Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин
Ведь если он хотел найти новую жену, то уже нашел бы. А он писал мне об одиночестве. И такими прекрасными словами, аккуратным мужским почерком, явно прикладывая усилия. Конечно, я сохранила все письма до единого.
Весь ноябрь Роуз изо всех сил старалась отвлечь меня от мыслей об Эмили. Как я подозревала, Джон написал ей из университета, что я слишком много думаю о предсказании и убийстве.
Поэтому я прекратила говорить с ними об этом, и мне тоже стало одиноко.
К декабрю я немного оттаяла, и письма стали отдушиной, через которую я могла выплеснуть наши секреты. Форд заверил меня, что они с Саксоном не оставались в Челси с Эмили, как сказал Джону Саксон прошлым летом. Мальчишка наврал, на самом деле они ездили по школам-пансионам.
Теперь он заканчивал письма словами «С любовью, Форд», а обращался ко мне «Моя дорогая Фрэнсис». Писал, что очень хочет повидаться, но волнуется после такого перерыва. После всего, что произошло. Я не видела его с того апрельского дня, когда мы оставили Эмили в Челси. Со временем мне стало сложнее распалять воображение мыслями о них вдвоем. Чем лучше я его узнавала, тем менее правдоподобным выглядело, что Форд вообще мог ею заинтересоваться.
Я все больше убеждалась, что Форд видел ее насквозь. Как и меня. Именно это в конце концов окончательно сплело нити моей судьбы с ним.
– Да не суетись так над прической, Фрэнсис, – сказала мама, наблюдая, как я пытаюсь сколоть волосы. – Если ему нравятся распущенные волосы, так и носи.
Как только начали приходить письма, мама сменила тон. Этот старомодный способ общения напомнил ей о собственной молодости. Она рассказывала, как они с отцом переписывались во время войны, и сетовала, что современные молодые люди разучились ценить медленное развитие отношений. Я позволила ей прочесть одно письмо, из первых, в котором он спрашивал, где я люблю гулять и какие мне нравятся цветы. Похоже, она и сама немного влюбилась в Форда.
– Я просто стараюсь выглядеть чуть элегантнее, – ответила я. – Это же все-таки рождественский прием.
Мама немного повозилась с подолом моего зеленого бархатного платья, расстроившись, что я его укоротила, но постаралась не высказываться по этому поводу.
– Если он предложит выпить, попроси коктейль с шампанским, – сказала она. – Но больше одного не пей. На ужин, скорее всего, подадут вино, а ты не должна опьянеть. Шофер должен привезти тебя домой не позднее полуночи, и мне плевать, что ты уже совершеннолетняя. Все эти дела летом… – Она нахмурилась еще сильнее. – Если ты собираешься крутить роман с богатым и титулованным мужчиной, то уж пусть все будет как подобает.
– Да, конечно, – отозвалась я, и на душе потеплело.
В дверь позвонила Роуз, и вскоре она тоже суетилась над моей прической, платьем и выбирала цвет губной помады. Когда мама пошла за моим пальто, я протянула Роуз помаду, и она аккуратно намазала губы, глядя в зеркало.
– Поцелуй сегодня Форда губами с этой помадой, Фрэнни, а когда я буду целовать Билли, мы станем близняшками.
– Ну это уж слишком, Роуз, – сказала я, но засмеялась.
– Он сделал мне предложение, – тихо произнесла она, ее щеки пылали.
– Роуз!
Я улыбнулась, она взвизгнула и сжала мою руку.
– И ты согласилась, верно?
– Я сказала, что выйду за него замуж, но только когда ты выйдешь за Форда.
Я постаралась сохранить серьезное выражение лица, потому что хорошо знала Роуз. Она была счастлива и хотела затянуть в свое счастье меня. И это было так мило. Но она не понимала моего положения. Тогда я думала, что никто этого не понимает, хотя смутно чувствовала, что ошибаюсь.
– Пожалуйста, Роуз, не распространяй свою радость на меня. Я не знаю, останусь ли с Фордом. Все так запутано.
– Скоро все уляжется, я чувствую, а пока Билл может привозить тебя в поместье в любое время. Форд разрешает ему возить меня, куда я захочу, просто потрясающе! Как будто это наша машина. Увидишь, какую елку нарядил Форд. Думаю, он расстарался специально для нас, это потому, что так давно не видел тебя. Он волнуется, Фрэнни. Он любит тебя, по-настоящему любит.
– Там что, будем только мы? Разве не странно – приглашать на рождественскую вечеринку своего шофера?
– Форд и глазом не моргнет. Если ты будешь счастлива, то и он тоже. А он знает, что без меня ты не придешь.
Я кивнула.
– Я рада, что ты там будешь, – сказала я. – Вместе с Биллом будет отличная компания.
– Может, это немного необычно, но Форд правда старается, Фрэнсис.
Вернулась немного растерянная мама с моим бежевым плащом.
– Я не нашла твое зимнее пальто, Фрэнсис. То, с золотыми пуговицами.
– Ах, это, – отозвалась я, стараясь не думать о нем. – Я давным-давно его потеряла. Даже не помню, где его оставила.
– Что же ты носишь, в такую-то погоду? – вдруг спросила мама. – Могу поклясться, что видела тебя в пальто.
– Это было пальто Роуз, но я забыла его в гостинице, когда вчера ходила туда пить кофе. Ничего страшного, не замерзну.
– Думаю, то пальто все равно уже старое. И фасон тебе никогда не шел, оно было слишком широкое, – сказала мама, протягивая мне плащ. – И ты ведь пробудешь на улице не больше минуты. Надо купить тебе что-нибудь более элегантное, может, приталенное и с поясом.
– Спасибо, мама.
Я поцеловала ее в щеку, а потом мы с Роуз взялись за руки и направились в теплый «Роллс-Ройс». Билл вышел, чтобы усадить нас.
Роуз была права насчет елки в Грейвсдауне. В центре столовой почти до самого потолка высилась башня сверкающих огней, а изысканная хрустальная звезда на макушке касалась люстры.
В комнате горели два камина, но было не слишком жарко. Билл ушел, чтобы поставить машину и переодеться.
– Он настоял, – объяснила Роуз. – Чтобы выглядеть как настоящий гость, хотя Форд и сказал, что Билл может не снимать униформу шофера.
Я заметила, что прислуга входит и выходит молча. Один слуга
