Бюро темных дел - Эрик Фуасье
Валантену казалось, что он спит и видит кошмарный сон. Теперь он лучше понимал подозрения со стороны полиции. На основании всех этих документов складывалась цельная убедительная картина, каждая деталь которой указывала на него как на виновника двух убийств. И вся эта картина была насквозь ложной. Что-то в выражении лица молодого человека изменилось: в глубине глаз вспыхнуло мальчишеское упрямство. Пару секунд он обдумывал, не рассказать ли комиссару всю правду, но это было невозможно: слишком долго и сложно объяснять. Решить же проблему нужно было как можно скорее.
– Эти документы принадлежат мне, – в конце концов произнес Валантен. – Их украли две недели назад из моей квартиры. Я тогда заметил, что вещи лежат не на своих местах, но в итоге решил, что показалось. Как бы то ни было, у меня в голове не укладывается, что вы вот так легко лишили меня своего доверия на основании каких-то бумажек. Здесь нет никаких прямых доказательств, позволяющих обвинить меня в убийствах и присвоении наследства.
– Разумеется, я не удовольствовался этими анонимно переданными в полицию документами, – спокойно сказал Фланшар. – Но и проигнорировать их я не мог. Даже если в них нет ни прямых доказательств вашей вины, ни достаточных оснований для возбуждения дела, то, по крайней мере, четко просматривается мотив для преступлений. Поэтому я взял на себя труд провести собственное расследование. Сходил в архив и ознакомился со всеми рапортами и протоколами допросов, касающимися гибели вашего отца. Там я нашел имя и адрес кучера того самого фиакра, который сбил его на набережной. Затем я под предлогом обычной канцелярской проверки, якобы для уточнения данных, вызвал этого человека в Префектуру полиции. Пришлось немало потрудиться, чтобы расколоть мерзавца, но плеть из бычьих жил творит чудеса – в итоге он признался, что несчастный случай таковым вовсе не являлся. Кто-то щедро заплатил ему за инсценировку – он с подельниками все обставил так, будто лошади в упряжке фиакра с перепугу рванули куда глаза глядят и якобы ненароком задавили Гиацинта Верна. Так что, как видите, речь и правда идет о предумышленном убийстве!
Сердце Валантена бешено заколотилось. Он думал, что сумеет невозмутимо выслушать ложь и без особого труда опровергнет все фальшивые обвинения, однако слова комиссара его как громом поразили. Стало быть, это правда! Смерть его приемного отца не была несчастным случаем! Теперь Валантен сомневался, что сможет хладнокровно дослушать все остальное. Ему внезапно захотелось оказаться далеко отсюда, залезть под одеяло в своей спальне и залпом допить флакон лауданума. Не видеть больше этого мира, погрязшего в мерзостях, прекратить сражаться, перестать убегать во мраке от чудовищ, которые безудержно мчатся следом, наступая на пятки. Заснуть, провалиться в сон без сновидений, забыться и ни о чем больше не думать.
Однако несмотря на охватившее его чувство отвращения к миру, он сумел превозмочь слабость – лишь крепче сжал рукоятку пистолета, словно тот еще что-то значил, словно помогал ему держать под контролем не только комиссара и подсказывал нужные вопросы.
– Вам удалось узнать у кучера имена его подельников и заказчиков? – сдавленным голосом произнес Валантен.
Комиссар взглянул ему в глаза. Когда он заговорил, в его тоне уже не было прокурорских интонаций, но в нем по-прежнему звучал неумолимый рок:
– Только одно имя: заказчика. За убийство кучеру заплатил некто… с вашим именем. Валантен Верн!
Для инспектора это был новый удар – его плечи поникли, рука, в которой он держал пистолет, начала опускаться от опасной слабости. Фланшар сразу почуял, что у него появился шанс: не подавая виду, он напряг мускулы, готовясь броситься на противника, как только тот потеряет бдительность. Но Валантен вовремя осознал угрозу по тому, как едва заметно дрогнули мышцы лица комиссара. Дуло пистолета снова поднялось.
– У меня пока нет возможности убедить вас в своей правоте, – проговорил молодой человек с вызовом, – но кучер солгал. Я не виновен в преступлениях, в которых меня обвиняют, и сумею это доказать.
– Лучше сдавайтесь и доверьтесь королевскому правосудию. Если вы действительно невиновны, это в ваших же интересах. Долго бегать от полиции вам не удастся.
Инспектор упрямо покачал головой. Он не имел права показать свою слабость – на карту была поставлена не только его собственная жизнь. Ему необходимо было оставаться на свободе, чтобы докопаться до истины и отомстить за отца.
– Я не привык вверять свою судьбу чужим людям, – сказал Валантен. – Если я хочу оправдаться, в моих интересах как раз обратное: я не должен предстать перед судом с пустыми руками.
– Вы что-то задумали, Верн?
– Два дня, комиссар. Я прошу вас дать мне два дня отсрочки. За это время я сумею закончить расследование, которое вы мне поручили, и добиться признания от Тюссо и его сообщников.
Фланшар поморщился:
– Мне очень жаль, мой мальчик, но вы просите невозможного. Если я вас отпущу, это будет для меня концом карьеры.
– В таком случае, вы не оставляете мне выбора… – С этими словами Валантен достал из кармана плаща увесистую пару наручников. – Проденьте цепочку под ручку дверцы, а потом защелкните браслеты у себя на руках. И не жульничайте – я проверю замки.
– Вы совершаете большую ошибку, – процедил сквозь зубы Фланшар, но приказ все же выполнил. – В результате вы ничего не добьетесь, кроме еще одной дырки в шкуре. И от второй раны вы можете уже не оправиться.
– Что ж, возможно, – признал Валантен. – Однако я все же рискну. А теперь прошу меня извинить, я заберу то, что принадлежит мне. – Он взял со скамьи стопку документов и положил их в портфель комиссара, а портфель завернул в полу плаща.
Фланшар хотел было запротестовать, но Валантен не дал ему на это времени: быстро заткнул комиссару рот кляпом из его собственного шарфа и, выскочив из фиакра, зашагал прочь.
Пока он шел в сумерках по пустынной набережной, за его спиной раздавались скрип рессор и задушенные вопли начальника бригады «Сюрте».
Глава 37. Притон Тюро
В тот же день часом раньше другой фиакр стоял на улице, где обитали богатые господа, в пригороде Сен-Жермен. В салоне фиакра сидела Аглаэ Марсо и глаз не сводила с фасада особняка виконта де Шампаньяка. Она провела здесь большую часть дня, но ничего примечательного не заметила. Впечатление было такое, что дом пребывает в странном оцепенении. Все ставни на окнах жилых этажей оставались
