Последнее испытание - Скотт Туроу
– Как раз тогда вы и ушли, верно?
– Это произошло 18 января 2017 года. У нас устроили шикарную вечеринку – фонтаны из шампанского, охлажденные лобстеры. Специально пригласили какого-то знаменитого шеф-повара. Мне все это казалось чуждым, словно другой мир. Я много лет работала по двенадцать часов в день, чтобы поставить компанию на ноги и добиться вывода на рынок замечательного лекарства. А теперь со мной было покончено. Кирил, разумеется, увеличил мой опцион на акции и предоставил мне щедрое выходное пособие – сколько-то окладов, деньги на переезд, мобильный телефон от компании, дал возможность пользоваться жильем в кооперативном доме, когда я захочу, сроком на два года, то есть на гораздо более долгий срок, чем это требовалось мне для того, чтобы, даже с учетом всех ограничений, распродать пакет акций. Я была полностью устроена в жизни, богата, словно наследница процветающего семейства, на которую пролился золотой дождь. Но, выйдя за двери компании, я оставила у себя за спиной большую часть жизни. И чувствовала, что меня заставили это сделать.
Тут Иннис вдруг покраснела.
– М-м-м, – простонала она, удивленная силой захлестнувших ее эмоций. Она помотала головой так, что пришли в движение ее плотные светлые кудряшки, и изящным жестом чуть притронулась к глазам уголком льняной салфетки, стараясь не испортить макияж.
– Может, нам лучше не продолжать? – спрашивает Стерн.
– Осталось уже не так много. На чем мы остановились?
– На том, что Кирил собирался после вечеринки рассказать все Донателле.
– И он, похоже, это сделал. Поверить не могу, что он решился. Но Леп сказал, что он пошел на этот шаг.
– Леп что-нибудь говорил о том, как Донателла на это отреагировала? – интересуется Стерн. В его понимании реакция должна была быть резко отрицательной. Миссис Пафко приближалась к восьмидесятипятилетнему возрасту и явно уже прожила большую и лучшую часть жизни.
– Если верить Лепу, когда Кирил объявил о своем уходе, Донателла с минуту молча смотрела на него, а потом сказала: «Нет, никуда ты не уходишь». И вышла из комнаты. И после, похоже, эта тема больше не обсуждалась.
– А как отнеслась к этому Ольга?
– Очень предсказуемо. Она немедленно порвала с Кирилом.
Стерн впервые за весь разговор слышит нечто для себя приятное. Выходит, Кирил сказал ему правду, когда заявил, что Ольга – это всего лишь часть его прошлого. Иннис тоже улыбается, думая о прекращении отношений между Кирилом и Ольгой.
– Я уверена, что Ольга очень обозлена и разочарована, – говорит она. – Даже после того как все суды – и этот, и разбирательства по гражданским искам – будут позади, Кирил останется очень богатым человеком. А это означает, что Ольга лишилась возможности рано или поздно стать очень богатой вдовой. Она, наверное, чуть не умерла от расстройства, когда стало ясно, что ее поезд ушел. Я просто не могу поверить, что после всего этого она осталась в компании. Наверное, она все еще надеется, что Кирил передумает, если она будет продолжать трясти у него перед носом своими сиськами.
Иннис явно довольна своей шуткой. Стерн тоже улыбается. Впрочем, он ощущает некоторое искушение произнести пару слов в защиту Ольги. Ему хочется сказать, что, когда человек на начальном этапе жизни очень беден, он обычно невольно начинает думать, что деньги – это главное. Люди, которые говорят, что в жизни есть много других элементов, делающих человека счастливым, с таким же успехом могут уверять тех, кто вырос в бедности, в том, что в жизни есть вещи поважнее, чем дышать воздухом. Стерн хорошо знает это. Как и то, что и сам он не просто так всеми силами пробивался и пробился в окружающий его теперь мир благополучия и достатка. Однако Стерн понимает и то, что, если он вдруг выступит в защиту Ольги, Иннис просто встанет и уйдет.
Так или иначе, для Иннис вся эта история закончена. Учитывая эмоциональную реакцию, которую Стерн наблюдал у доктора Макви минуту назад, адвокат рад тому, что можно наконец оставить опасную тему. Следующие полчаса они с Иннис болтают о ее жизни в Нэйплсе. Иннис рассказывает, что после почти пятилетнего перерыва она снова стала каждое воскресенье посещать службы в пресвитерианской церкви и была поражена тем, сколь большое удовольствие она от этого получает – вероятно, потому, что визиты в церковь порождают у нее ощущение связи с родителями, которого она давно уже не испытывала. Люди, с которыми она познакомилась в церкви, на сегодняшний день представляют собой лучшую часть ее круга общения. Ей никогда не удавалось построить по-настоящему дружеские отношения с женщинами, которые являлись ее партнершами – или, если угодно, соперницами – в игре в теннис.
Наконец Стерн и Иннис встают с мест – заседание суда скоро возобновится. В вестибюле университетского клуба Иннис пожимает адвокату руку, затем быстрым движением приближается к нему вплотную и, видимо, не решившись ни на что большее, быстро целует его в щеку.
– Так, значит, в следующий раз мы с вами увидимся в суде? – спрашивает она. Теперь она уже снова стала собой, заядлой теннисисткой, женщиной с сильным характером, настоящим доктором Иннис Макви. При мысли об этом она невольно улыбается. Настроение у нее в этот момент такое, что ей впору прицепить на грудь табличку со словами: ВАМ МЕНЯ НЕ ЗАПУГАТЬ.
IV. Инсайдерская торговля
22. Репортер
По ходу процесса, углубляясь в детали дела, Стерн и Марта все отчетливее понимают: обвинение Кирила в убийстве представляется абсурдным, а обвинение в мошенничестве довольно уязвимым – главным образом по той причине, что препарат «Джи-Ливиа» оказался ценным и весьма эффективным лекарством. Обвинение в инсайдерской торговле – дело другое. Меньше чем через час после того, как Кирил услышал от Джилы Хартунг из «Уолл-стрит Джорнэл», что она собирается написать о смертях предположительно от аллергической реакции пациентов, которых лечат препаратом «Джи-Ливиа», брокер Кирила получил указание: продать пакет акций «ПТ» стоимостью свыше 20 миллионов долларов, который он до этого подарил трастовым фондам, созданным им же для обеспечения благосостояния своих внуков. После публикации статьи Хартунг котировки акций «ПТ» обрушились. Успев продать бумаги до этого, Кирил спас для своих внуков более 19 миллионов долларов, если вести расчет, исходя из биржевой цены акций на максимуме и на минимуме.
Утро вторника уходит на заслушивание свидетельских показаний юристов. Сначала выступает адвокат, представляющий Комиссию по ценным бумагам и биржам; его привлекли в качестве эксперта в сфере законодательства, касающегося инсайдерской торговли. Затем на свидетельскую кафедру поднимается Морт Мински из крупной юридической фирмы, работающей в округе Киндл, – он
