Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
– Вы помните, что я тогда сказал про культ матери и культ вершительницы? – начал японовед.
– Да.
– Это не совсем культ, это кхинам, приближенно ссылка, убежище, даже тюрьма. По сути, это секта, считающая, что они хранят живую энергию всего мира. Главенствующую роль в секте занимают женщины, вторичную – их сыновья. Реже сыновья усыновленные, но там совершается специальный обряд на крови, который устанавливает связь с женщиной-матерью, – рассказывал Максим.
Кира слышала, как шуршат листы. Японовед сверялся со своими записями.
– Мать выступала своеобразной богиней, которая питала сыновей силой и энергией. А сын в благодарность и во имя вообще приносил кровавые жертвы. Жертвами, естественно, служат другие женщины, иногда дочери этих матерей, в некоторых случаях сторонние женщины, несущие наказание за самые разные свои грехи… Так… – Максим Витальевич полистал свои записи. – Грехи у жертв могут быть самые разные. Весьма распространенным считалось неуважение к матери, бесплодие, непослушание, отрыв от матери, но в целом приносили в жертву за что угодно: за побег из деревни, за обжорство, за грубость. Так… Процесс питания энергией… Мать прикладывала сына к груди, чем увековечивала сакральный процесс кормления ребенка и держала связь между собой и ребенком. Есть сведения, что у женщин вершительниц постоянно шел… э… процесс лактации. То есть они кормили грудью по-настоящему. Этому есть два объяснения. По одной версии, они постоянно рожали детей и поэтому было молоко. Причем от кого рожали, значения не имело, возможно, часто от своих же сыновей. И вторая версия, что процесс лактации не прекращался, потому что они имели настолько сильную волю, что железы продолжали вырабатывать молоко. Это был их выбор и постоянная связь с сыновьями. В общем, думаю, и то, и другое мифы, окружавшие эту секту. Так… Дальше… Символом этой секты было перевернутое дерево, центральное значение имеют обширные корни. А крона находится внизу, часто не изображается, а считается, что крона – это последствие грехов, которые совершает женщина, и находится в тени. Тень интерпретируется как совокупность неприемлемых сторон, которые должны быть отброшены женщиной во тьму, – сексуальность, эгоизм и… выпячивание, желание выставить напоказ женскую привлекательность.
Максим тяжело вздохнул:
– Так. По поводу ваших рисунков. Женщинам-вершительницам, то есть главам этой секты, наносили татуировки. Крона, которая в тени и порочна, приходилась на лоно, а обширные корни наносили, то есть набивали татуировку, на живот. Набивали по возрастающей, постепенно. Как бы дерево расширяло и расширяло свои корни. В этих корнях хранится смысл преступлений тех женщин, которых принесли в жертву женщине-матери. Женщин-жертв убивали, приносили в жертву сыновья вершительниц. – Максим на некоторое время замолчал, прислушиваясь, слушает ли его собеседница.
– Угу, – обозначила Кира свое присутствие.
– Собственно, все. Сейчас культ и его последователи – под запретом, активной деятельности и почитателей вообще не обнаруживается давно. Тут понятно: кто в наше время разрешит беспричинно убивать людей? Жертвоприношение запрещено… А! Вот еще что! – Снова зашуршали листы бумаги. – У этой секты было очень много самого разного символизма, который говорит о том, что четкой концепции не было или она менялась несколько раз. Сохранилось большое количество разных атрибутов культа. Грубо говоря, поделок, которые использовались для разных обрядов: рисунки, статуэтки, специфические бонсаи, украшения. Я вам скину, если не возражаете, фотографии всего, что я нашел. Одна из версий, что таким образом вершительницы обозначали творческую женскую энергию и активно ее распространяли.
– Да, пожалуйста, – обрадовалась Кира.
– Ну и попробовал все-таки найти смысл в этих рисунках на животе, которые у мертвых женщин. Я разбил на отдельные иероглифы и перевел, – продолжил своей рассказ японовед. – На всех картинках на женщинах разный набор слов и смыслов. Я пришлю вам весь список, потому что ничего внятного из этого составить нельзя. Отдельные слова. Тот, кто наносил эти иероглифы, не знает японского языка.
Кира замерла, глядя в одну точку. Казалось, если она замрет на продолжительное время, мысль перестанет ускользать от нее, сама придет на ум.
– Еще я нашел несколько образов тех женщин-матерей. Они очень интересно изображались, в совершенно несвойственной Японии манере. Большие, широко открытые глаза, надломленные угловатые линии. Специфические позы. – Максим глубоко вздохнул. – Буквально несколько фотографий и рисунки, тоже сейчас отправлю.
Кира кивнула, хотя японовед этого не видел. Они молчали. Максим понимал, что девушка думает. Не прерывал связь и не мешал.
– Перед тем, как принести в жертву, женщин красили? Делали, так сказать, красивыми? – поинтересовалась Кира.
– Думаю, да. Конкретно, у меня нет подтверждения, нет изображений жертв. Но к ритуалам всегда готовят. Причем у японцев большое значение придается не только внешней атрибутике – условно накрасить, нанести рисунок, положить на ложе из цветов. Важная часть – это психическая и моральная подготовка. Они вели с потенциальными жертвами специфические беседы, которые настраивали на нужный лад, подвергали каким-то испытаниям, которые пугали, приводили в состояние стресса, может быть, повергали в транс. Их заставляли пройти по лабиринту, где они должны познать какие-то понятия – страх, бренность бытия, собственную порочность, – и уже подготовленные, в должном состоянии стать жертвами.
– Лабиринт смерти, – тихо проговорила Кира. – Присылайте картинки. Жду, – попрощалась она.
Мобильник Киры тренькал, количество сообщений росло. Наконец она оторвала взгляд от окна, за которым царила темень, и посмотрела фото.
Те действительно оказались занятными. Женщины с большими непропорциональными глазами, занимающими большую часть лица. Зелеными, чаще охряно-желтыми. Красные пятна, которые теперь, после убийств, ассоциировались с кровью, насыщенными тенями пролегали вокруг глаз и на лбу. Яркие кровавые губы бантиком. Руки согнуты в локтях в противоестественную сторону, как будто у женщин сильная дисплазия суставов, синдром гипермобильности. Из-под платьев виднелись босые ступни, развернутые наподобие того, как балерины тянут носочек клювиком, во внешнюю сторону.
Кира натянула носочек на ноге, одетой в шерстяной носок, попробовала изогнуть. До картинки ей было далеко. На жертвах тоже ничего подобного она не припоминала. Она зевнула и радостно подумала, что возможно, уснет и, если повезет, проспит до утра. Сейчас она только быстренько проглядит картинки, а завтра рассмотрит основательно… Рисунки-рисунки, фотографии игрушек, каких-то поделок, мешочки или кошельки, шкатулки, деревянная посуда. Кира смахнула очередную фотографию и замерла. Сон как рукой сняло. Скопление прозрачных шариков, в каждом из которых сидел цветок, листок или маленькая фигурка животного. Шарики лежали на подставке, из них исходили корявые, неприятно-изогнутые веточки, которые соединялись в одной точке. Очень странная конструкция. Она увеличила картинку. Внутри шариков из смолы или пластика – малюсенькое оригами, фигурки животных, людей и цветочки. Пучок шариков. Скопление пузырьков. Она видела такое. Разглядывала до рези в глазах. Они даже снились ей во сне. Нет, не
