Кукушонок - Камилла Лэкберг
– Давно хочу вас спросить… – Люссан взяла обе руки Эрики в свои. Ее голос оживился. Эрике удалось справиться с желанием высвободить руки рывком. Вместо этого она осторожно вытащила одну, чтобы взять чашку кофе. – Какое преступление будут расследовать в вашей следующей книге? Я большая поклонница вашего творчества, и рада возможности задать такой вопрос автору напрямую.
Луиза закатила глаза, но Эрика подмигнула ей в знак того, что всё в порядке.
– Об этом преступлении мне рассказала Вивиан. Не могу обещать, что будет книга, поскольку нахожусь на той стадии расследования, когда возможно все. Тем не менее это связано с несостоявшейся выставкой Рольфа во Фьельбаке. В восьмидесятые годы он сделал серию снимков трансгендерных женщин в Стокгольме, и одна из них стала его близким другом. Лола.
– Лола? – Луиза посмотрела на Эрику.
Люссан громко фыркнула:
– Все… больше я ничего не хочу об этом слышать.
Она встала и пошла на кухню. Пьер последовал за ней, и Эрика слышала сердитую перебранку супругов. Она догадывалась, что Пьер учит жену поведению в обществе. Эрике не верилось, что люди с таким узким кругозором возможны в наше время, даже если Люссан и голосовала за «Друзей Швеции».
– Зато я хочу услышать о ней больше, – сказала Луиза, наклоняясь к Эрике. – Расскажи мне о Лоле.
И Эрика рассказала все, что знала. О пожаре, о Пютте и встречах в Стокгольме с людьми, знавшими Лолу.
– Значит, последняя выставка Рольфа была о Лоле?
– Лоле и ее друзьях по транс-миру. Но у Лолы были и другие друзья, как тебе известно. Через Рольфа она познакомилась с Элизабет, Сюзанной, Уле и Эстер, первой женой Рольфа. Я думаю, что даже название их клуба – отсылка к книге «Друзья с площади Бланш» Кристера Стрёмхольма о трансгендерах из квартала Пигаль в Париже. В некотором смысле это тоже дань уважения Лоле. Насколько я понимаю, Лола и Рольф стали близкими друзьями.
– Но мне они никогда о ней не говорили, – мягко заметила Луиза. Затем повернулась в сторону родителей, продолжавших препирательства на кухне. – Послушайте, возьмите себя в руки. Не позорьтесь перед Эрикой. На дворе двадцать первый век. – И снова обратилась к Эрике: – Мне кажется, это отличная идея – насчет книги. Судя по тому, что ты рассказываешь, Лола – тот человек, с которым стоит познакомить читателей.
В голосе Луизы снова слышалась теплота, и Эрика улыбнулась.
– Да, я тоже так считаю.
Эрика восхищалась Лолой тем больше, чем больше продвигалась в своем расследовании.
Она взглянула на часы:
– Извини, у меня назначена встреча в Танумсхеде. Но я могу вернуться позже, если хочешь. – Потянулась через стол и взяла Луизу за руку.
– В этом нет необходимости. Спасибо, что выбралась ко мне. Я, собственно, собиралась просить тебя об одолжении…
– Все, что в моих силах.
Луиза как будто засомневалась.
– Я останусь здесь еще на несколько дней, а потом мне нужно на остров. Подбросишь меня? У вас ведь есть лодка?
Эрика похлопала Луизу по плечу.
– Разумеется, подброшу. В любое время, лишь скажи. Но только при условии благоприятной погоды. Я не настолько опытный лоцман, чтобы управиться с лодкой в шторм.
– Договорились. Только при условии хорошей погоды.
Луиза улыбнулась и поднялась одновременно с Эрикой. Проводила ее до порога и встала в дверях, повернув к ней бледное, изможденное лицо.
– Я жду новых историй о Лоле. Мне правда очень интересно. И хочу увидеть фотографии с последней выставки. Мне нужно на что-нибудь отвлечься.
– Поговори с Вивиан, она поможет. И звони мне, как только что-нибудь понадобится.
– Обещаю.
Луиза послала Эрике воздушный поцелуй и закрыла дверь.
* * *
– Не понимаю, почему она медлит? Обещала быть через неделю…
Хеннинг наморщил лоб и откусил от теплой булочки, которую Нэнси выставила на стол.
Было около двух часов, но тело онемело, как будто после долгого сна. Они с Элизабет с вечера приняли снотворное, и последствия ощущались до сих пор.
– Дай Луизе столько времени, сколько ей нужно, – мягко возразила Элизабет.
Хеннинг обеспокоенно посмотрел на жену. Она худела с каждым днем. Вот и теперь только ковыряла вилкой еду на тарелке.
– Конечно, но у нее работа, обязательства… Нужно помочь нам с похоронами. Кроме того, спланировать ажиотаж в прессе после объявления лауреатов Нобелевской премии и церемонии награждения.
Элизабет не отвечала. Намазала варенье на булочку, но даже не попыталась ее съесть.
– Нам нужно на Большую землю, к Рикарду, – наконец сказала она.
Хеннинг прожевал, прежде чем ответить:
– Я говорил с Якобссоном. Он советует на время отстраниться. Учитывая, что шумиха в прессе наконец начала стихать, было бы неразумным раздувать ее снова. Навестить Рикарда означало бы дать им повод для новых сплетен.
– Он наш сын.
– Он в надежных руках. Якобссон держит ситуацию под контролем.
Элизабет не ответила. Вошла Нэнси с горячим кофейником в руках и поставила его на стол.
– Хотите еще чего-нибудь? – спросила она.
– Нет, Нэнси, спасибо, – ответила Элизабет.
Нэнси обеспокоенно посмотрела на нее. За последние несколько дней она как будто приготовила все любимые блюда Элизабет, но ничто не могло возбудить аппетит хозяйки.
– Мне нужно заказать фрак. – Хеннинг потянулся за еще одной булочкой, густо намазал ее маслом и с наслаждением откусил.
– Как ты можешь сейчас об этом думать?
Элизабет сощурила глаза. Хеннинг спросил себя, что с ней сталось. Она всегда была на его стороне, при любых обстоятельствах. Будь то успех очередной книги, литературная премия или хвалебные статьи в «Дагенс нюхетер» или «Нью-Йорк таймс», Элизабет аплодировала первой. Хеннинг разделял ее горе по поводу Петера и мальчиков. И Рольфа, если уж на то пошло. Но разве можно думать одновременно о нескольких вещах?
– Уверен, Петер первый сказал бы, что не стоит позволять сумасшедшему убийце отнимать у нас радость успеха. Нобелевская премия – то, чего я достиг за долгие десятилетия труда, слез, пота и крови… Петер посчитал бы эту награду заслуженной. Рольф тоже.
Хеннинг демонстративно достал свой планшет. У него не было ни малейшего желания продолжать разговор с Элизабет, коль скоро она в таком настроении. Он кликнул на сайт «Экспрессен». Было огромным облечением наблюдать, как изо дня в день новости о «Бланш» перемещаются с первых полос к концу. У газетчиков короткая память. Скандал скоро забудется.
Но когда на мониторе появилась передовица последнего номера «Экспрессен», Хеннинг в ужасе уставился на экран, не в силах осознать увиденное.
– Что на этот раз? – спросила Элизабет.
Хеннинг повернул экран
