Александра Маринина - Фантом памяти
Занос и складирование стройматериалов заняли еще добрый час, рабочих было всего двое, и им пришлось раз, наверное, десять курсировать между стоящей внизу "Газелью" и квартирой. Наконец они ушли. Я переписал на дискету плоды сегодняшних трудов и сунул ее в замшевую сумку вместе с ноутбуком и блокнотом. Добавил на всякий случай несколько чистых дискет. Огляделся. Кажется, все взял, ничего не забыл. Можно отчаливать.
Мой отремонтированный "Форд Мондео" стоял в гараже чистенький, помытый. После аварии я ездил на дачу всего один раз и заметил, что на Комсомольской площади появился супермаркет "Рамстор", которого на моей памяти еще не было. Вот и славно, там я и затарюсь продуктами и хорошим пивом.
Я давно уже пересек Кольцевую, до дачи оставалось километров двадцать. Машин было немного, все, кто предпочитает выходные проводить за городом, уехали в первой половине дня или в пятницу вечером. "Фордик" мой резво катился, весело позвякивая сгруженными в багажник и на заднее сиденье банками с едой и пивом. Были среди припасов и беззвучные пакеты, но в куда меньшем количестве. Готовить я не люблю, поэтому стараюсь покупать всяческие консервы, которые нужно только открыть и съесть. Ну в самом крайнем случае - разогреть. Господи, а вода-то! Вот растяпа, все купил, а про воду забыл. Ничего, вдоль дороги есть палатки, спиртное в них я, конечно, покупать не рискнул бы, особенно после событий в санатории, но воду можно.
Я притормозил у первого же киоска, заглушил двигатель и подошел к окошку витрины, высматривая, какая есть вода, и одновременно прикидывая, в какой таре лучше брать, в полуторалитровых бутылках или в пятилитровых баллонах. Откуда-то из-за киоска появились две фигуры, но я не обратил на них внимания, пока не услышал голоса, нетрезвые и хамоватые.
- Ты гляди, у него там целый магазин. А пива-то! Залейся. - Я понял, что обсуждается содержимое салона моей машины. Не буду встревать, и, может быть, все обойдется. Если я начну реагировать, то возникнет сначала перепалка, а потом, не дай бог, и драка. Черт меня дернул остановиться именно у этой палатки! Что, других мало? Ну почему я такой невезучий?
- Будьте добры, три "Святых источника" по пять литров, - я протянул в окошко деньги и удивился тому, что голос не дрожит, хотя внутри все у меня тряслось.
Продавец молча взял купюры и скрылся в глубине палатки.
- Слышь, отец, ты бы поделился с младшими товарищами.
- Нехорошо, батя, - подхватил второй голос. - Жируешь, вон хавки сколько набрал, ты ж лопнешь, если все съешь сам. И пивасика тебе столько не выпить одному. Ща мы тебя раскулачим по-быстрому, ты не боись, это не больно.
- Ага, - снова включился первый, - ничего не почувствуешь. Было ваше - стало наше.
С этими словами один из парней открыл заднюю дверцу, и я проклял себя за то, что не запер машину и не включил сигнализацию. Сейчас завыла бы эта верещалка во всю мощь, подонков как ветром сдуло бы. Хорошо хоть ключи из замка зажигания вытащил и в карман положил. На молчаливого продавца, похоже, надежды нет, он здесь один, и нарываться на конфликт с пьяными дебилами ему не резон. Я-то уеду, даже если и побитый и ограбленный, а он останется.
Я стоял, будто меня заморозили, и смотрел, как парень согнулся пополам и полез в салон, чтобы вытащить упаковку пива. "Ты так и будешь стоять?" - мелькнуло в голове, и это было последним, что я осознал.
Все остальное происходило на полном автомате. Вдох, выдох, мысленный круг, рука расслаблена... Дикий вой, который проник в уши, остался неопознанным, я не понимал, что кричит тот, кого я ударил. Более того, я даже не мог точно сказать, куда я его ударил и какой именно из показанных мне Телком ударов нанес. Из меня, неподвижно стоящего возле палатки интеллигентного немолодого и совершенно не агрессивного писателя Андрея Корина, вылез, даже не вылез - молниеносно выскочил кто-то другой, тот самый, которому Нравилось Бить, и сделал все то, чему его научил добродушный охранник Гриша.
Парень, полезший в машину, неловко развернулся и покачнулся, все-таки он был нетрезв и потому плохо скоординирован.
- Ты че... - начал было он, но уже через секунду валялся рядом с задним колесом.
В боковой стене палатки открылась дверь, продавец, по-прежнему не произнося ни слова, вынес и поставил на асфальт три пятилитровые бутыли с водой и протянул мне сдачу.
Я-Корин продолжал неподвижно стоять. Я-Боец сладострастно пнул ногой сначала одного, потом другого алкаша-грабителя и неторопливо вернулся на место. "Ну вот и все, дружок, - спокойно сказал Боец Корину, - бери воду, и поехали".
Я открыл багажник, поставил туда баллоны, завел машину и уехал. Заморозка начала отходить, как после визита к стоматологу. Меня затошнило. Закружилась голова, и пришлось остановиться, чтобы прийти в себя. Кирпичик с треском вылетел из кладки, стена рухнула, и меня погребло под руинами.
Я вспомнил.
ГЛАВА 16
До дачи я доехал еле-еле, кажется, даже медленнее, чем если бы шел пешком. Никак не мог сосредоточиться и принять хоть какое-нибудь решение. Куда все-таки ехать, на дачу или в город? И если в город, то к кому? И что сказать? Или не говорить ничего и тихонько сидеть в своем уютном загородном доме и обдумывать то, что случилось? Или не обдумывать, а сделать вид, что ничего не произошло, и спокойно дописывать книгу? Или обдумывать и молчать?
И вообще: как мне теперь жить? Что мне со всем этим делать?
* * *С точки зрения среднестатистического мужчины, я вел себя по меньшей мере странно, и это еще мягко сказано. Меня интересовала Анна. Очень интересовала. Меня необъяснимо тянуло к ней, и в то же время точно так же необъяснимо я сторонился ее, то ли напуганный рассказами Марии, то ли отталкиваемый ее замкнутостью и равнодушием к детям, вернее, к их воспитанию. Каждое утро я совершал в оздоровительных целях длительную прогулку вокруг деревни, и прогулка эта неизменно заканчивалась возле дома, где жили многодетная мать и одинокая старуха. И каждое утро я, исполненный самых решительных намерений зайти к Анне, познакомиться с ней поближе, разговориться, сворачивал за угол и заходил к Марии. Чепуха какая-то!
Сегодня я взял себя в руки и, зажмурившись, толкнул калитку напротив крыльца Анны. Я бы, наверное, и сейчас завернул к старухе, но заметил, как молодая женщина вытаскивает из дома что-то тяжелое. Ну как не помочь! Вдвоем мы вытащили на крыльцо громоздкий старый буфет, который, сколько я помню, стоял в кухне.
- Спасибо!
Анна подержалась за поясницу и виновато улыбнулась.
- Вот решила покрасить буфет, а то на него уже смотреть страшно. Не хочу в кухне с краской возиться, она очень сильно пахнет, а там продукты, да и Эспера химические запахи не переносит. А здесь, на крыльце, запах будет не так заметен, да и выветрится быстрее.
Я заметил два закрытых белых ведра с краской. Если верить надписи, в одном краска была светло-оливковая, в другом - голубая. Она что же, собирается красить эту развалину в два цвета? Оригинально!
Анна будто перехватила мой взгляд и снова улыбнулась.
- У меня сегодня день большой живописи. Раз уж купила краску, то буду красить все, что нужно. И буфет, и веранду. Только не могу решить насчет цвета. Как вы считаете, голубая, веранда - это не слишком претенциозно? Или лучше ее покрасить в оливковый, а буфет сделать голубым? Мне самой ни тот, ни другой цвет не нравится, но в лавке были только эти.
- А вы сами какие цвета предпочли бы? - поинтересовался я. - Вот если бы был большой выбор, вы бы что купили?
- Я? - Анна задумалась. - Наверное, для буфета купила бы терракотовый, а для веранды - черный.
Ответ сразил меня наповал. Кто же красит дом или хотя бы его части в черный цвет? Сколько живу на свете, а такого не видел. И что за радость сидеть на веранде за столиком с чашечкой кофе или бокалом вина и видеть вокруг черную стену, черный пол и черные перила? Не понимаю.
- У вас своеобразный вкус, - осторожно ответил я. - Мне не приходилось видеть веранды, выкрашенные в черное.
- Мне тоже, - она легко вздохнула и рассмеялась. - Я знаю, что это не принято, но очень хочется.
- Но почему? Откуда такое странное желание?
- На черном фоне женщина всегда выглядит белокожей блондинкой, даже если она смуглая и темноволосая. И вообще, на черном фоне меньше заметно, если я плохо выгляжу, лицо серое, глаза ввалились.
- Вы всегда выглядите прекрасно! - я поспешил с комплиментом, в глубине души удивляясь Анне: такая необыкновенная, такая ни на кого не похожая, странная, загадочная, а на поверку оказалась обычной бабой с обычными бабскими штучками и стремлением всегда казаться красавицей. Подумать только, как я обманывался!
- Вы идете к Марии?
