Звездная дверь - Марина Шамова
— Во-от и я так говорила, — ворчу я, вновь погружаясь в скорбные мысли о главном разочаровании и лишении детства. — Но мама утверждала, что у неё аллергия, так что мне не разрешили…
— Несправедливо. Это ж ты хотела собаку — так и возилась бы с ней! Ты ж… ответственная, — мужчина пододвигает мне бокал и, прихватив свой, расплывается в кресле.
— И я про то же! — мне почему-то очень радостно от того, что этот мутный бандит так хорошо понял мою мотивацию — сразу! Без сомнений! — в отличие от моих родителей. — Так что я думаю, не в аллергии дело…
— А в чём? — он немного излишне приподнимает бровь, отчего лицо чуть перекосилось и выглядит довольно забавно.
Я фыркаю:
— Она их просто боится до смерти… Не знаю, почему. Вроде как покусали её в детстве…
Гилмур философски вздыхает, разведя руками в стороны:
— Ну, собаки… собаки — дело сложное! Но оч-чень полезное! Вот был у нас строевой пёс — Такер. Умнейшая животина! Патроны таскал, раненых охранял, засады чуял за милю. Но с характером — ежели что не по нраву было, или чуял, что к нему без уважения — мог и цапнуть, — он делает рукой хватательное движение, видимо, пытаясь изобразить — как Такер «цапал». — Всем отрядом грустили, когда шерстяного ранили.
Мне почти до слёз стало жаль незнакомого пса, но я героически удержалась от всхлипа, вместо этого сурово заявив:
— Неправильно это! Военные псы, сторожевые… Если бы у меня была собака — я бы ни за что не подвергла её опасности! Только любила бы, холила, лелеяла, в обиду не давала…
Фил очень сосредоточенно хмурится, видимо, обрабатывая эту нехитрую информацию затуманенным винными парами сознанием. Но спустя пару секунд лицо его светлеет, и он, посмотрев на меня с непонятной надеждой, выдаёт:
— Гав?
* * *
Я почувствовала, как губы мои сами собой разъезжаются в дурацкой ухмылке — тень того дикого хохота, которым я взорвалась в ответ на эту его нелепую реплику. Да уж, чувство юмора и самоирония — крайне подкупающие качества в мужчине.
Осторожно потрогав голову, я одновременно поняла, что боль немного отступила — и что избыточное количество вина является причиной ещё одного дискомфорта… Требующего срочно найти уборную.
Я попыталась согнуть пальцы на ногах, но от этого нехитрого движения боль растеклась по всей стопе — странная, раздражающе-щекотная, острая. Тем не менее — вполне терпимая.
Сев на кровати, я спустила ноги на пол, и, сделав несколько осторожных пробных нажатий, пришла к выводу, что относительно сносно я могу наступать на левую пятку и правый носок. Судя по всему, порезы располагались неравномерно — что, в общем-то, вполне логично. Бегать по стеклу — то ещё развлечение… Я же не йог какой.
Оглядевшись по сторонам уже более предметно, я обнаружила, что вот эта незнакомая кровать и незнакомый потолок принадлежат комнате, обставленной довольно лаконично, но со вкусом. Светлые стены, тёмная мебель — соседняя с кроватью тумба, комод за ней, две двери. Окна — также две штуки — оказались плотно закрыты жалюзи, почти не пропуская солнечного света. Очень милосердно, с моей похмельной точки зрения.
На тумбочке, помимо стакана, стояла изящная лампа с минималистично выглядящим плафоном, а также лежала книга — «Братство кольца», Дж. Р. Р. Толкин. Незнакомое название.
Как бы мне не хотелось закопаться во все доступные ящики, переполненный мочевой пузырь намекал, что мешкать и возиться точно не стоит, и потому я, наплевав на правила приличия, сунулась в комод. К радости своей, в первом же выдвинутом ящике нашла футболку — классическую белую, в точности как та, в которой щеголял главный герой в недавно вышедшей кинодраме. И что-то мне подсказывало, что Фил тоже предпочитал носить её просто так, а не в качестве нательного белья…
Отмахнувшись от мыслей о том, что ношение одежды постороннего мужчины — шаг вопиюще безнравственный, я надела футболку и поковыляла в сторону ближайшей из дверей, за которой, увы, обнаружился гардероб. Зато за второй — коридор, с лестницей, ведущей вниз, и ещё парочкой дверей, одна из которых была приоткрыта, и как раз за ней я обнаружила стандартную кафельную отделку бирюзового цвета, характерную для ванных комнат.
С первого этажа доносились негромкие звуки радио и совершенно одуряющий запах кофе, но я решила, что это расследование точно подождёт и как могла быстро направилась в «кафельную» комнату. Санузел, к счастью, оказался общим — без новомодной планировки с выносом туалета в отдельную каморку.
Разобравшись с насущной проблемой, я заодно изучила помещение — роскошное и просторное, с нестандартной ванной, больше похожей на крошечный бассейн, выложенный белой плиткой. Гораздо больше любой чугунной посудины. В ней, наверное, и двое могли бы поместиться без труда…
На стене рядом с ванной висело несколько чистых полотенец и кофейного цвета махровый халат. Один. И зубная щётка в стаканчике тоже была одна. Бритвенный набор, расположившийся в нише над умывальником, также очевидно принадлежал мужчине. Холостяцкая берлога.
Я подошла к раковине, чтобы умыться — и, конечно же, заглянуть в шкафчик за зеркалом. Там нашлась целая батарея разнокалиберных баночек и флаконов, в том числе фармацевтического толка, а также перевязочные материалы. Одна упаковка бинтов была вскрыта и немного неряшливо лежала в стороне, вместе с открытым бутыльком перекиси. Я покосилась на свои забинтованные ноги и негромко вздохнула. Нет, ну какая же всё-таки идиотка, а?..
Отражение меня, как ни странно, почти не напугало — я ожидала худшего, после всего, что произошло вчера. Хотя стоило признать, что метод, выбранный Гилмуром для завершения вечера, оказался удивительно действенным для того, чтобы вышибить из моей головы воспоминания о Першинге. Ненадолго, очевидно.
Чертыхнувшись, я содрала с крючка халат — великоват, конечно, но гораздо лучше, чем футболка, едва закрывающая мою голую задницу! — и направилась вниз, с целью выбить из хозяина дома ответы.
И очень надеялась, что им всё-таки был Фил.
* * *
Разумеется, это был он.
Неприятно царапнула мысль о том, что я что-то слишком обрадовалась этому, но вид мужчины, что-то усердно шинкующего за разделочным столом, был слишком умиротворяющим.
— Доброе утро, детектив! — Фил поднял голову в тот же момент, когда я наступила на чуть слышно скрипнувшую половицу — единственную, чёрт возьми, на моём пути!
Будто нарочно…
— Сомнительно, — буркнула я в ответ, машинально плотнее закутавшись в халат — хотя, если честно, в нём было даже жарковато.
Кухня оказалась под стать спальне и ванной — стильная, очень функциональная и просторная, в соответствии с новым веянием объединённая со столовой. И наверняка — под завязку напичканная новомодными изобретениями, облегчающими быт, которые рекламировались на каждом шагу, и каждое из которых требовало кредита. Из динамика приёмника, вместо привычного мне новостного шума доносилась какая-то ненавязчивая музыка — вроде бы «Сестрички МакГуайер», но уверенности не было. Для меня музыка всё равно была преимущественно малопонятным белым шумом, за редким исключением.
— Присаживайся, скоро будет завтрак. Налить тебе кофе? — жестом ножа указав мне на один из стульев, окруживших симпатичный белый столик, Фил, не дожидаясь ответа, шагнул к плите.
Там, по соседству с шкворчащей чем-то аппетитным сковородой стояла гейзерная кофеварка, из носика которой тянулся ароматный пар.
Из чувства противоречия мне хотелось сказать «нет», но изо рта почему-то вырвалось:
— Да, пожалуйста!
Мужчина негромко рассмеялся, вытащив из настенного шкафчика чашку — красивую, из белоснежного фарфора. Налив в неё кофе, с крайне любезным видом поднёс мне, по дороге подхватив сахарницу с ложечкой.
— Прошу, — поставив чашку на стол, он внезапно присел и бесцеремонно схватил меня за щиколотку.
Дёрнувшись от неожиданности, я едва не перевернула кофе и с трудом удержалась от того, чтобы ударить наглеца по удачно подставленной макушке.
— Ты куда полез⁈ — взвизгнула я, безуспешно пытаясь отнять у него ногу.
— Оцениваю, насколько пережили повязки твой спуск сюда, — невозмутимо ответил Гилмур, повертев той из стороны в сторону и наконец отпустил. — Вывод: не очень.
Собравшись уже обругать его за такие вольности, я прикусила язык и нахмурилась:
— В каком смысле — не очень?
— Немного кровит, — он слегка пожал плечами, поднимаясь. — Тебе следовало дождаться меня наверху, чтобы я сменил перевязку на более плотную, прежде чем отвезти тебя к врачу.
Мои брови самовольно поползли вверх, отражая глубочайшее изумление тем, как легко и непринуждённо он снова за меня всё пытался решить.
— Я никуда с тобой не поеду, — выдавила я из себя самую цензурную версию того, что хотелось сказать.
— Да? —
