эти рассказы не для вас.
— Тысяча, — сказал он. — Если вам есть что рассказать, я заплачу тысячу долларов.
— У вас их нет.
— Я могу их получить. Погодите. — Джек просунул в щель карточку. — Адрес офиса и телефон спереди, личный на обороте. Прошу вас, не закрывайте дверь.
Она с сомнением рассматривала карточку.
— Какое вам дело до Хаш Арбор?
Джек подумывал соврать, но решил этого не делать.
— Джонни Мерримон… мой друг. Я беспокоюсь за него.
— Правильно делаете.
— Погодите, что это значит?
— Ничего. — Она говорила тихо. — Это ничего не значит.
— Погодите, погодите. Еще одно. — Джек достал измятый рисунок и показал ей: замерзший водопад, дерево с развилкой. — Вы знаете это место?
Девушка замерла.
— Где вы это взяли?
Джек просунул рисунок в щель, она его взяла.
— Вы это когда-нибудь видели?
Она перевела взгляд с листка на лицо Джека, и когда заговорила, в ее голосе звучала ложь.
— Нет, — сказала она. — Я никогда не видела это место.
— Вы уверены?
— Уверена, — ответила она и захлопнула дверь.
* * *
Потом Кри долго стояла и смотрела на рисунок, а адвокат стучал в дверь, и с той стороны слабо слышался его голос: «Простите… Послушайте…»
В конце концов он ушел, но Кри все стояла, вспоминая детство, бабушку и зимний день. Небо затянули тяжелые облака, падали первые хлопья снега. Кри ушла гулять, а это не разрешалось. Ей было пять лет…
* * *
— Привет, детка.
Кри замерла, держась за изгиб ствола. Она стояла в зарослях ежевики, там, где тропинка сворачивает налево. Было холодно, и из носа у нее текло, но пальцы в варежках, связанных двоюродной бабушкой, не мерзли. Она никогда не уходила из деревни одна и, как все дети, понимала, что за скупой сдержанной улыбкой бабушки таится недовольство.
— Ты на меня сердишься? — спросила Кри.
— Да, немного. — Бабушка вышла из-за дерева. — Совсем чуть-чуть. Я тоже уходила бродить, когда была маленькая.
— Мне жаль, — сказала Кри.
— Жаль, что нарушила правила, или жаль, что попалась?
— И то и другое, бабушка.
— Назови мне правила для маленьких девочек.
— В деревне безопасно, а в лесу нет.
— Когда ты можешь уходить из деревни?
— Только когда ты разрешишь.
Бабушка опустилась на коленки и посмотрела так, как смотрят старые люди.
— Когда повзрослеешь, все изменится.
— А когда я повзрослею?
— Когда узнаешь достаточно, чтобы остаться в живых. Когда станешь сильней.
Именно улыбка бабушки подтолкнула Кри к прогулке в одиночку. Терпеливая, но веселая, добрая и одновременно не очень.
— Хочешь выучить первый урок? — спросила бабушка, и Кри, внезапно испугавшись, кивнула. — Возьми меня за руку. — Они свернули от деревни и пошли по тропинке, плутавшей между деревьев. — Ты счастлива здесь?
— Да, мэм.
— Благонамеренная ложь. Это тоже нормально. Скажи мне, чего тебе больше всего не хватает? Матери? — Кри смотрела вниз, стыдясь признаться, что сильно скучает по игрушкам, своей кроватке и маленькой девочке, жившей по соседству. Бабушка распознала затруднение и сжала ее ладошку. — Что тебе больше нравится в Хаш Арбор?
— Животные.
— Как насчет людей? — Кри пожала плечами. Людей здесь жило мало, детей не было. Время она проводила с бабушкой в ее домике. — Все нормально, — сказала бабушка. — Ты заставляешь их нервничать. Вот и всё. Я их тоже нервирую.
— Почему?
— Они думают, что мы кое в чем разбираемся.
— А мы разбираемся?
— Кое в чем — да. А еще они боятся.
— Чего?
— Некоторые боятся внешнего мира. Он такой большой и непохожий… Им известна только такая жизнь. Другие боятся того, что живет в болоте. Третьи — того, что погребено под ним.
— А что под ним? — спросила Кри.
— Тоже узнаешь, когда подрастешь.
Кри размышляла над тем, что услышала. Кроме старухи в деревне жили еще двенадцать человек. Когда-то было больше. Кри видела пустые дома, старые амбары. Как раз на прошлой неделе уехал молодой мужчина — сказал, куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Отъезд сопровождался воплями и рыданиями, и Кри тоже чего-то испугалась. Однако на следующий день о молодом человеке никто не вспоминал. Люди работали на огородах, потом резали свинью; бабушка один раз грустно улыбнулась и подмигнула Кри.
Пока они шли, снегопад усилился. Хлопья цеплялись за ресницы Кри и таяли на носу.
— Ты боишься, как остальные? — спросила она.
— Нет, — ответила бабушка. — Давно не боюсь.
— Это ты оберегаешь поселок?
— Отчасти. Есть еще моя мать.
