Светлана Успенская - Убийство по лицензии
Путаными переходами они вышли на летное поле.
— Во-он, архангельский-то, — кивнул старичок на белый лайнер, около которого толпились пассажиры.
Они подошли ближе.
— Его здесь нет! — панически охнул Парнов, оглядывая пассажиров в теплой одежде.
— Значит, уже там, в самолете, — развел руками дедок и, видя отчаяние своего спутника, предложил: — Сходи, внутри-то посмотри.
— Как?!
— Через багажный отсек. Там дверка в салон такая есть. Найдешь!
На грузчиков никто не обращал внимания. Багажный отсек был открыт. Подтянувшись на руках, Парнов залез внутрь и, наступая на чемоданы, баулы, сумки, пробрался в глубину. Пока он бродил в темном нутре самолета, посадка закончилась.
Багажный отсек захлопнулся, стюардесса задраила дверь пассажирского салона, трап отъехал в сторону, и самолет, подрагивая крыльями, покатился к взлетно-посадочной полосе. В своем брюхе он содержал одного безбилетного пассажира. Заяц сидел на чемоданах и с тоской раздумывал, что ему теперь делать. Кричать ли, звать на помощь или лететь зачем-то в Архангельск?
Самолет взмыл в небо.
— Клиент на месте, сценарий, начался, — послышалось в трубке сотового телефона. — Высылаю группу в район действия.
— Спасибо, — сухо поблагодарил голос с хрипотцой.
Голова с гладкими тусклыми волосами с облегчением откинулась на спинку кресла, тяжелые веки опустились, скрывая лихорадочный блеск глаз. Ну что ж, еще немного, и ее мечта сбудется. Как, оказывается, тоскливо и скучно, когда осуществляются мечты. Как обидно и грустно, когда цель жизни достигнута. Кажется, у нее осталось совсем немного сил, чтобы дождаться результата. Совсем немного.
Желтоватый палец с длинным ногтем надавил кнопку на столе.
— Костя, зайди ко мне…
— Час X наступил, — произнес Вешнев, входя в кабинет. — Клиент заглотил наживку. К вечеру будет на месте.
— Обзвони всех участников, предупреди — завтра вылет.
— Лучше послезавтра. Пусть он пока акклиматизируется.
— Хорошо, пусть… Как ты думаешь, Костя…
— Что, Раиса Александровна?
— Он догадался?
— Нет. Думаю, пока нет…
В архангельском аэропорту было холодно. Моросил мокрый дождь, переходящий в снег. Окончательно задубевший Парнов вывалился через багажный отсек и, не обращая внимания на удивленные физиономии местных грузчиков, зашагал на одеревеневших ногах к трапу. По лестнице уже сходили рваной цепочкой московские пассажиры. Вешнева среди них не было. Пока Парнов с надеждой всматривался в лица, появляющиеся из чрева самолета, пассажиры, дрожа от пронизывающего ветра, погрузились в автобус и уехали.
Парнов остался один на летном поле. Он растерянно оглядывался по сторонам, не зная, что делать. Вновь залезть в самолет и там ждать обратного рейса на Москву? Опять с ним случилась старая история — он один, в чужом городе, без документов и денег.
Вдруг он заметил неподалеку на летном поле белую машину с тонированными стеклами. Яркая надпись на ее борту разлетелась от капота до багажника. Надпись гласила: «Нескучный сад».
«Встречают Вешнева, — догадался Парнов. — Отлично, и я его встречу…»
Он подошел к машине и молча сел на заднее сиденье. Шофер — лысый парень в кожаной куртке — равнодушно погасил сигарету и спросил:
— Ну что, шеф, трогаем?
— Трогай, — автоматически произнес Парнов.
Машина рванула с места.
Мелькнули дома большого города — и остались позади. Шофер включил на полную громкость радио и что-то самозабвенно мурлыкал себе под нос. Докричаться до него было невозможно. Минут через сорок машина остановилась на причале. Множество мелких и крупных суденышек сновали по заливу. Впереди расстилалось сумрачное море, по которому бродили темные барашки. Небо грозно хмурилось и, казалось, сжимало в своих объятиях землю. Того и гляди, грозился пойти снег.
Шофер, ни слова не сказавший пассажиру за все время езды, наконец выдавил из себя: «Приехали» — и распахнул дверцу машины. Холодный безжалостный ветер ворвался в теплый салон. Парнов поежился в своей фирменной тужурке грузчика.
— Вас ждут, — заметил шофер и показал рукой на белый катер, прыгавший на волнах возле причала. На боку катера было ярко выведено голубой краской: «Нескучный сад».
На нетвердых ногах Парнов сделал несколько шагов. Кто его ждет на катере? Ждут, наверное, Вешнева, а появится он… Может, все же спросить, когда появится Вешнев? Пока он размышлял, машина развернулась и уехала.
Ветер рвал куртку и брюки, закидывал волосы на лоб. Масса свинцовой воды билась о берег, выплевывая в воздух белые комочки пены. Парнов нетвердым шагом спустился по сходням на палубу катера.
И никого вокруг. Парнов пошел вдоль борта. Где-то здесь должен быть вход во внутренние помещения… В это время катер вздрогнул, за спиной лязгнули убираемые сходни. Двигатель зачихал, и суденышко, поворачиваясь правым бортом, отошло от берега.
Парнов шел по палубе, поочередно дергая двери. Все было закрыто. Он отыскал трап, ведущий вниз, и осторожно спустился, держась руками за поручни. Здесь было значительно теплее, чем наверху. В очень теплой каюте, где на столе валялись открытая банка тушенки, полбуханки черного хлеба и испачканный жиром нож, также было пусто. Парнов почувствовал, что страшно проголодался. Он присел к столу, отрезал хлеба, зачерпнул тушенку и стал жадно есть.
Насытившись, он отвалился от стола и почувствовал, что глаза помимо его воли смыкаются. Он хотел было встать и продолжить поиски экипажа или пассажиров катера, но не смог справиться с внезапной дремотой. Уронив голову на телогрейку, пропахшую рыбой и испачканную чешуей, он задремал…
— Эй, там, внизу! Выходи! — хлестнул, как плеть, чей-то громкий окрик.
Он вскочил. Сверху тянуло холодом. Со сна его бил озноб.
Парнов натянул на себя телогрейку, на которой спал, и вышел на палубу. Небо над водой темнело. Невдалеке вставала темная громада земли.
Катер, напряженно дрожа, стал подходить к небольшому причалу. Коснувшись его резиновыми камерами, подвешенными к бортам, чтобы не оцарапать краску, судно замерло, слегка покачиваясь на волнах. Один шаг — и одинокий пассажир очутился на твердой земле.
Где он? Зачем он сюда приехал? Где Вешнев? Голова была чумная и тяжелая. Снова вокруг — никого. Сурово шумел лес на берегу. За спиной невидимая рука зашвырнула далеко на настил причала тощий рюкзак, из которого выглядывало дуло охотничьего ружья.
Ватными ногами Парнов сделал шаг вперед, на причал, приблизился к рюкзаку и наклонился, рассматривая его содержимое. На клапане кармана ярко выделялась этикетка «Саяны» с контурами гор, поперек которых четкими чернильными буквами было написано: «Вешнев К.С.». «Он здесь», — мелькнула мысль. В это время катер за спиной, мелко задрожав, стал отходить от причала.
— Эй, вы! — крикнул Парнов, бросая рюкзак и отбегая назад. — Эй-эй! А я?..
Он замахал руками и заметался по берегу. Катер, дав прощальный визгливый гудок, деловито запыхтел, борясь с волнами, вышел на открытую воду и, быстро удаляясь, вскоре превратился в светлую точку.
Парнов остался абсолютно один на берегу. Страшное, тоскливое чувство навалилось на него, точно клещ высасывая жизненные соки. Голова страшно болела, его мутило. Начал накрапывать дождь.
Парнов развязал рюкзак. Там лежали топор, спички, коробка патронов, упаковка сухого спирта, болотные сапоги, несколько банок тушенки, нож, хлеб, соль и еще какая-то мелочь. Парнов вынул ружье, осмотрел его и повесил через плечо.
«Меня приняли за Вешнева, — понял он. — Этот тип, видно, собрался на охоту, да не успел на рейс. Может, в пробке застрял или машина сломалась… Все равно он сюда приедет! А я его здесь подожду! — Парнов тряхнул ружьем и зло рассмеялся. — С такой экипировкой я смогу диктовать ему свои условия».
Стремительно темнело. Парнов натянул болотные сапоги, вскинул рюкзак на спину и решительно зашагал к берегу.
— Ну что, где тут у вас кемпинг или турбаза на худой конец, — произнес он вслух.
Он не знал, что ни кемпинга, ни турбазы ни даже охотничьей избушки на этом острове не было. А с моря надвигалась холодная северная ночь.
Едва катер с голубой надписью по борту приблизился к берегу с подветренной стороны, Лиза Дубровинская первая соскочила в шлюпку и, еле дождавшись, когда лодка заскребла по дну, выпрыгнула на сырой песок у кромки воды. Ее щеки раскраснелись от холодного ветра и горели румянцем, юное курносое лицо казалось от этого еще более молодым и привлекательным. В ярко-красной альпинистской куртке на гагачьем пуху и в таких же обтягивающих брюках ей было жарко. Лиза расстегнулась и брызнула холодной солоноватой водой на щеки. Ей было весело и от предстоящей охоты, и от ощущения праздника, и от заинтересованных взглядов этого парня, ну, певца, которого она недавно видела по ТВ.
