Ты не выйдешь отсюда - Маргарита Малинина
Вообще я за свою жизнь так много получала упреков за свою деятельность, так много принижений и намеков на то, что «книжки писать» это вроде как и не работа вовсе, это что-то близкое к хобби, и вот если бы я не работал, и имел столько же времени, как ты, я бы тоже… И так далее. Сначала я обижалась. Потом я пыталась подойти к этому философски, понимая, что все люди разные, и объясняла народу, сидящему сутками в офисах и выполняющему работу для какого-то постороннего дяди, что такое талант, откуда он приходит и почему не все люди должны тратить свою жизнь на офисы. И что хобби – это то, что может делать каждый, к примеру, вышивать крестиком. А затем мне стало все равно, ибо я прозрела и поняла, что миллиарды людей я все равно не в состоянии переубедить и рассказать про Божий дар (да, высокопарно, но чем сильнее меня принижают, тем выше я ставлю себя, такой уж я человек – из духа противоречия, наверно). Смысл тратить время на кого-то одного? Вон и Серый, на первый взгляд, не являлся кем-то особенным, на кого я должна тратить целый час, что-то объясняя о мироздании и инаковости.
Посему я просто ответила:
– Нет, не платят почти. Только за интернет могу заплатить с этих денег.
– Чего?! – У Серого аж челюсть отвалилась. – А на что ты живешь?
Вот он, очередной банальный до бешенства вопрос. Люди вообще замечают это за собой? Они пытаются хоть иногда как-то переиначивать этот стандартный набор фразочек? Ну хотя бы «Чем ты платишь за квартиру?» Но нет. Раз все говорят «А на что ты живешь?», то и я так буду. Занесем эту фразу в список к «Как дела?», «Чем занимаешься?», «Будь проще, и к тебе потянутся люди» (ну да, такие же простые, спасибо, не надо) и «Все, что Бог ни делает, все к лучшему» (вообще-то, нет).
– Я сотрудничаю с детективным сериалом, – снизошла я до ответа. – Пишу сценарии для них.
– Ага. Ну эти, телевизионщики, платят! В золоте и шелках, да? – И он заржал. Есть такие люди, которых веселит буквально все. И когда люди голодают, и когда едят золото золотыми приборами с золотых же тарелок.
– Нет.
– Как? Хоть тыщ двести-то платят? – Я рассказала любопытному мужлану, сколько платят за сценарий и как тяжело его протолкнуть в производство. Бывает, что сдаешь только сценария два в год. А бывает, что и один. Когда Сереженька подсчитал, сколько это выходит в месяц, ему стало дурно. – Бросай ты эту х… – Ну вы поняли, я не буду дописывать слово.
– Это еще почему? – изумилась я совету. – Хватает на ЖКХ и на дешевую еду из супермаркета. По ресторанам я не хожу. Если только мужчины платят, – иронически понизив голос и приложив ладонь ко рту, добавила я, мол, по секрету.
– Баба должна одеваться!
– А я раздетая пришла? – Я в наигранном ужасе приложила ручки к щекам. – Какой ужас! Дай мне свой свитер, я хоть прикроюсь!
– Че? – До Серого быстро дошло, что это шутка. – Не, тебе надо нормальную работу. Хочешь, возьму менеджером в свой новый офис? Как раз помещение уже подыскал.
– Я не могу работать целыми днями, мне некогда будет писать книги. – «А еще я не могу обманывать людей», – мысленно закончила я.
– На х… тебе их писать? Зачем, если тебе не платят?
Ну вот, опять. Мне интересно, эти люди и Лермонтову бы говорили, на кой ты, мол, Мишенька, пишешь, на войне и то больше платят. Тем более бабушка у тебя аристократка, и так деньги высылает. Чего ты время-то тратишь свое?
– А какая разница, платят мне или нет? – начала я закипать. Я, хоть и не Лермонтов (далеко!), но цену себе знаю.
– Потому что без денег ты никто, малая, ты че, жизнь не поняла? Фу, тля, ничтожество! – Он показал двумя пальцами, как сгоняет невидимую блоху. – К тебе отношение другое, когда бабла нет! Вот я начал зарабатывать, тачку купил, и все, я в шоколаде! Люди видят тачку и сразу лебезят! Прихожу в офис, менеджеры эти снизу вверх смотрят и сопли мне подтирают! Боятся, что выгоню их и свалят в свои республики обратно, черномазые!
Я подавилась и отставила тарелку с очередным тирамису. Боже, этот быдло-гопник-мошенник еще и нацист! И это существо будет меня жизни учить?
– Знаешь, что, чувак по кличке Серый? Ты можешь много зарабатывать, можешь мало, но это не отменяет того, что я талантливый интеллигентный человек, а ты полное ничтожество. Даже если не брать твое отношение к людям, которых ты обманываешь, обзываешь, а потом покупаешь себе машины на чьих-то слезах. Даже если просто взять сферу труда, который может делать любой. Ты как человек за конвейером, который упаковывает конфеты в пакет. Ты вдруг упал замертво, тебя оттащили, и на твое место поставили нового. Ничего не изменится с твоим отсутствием, понимаешь?
– Че ты мелешь? Я бизнесмен. Я директор своей фирмы! А твои книжки никому не нужны, поняла?
– И что, что директор? Раз в день съездил в офис, подписал бумаги, кому-то позвонил. А дела ведет главбух и управляющий. Эту же работу может делать любой, даже обезьянка. А писателям разным, ну пусть двадцати, дай одно и то же задание. Обрисуй тему и жанр. А выйдет в итоге двадцать разных произведений. Парочка из которых, вполне возможно, будет гениальна. Если ты не способен понять, зачем нужны книги, то это от твоего низкого развития, а не потому, что книги не нужны сами по себе.
– Слышь, ты ничего не сечешь в моей работе, усекла? Я с такими людьми перетер, чтобы мне помещение выделили! К ним на кривой козе не подъедешь! Любой бы этого не сделал! Уже в бетон бы закатали!
– Даже если и не любой, дальше что? Кому ты нужен? Кому
