Мишка Миронова - Максим Константинович Сонин
– Алло? – сказала Соня. Телефон она положила на стол, чтобы не держать его у уха. На столе были разложены пакетики с Двоицей и ингредиенты для взрывчатки. Она собрала две небольшие бомбы на всякий случай, когда только приехала в Питер, а теперь хотела пересобрать их, сделать снаряды поменьше и поместить при входе в «квартиру» в качестве растяжек, так, на всякий случай.
«Квартира» у Сони была знатная, не то что две комнаты в Москве. Через знакомого Соня нашла заброшенный лофт, порезанный на небольшие квадраты офисными перегородками. Невысокие перегородки даже близко не доставали до четырехметрового потолка. Чтобы выйти из лофта, Соня проходила через узкую дверь в такой же узкий коридор, который петлял мимо двух туалетов и маленькой комнаты с заколоченными окнами, и спускалась по лестнице на два пролета. Первый этаж здания был совсем необитаем, потому что там, в идентичном лофте, все стекла были выбиты и по основному залу гулял холодный ветер. Прямо за окнами, на пару метров ниже подоконников, текла река – поэтому в лофте, даже на втором этаже, все время пахло тиной.
– Привет, – сказала в телефоне детективка, – поговорим?
– Поговорим, – сказала Соня. Баба учила, что прежде, чем приступить к сбору взрывного устройства, нужно обязательно выписать все запланированные шаги на отдельный лист бумаги. Соня много практиковалась и заряд для растяжки могла бы собрать с закрытыми глазами, но обительские уроки из головы выветривались плохо, поэтому, разложив все на столе, она взяла карандаш и стала размечать на блокнотном листе этапы работы.
– С тобой, – сказала детективка, – я буду разговаривать только вживую. Так что давай, приезжай.
Соня покосилась на телефон, покачала головой.
– Не уверена, – сказала она, – что это хорошая идея. Мы можем все обсудить так, нет?
– Нет, – сказала детективка. Голос у нее был злой, и Соня подумала, что пропустила что-то в новостях. Она уже прочитала про убийство дилера у «Б-Гемы», но ей было непонятно, почему это так взбесило маленькую детективку. Неужто она так переживала все свои неудачные операции?
– Прости, – сказала Соня, – но приехать я не могу. Могу так ответить на вопросы.
– Я сейчас в больнице, – сказала детективка. – Твой брат с топором отправил сюда мою соседку.
Соня вздохнула. В новостях говорилось, что убийца еще напал на какую-то девушку, но Соне даже в голову не пришло проверить, случайная ли это прохожая.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Я надеюсь, твоя соседка скоро поправится. Она поправится?
– Поправится, – сказала детективка. – Но, если ты хочешь дожить до того, как она поправится, советую быстро сюда приехать.
– Почему? – спросила Соня.
– Во-первых, – сказала детективка, – потому что мы обе знаем, что если убийцу с топором не остановить, то в конце концов он до тебя доберется. А во-вторых, если ты не станешь мне помогать, я буду считать тебя пособницей в этих убийствах, и мои федеральные друзья заметут тебя вместе со всеми остальными вашими дилерами. Тогда твою «милую» никто не спасет.
Мишка очень надеялась, что угроза про «милую» не прозвучит глупо. Оса, как думала Мишка, еще не добралась до Обители и не смогла забрать ту, кого хотела забрать. Иначе зачем она оставалась в Питере? Могла бы уехать куда-нибудь подальше от убийцы с топором.
Оса молчала.
– У меня здесь свой полицейский, – сказала Мишка. – Тебе ничего не угрожает. Мы в больнице. Я тебе сейчас скину адрес. Жду.
Оставалось надеяться, что угрозы сработают. Общаться по телефону с Осой Мишка не собиралась. Во-первых, потому что ее смутные планы по поимке убийцы требовали физического присутствия девушки из Обители и ее доступа к «Колодцу» в Лабиринте. А во-вторых, потому что с тех пор, как Оса отправила ее на верную смерть, Мишка ни одному слову из ее рта не верила и спокойно была готова себя чувствовать, только если Оса в ее жизни отсутствовала или находилась под постоянным присмотром полиции.
– Пока, – сказала Оса и сбросила звонок.
Она опустила на стол листок, подтянула к себе банку из-под тушенки, из которой собиралась сделать первую бомбу. Пробормотала Бабину молитву «химиков»:
Господи Иисус Христос, Бог мой, Владыка на небесах, наставь разум рабы Твоей Софьи, чтобы она не совершала ошибок. Укрепи ее руки, чтобы они не дрожали. Нацель глаза ее, чтобы они все видели.
Женщина снова выла. Человек, сидевший на дне колодца, очень хотел на нее прикрикнуть, но повышать голос было нельзя. Он ждал, что однажды люди наверху забудут о нем и спустят вниз ведро с каким-нибудь провинившимся ублюдком. Тогда человек схватил бы ублюдка, выдернул из бадьи, свернул ему шею, а потом вскарабкался бы наверх по веревке.
Он каждый день упражнялся. Отжимался, упершись ногами в стену, по локоть погрузив руки в гадкую жижу. По ночам пробовал взбегать по стене, раз за разом срываясь и пробуя снова. Он больше не молился, потому что от молитв тело ослабевало. Он это понял на третью неделю в колодце – молитвам отец его научил для того, чтобы он никогда до конца не принадлежал себе. И то же самое отец делал с другими своими детьми. Промыл им головы, набил чепухой про Царствие Небесное. А человек на дне колодца знал: никакого Царствия нет. Есть только ад и есть земля над адом. И из ада нужно было выбраться на землю. И пройти по земле, сметая тех, кто ад создал, кто скидывал в ад гнилые объедки, кто в ад плевался. Человек запрокинул голову и беззвучно завыл, издеваясь над корчащейся от боли женщиной.
– Ева? – спросил отец. Он вышел из леса, размахивая длинной палкой, в которой Ева узнала ружье, висевшее обычно в молельне. Сама она видела его только однажды, когда отец показывал старшим мальчикам, как стрелять, но все, кого пускали в молельню на уроки, рассказывали про это ружье.
Ева отвечать не стала, вытянулась, прижала руки к груди.
– Ты зачем ночью ушла? – спросил отец. – Ты волков не боишься? Бесов?
Про волков Ева не думала, а от бесов думала уберечься крестным знамением.
– Сюда иди. – Отец протянул к ней свободную правую руку. Ева послушно подошла. Отец взял ее за шею, а потом ударил по плечу прикладом ружья. Когда Ева заревела, ударил еще раз, в живот. Потом он подхватил ее, перекинул через плечо и еще раз ударил, по бедру.
– Я тебя наставить хотел, – сказал отец. – Думал, Баба тебя наставит. Но, видимо, Юликову дурь из тебя придется по-другому выбивать. Посидишь денек в погребе. Посмотришь на образ.
Ева задергалась, попробовала вырваться, но отец ударил ее еще раз, по ноге, так что девочка выгнулась, закричала.
– Кричи, – сказал отец, – здесь можно. Когда в Обитель вернемся, кричать будет нельзя. Братья спят.
Он пошел обратно через лес, иногда поправляя девочку, чтобы она не сползала. Один раз ткнул ее ружьем – девочка не отозвалась. Потеряла сознание.
– Слушайте меня внимательно, – сказала Мишка Алексею. – Сюда, возможно, скоро приедет девушка. Такая не слишком высокая, не знаю, правда, как она сейчас выглядит. Лицо суровое.
Алексей кивнул, весь подобрался.
– Она убийца, та самая, которая пыталась подорвать меня в Москве, – сказала Мишка. – Но арестовывать ее пока нельзя. Вам я это сообщаю, потому что вы сейчас под моим начальством. Понятно?
Алексей кивнул. Он уже совершенно свыкся с тем, что им будет командовать подросток.
– Я сейчас схожу к соседке, скоро выйду, –
