Юлия Латынина - Промзона
Она вчера заехала ко мне в гостиницу, и у меня давно не было такого интересного вечера.
Возможно, в другом состоянии Денис и нашел бы что возразить. Но утренние два часа вице-президент АМК провел в залитой кровью ванной вместе с трупом Леши Крамера, и он до сих пор не был уверен, что Гришу не прихватили с этим самым трупом где-нибудь на милицейском посту. Нервы Дениса не выдержали. Он не помнил, как он вскочил со стула. На мгновение он только заметил под своими ногами хрустальную четырехугольную пепельницу и лицо Цоя где-то далеко внизу, потом перемахнул через стол, сгреб со стола кувшин и этим кувшином крепко и страшно попытался огреть корейца.
Члены правительства области брызнули в разные стороны. Кто-то истошно принялся звать охрану. Лицо Цоя оказалось близко, совсем близко, и бешеные глаза Дениса взглянули в спокойные бледно-голубые зрачки Альбиноса.
В следующую секунду ушедший от удара Цой выбросил вперед кулак, и в голове Дениса словно взорвались цветные шарики. Черяга охнул, отлетел к стене и там затих.
В промышленных кругах почему-то упорно шептались, что Константин Цой — обладатель черного пояса каратэ. Это была абсолютная брехня: несмотря на свое корейское происхождение, Константин Цой никогда ни каратэ, ни дзюдо, ни тэквондо не занимался.
Он просто скромно имел звание мастера спорта по боксу.
* * *Константин Цой лизнул костяшки пальцев, слегка ободранные о челюсть ахтарского вице-президента, сел обратно за стол и невозмутимо сказал:
— Я предлагаю вернуться к вопросу о аварии на Павлогорском ГОКе.
* * *Денис не вернулся в этот вечер в Павлогорск. Он остановился в единственной пятизвездочной гостинице города, и провел остаток дня, разрываясь между арбитражным судом, областной прокуратурой и полпредством. Ревко позвал его ужинать, но Денис отказался. Он вернулся в номер, завалился на кровать и включил телевизор.
Все региональные выпуски новостей начинались со смерти Фаттаха Олжымбаева. Именно так: с убийства Фаттаха, а не с покушения на Альбиноса. Как это ни парадоксально, но Фаттах был в области гораздо более известной фигурой, чем Цой. Он постоянно оказывался в центре скандалов, которые с удовольствием комментировал на экране, спонсировал церкви и рок-фестивали, словом — вел себя шумно и заметно, стараясь хоть в этом превзойти Цоя.
Исполнитель был уже известен. Видеокамера виллы отфиксировала изображение Леши Крамера, а бежевую «ниву», похожую на ту, на которой преступник удрал с места происшествия, обнаружили к шести вечера близ железнодорожной платформы Алябьевка. «Нива» была угнана накануне вечером на одной из рабочих окраин Черловска.
Областной прокурор созвал пресс-конференцию, на которой заявил, что преступление раскрыто и преступник объявлен в федеральный розыск.
Корреспонденты разбежались по городу в поисках самых диких слухов. Тон их комментариев, однако, был вполне нейтральный. Один из журналистов заявил, что именно Крамеру, по слухам, принадлежало казино «Версаль», отобранное недавно Фаттахом. Другой предположил, что Леша Крамер действовал в пользу своих приятелей, старых угольных бандитов, у которых Фаттах отобрал кормушку.
Комментаторы отмечалинесколько дилетантский характер убийства, свидетельствовавший об отсутствии серьзных заказчиков.
В восемь на мобильный Денису позвонила Настя и попросила его заехать к ней домой.
— Я занят, — ответил Денис, — у нас завтра суд.
Еще был звонок от начальника Павлогорского УВД — тот жаловался на Гришу Епишкина, который в решающий для ГОКа день уехал на охоту.
— И что, еще не вернулся? — спросил Денис.
— Вернулся! Кабана привез, сидит с омоновцами жарит кабана, байки травит! Я ему, ты куда ездил, а он «а че?»
Денис пообещал выбранить Епишкина и повесил трубку. В углу грустил привезенный официантом ужин, но одна мысль о еде почему-то вызывала тошноту.
Денис искренне позавидовал Грише, который «сидел с омоновцами и жарил кабана».
В дверь постучались.
— Открыто! — позвал Денис.
Дверь отворилась, и на пороге возникла Настя. На ней были пестренькие джинсы с металлической цепочкой вместо пояса и белый кожаный пиджачок.
— Привет, — сказала Настя, — а ты сказал, что занят.
— Я уезжаю через десять минут, — ответил Денис. В этот момент раздался телефонный звонок. Это был один из черловских ментов. Мент сказал, что заявление прокурора вызвало дикую ярость у Цоя. Прокурору звонили из администрации области и намекали, что не надо говорить о раскрытии преступления, пока не изобличен заказчик.
— Это Крамер придурок конченый, — сказал мент, — все знают, что Фаттах спал с его женой. Так что, Денис, не дрейфь. Никто на вас думать не будет.
— А что, были основания? — раздраженно осведомился Денис. — Мы что, больные, стрелять в Цоя накануне арбитражного суда?
Денис повесил трубку, ушел в ванную и там долго и тщательно брился. Из зеркала на него смотрел худощавый тридцатишестилетний мужчина со смертельно усталыми глазами василькового цвета и намыленным подбородком, но Денис не видел картинки в зеркале. Ему казалось, что там отражается Настя в белом топике и лохматых шортах, такая, какую он ее увидел первый раз полгода назад, и беловолосый кореец с голубыми глазами.
Константин Цой лгал нечасто, он чаще недоговаривал.
Константин Цой никогда не лгал о женщинах.
Денис выбрился, позвонил по первому попавшемуся телефону какому-то адвокату и назначил ему встречу через двадцать минут.
Когда Денис вышел из ванной, Настя сидела у него на кровати. Пиджачок она уже сняла. Под пиджачком обнаружился черный с красным цветком топик, кончавшийся где-то чуть повыше пупка.
— Порвался, — грустно сказала Настя, поднимая вверх что-то длинное и прозрачное. Денис окаменел, но потом понял, что это всего лишь нейлоновый носок. Настя сняла носок и со второй ножки и осторожно потрогала босыми пальчиками короткий ворс ковролина.
Денис наклонился над туалетным столиком и принялся завязывать галстук.
Рядом с ним на столике лежал блокнот с логотипом отеля и телефонный справочник, чуть подальше стояла корзина с фруктами. Тут же, на тележке, скучал ужин.
— О, ананас. Я хочу ананас.
Нарезанные желтые дольки выглядывали из-под слив и персиков.
— Пожалуйста. Бери.
Настя перекатилась по кровати и осторожно положила в рот кусочек ананаса. Потом сняла круглую металлическую крышку с тарелки.
— Ой, у тебя тут семга. А чего ты не ешь?
— Не хочу.
— А Цой меня вчера треской накормил, — сказала Настя, — в «Версале». Я даже и не знала, что свежая треска такая вкусная. Лучше осетрины. Я с ним даже танцевала, с Цоем, представляешь? И Фаттах там был. А утром его убили. Слушай, как ты думаешь, это Цоя хотели убить или Фаттаха?
Денис сел на кровать и принялся завязывать шнурки на ботинках.
— Не знаю.
— Денис, что с тобой?
— Ничего.
Настя настороженно глядела на него.
— А с Гришей… Денис, с Гришей все в порядке?!
— Да что ты пристала? Все в порядке. Вон, на охоту ездил. Кабана добыл.
Настя плюхнулась на подушку рядом с ним и поджала босые ножки. Денис скосил глаза и увидел маленькую ступню с подстриженными ногтями и смешно оттопыренным мизинчиком.
— У тебя глаза такие, как у коровы, — сказала Настя, — у Гриши однажды тоже были такие глаза. У них был один коммерсант, который никак не хотел платить, и Царандой сказал, что оторвет ему голову. А потом Гриша уехал и вернулся только вечером, и у него были как раз такие глаза. А на следующий день у обочины нашли того коммерсанта…
— С оторванной головой? — механически спросил Денис.
— Не-а. С пулей в сердце.
— И часто Гриша с такими глазами приходил? — проговорил Денис.
Ему было совершенно все равно, что он говорит. Если бы сейчас в номер гостиницы вошел следователь и спросил, он ли убил Лешу Крамера, погоняло — Самосвал, Денис бы ответил «да», а если бы следователь спросил его, как готовить манную кашу, Денис стал бы рассказывать о манной каше.
— С такими глазами приходят только один раз, — ответила Настя, — потом привыкают.
— Дай мне коньяка, — сказал Денис.
Настя соскочила с кровати и, пританцовывая, подбежала к мини-бару. В следующую секунду она громко вскрикнула.
— Что случилось?
Настя повалилась на кровать, и Денис увидел, что босые ее пальчики все в крови, а из рваной ранки возле мизинца торчит кусок зеленого бутылочного стекла.
— Ой, черт! Тише!
— Погоди, дай я вытащу…
Крови было очень много, она была ярко-красная и уже запачкала крупными пятнами белое, как снег, покрывало. У Дениса на мгновение к горлу подступила необъяснимая тошнота, потом он вскочил и кинулся в ванную:
— Я сейчас спирт принесу!
Когда он вернулся с одеколоном и ваткой, Настя уже сидела на постели, подвернув ножку под себя и замотав ее чистой салфеткой. Бутылочный осколок лежал на столе: это был кусочек горлышка, видимо от обычной бутылки с нарзаном, толстый и зеленый.
