Ты не выйдешь отсюда - Маргарита Малинина
С каждым моим словом Серый пунцовел, а глаза наливались кровью.
– Канай отсюда! Только за жратву свою заплати!
Я послушно влезла в сумочку. Хорошо, что имею при себе немого наличности. Не зря мне второй тирамису поперек горла встал, я уже тогда поняла, что ничего мне от него не надо. И лучше заплачу сама.
Пока я искала деньги, он продолжал выливать на меня ушат своего внутреннего мира:
– Кто ты такая, соска? Выпендриваешься, нищебродка, так одна и останешься! Я тебя пожалел, дура, накормить хотел, доброе дело сделать, жениться, может, даже, больше таких дураков не найдешь!
– О, да! Таких дураков только поискать! Да и то вряд ли найду!
Идя к двери, провожаемая взглядами десятка человек (орали мы знатно), я думала, что если бы он не спросил первым делом, сколько я зарабатываю, я бы могла рассмотреть его поближе. Бизнесмен для меня скорее недостаток, как я уже говорила, но вдруг он, допустим, занимается любимым делом, чем-то, чем мечтал всегда заниматься? А значит, он на своем месте. Значит, он важен для мира (такая у меня философия). Но нет! Мерило успеха для него – деньги, и ему плевать, как именно он их получает и скольких людей ему нужно обмануть, чтобы обогатиться, а такие люди не важны. У таких людей нет души. Я всегда мысленно называю их «людишками» и считаю, что имею полное моральное право высказывать им в лицо все что угодно. Если честно, я не уверена, что важна для Вселенной, я говорила это в пылу спора, но в том, что Серый не важен для Вселенной, я уверена на все сто процентов.
5
Девушка медленно ползла по длинному коридору, с трудом волоча за собой израненную ногу, оставляя на светлом полу неровную смазанную длинную подпись, похожую на кардиограмму. Над ней мерцали лампы, издавая неприятный скрежещущий звук.
Ее сердце гулко, часто билось в груди, и барабанные перепонки подхватывали эти звуки и возводили в десятую степень, но даже среди этого невыносимо громкого шума в ушах она услышала тяжелые шаги позади.
Она обернулась. Ее мучитель медленно вышагивал по коридору, держа в руках окровавленный топор. Разбитая минутой ранее о его голову хрустальная ваза замедлила его совсем ненадолго. Вначале он еще держался за макушку, потом потряс головой, скидывая застрявшие в волосах осколки, и решительно направился к ней. Она завизжала и поползла быстрее – или ей только так казалось, потому что, совсем не напрягаясь, он догнал ее всего за несколько секунд.
– Время вышло, – спокойно сказал он, будто учитель, среагировавший на прозвеневший школьный звонок.
Паника все сильнее росла в ее груди. Пульс зашкаливал, мучая и без того больное сердце. Но страх все быстрее и быстрее гнал кровь по венам, и сердцу не суждено было успокоиться.
– Твоя задачка не имеет решения! – смело крикнула она, остановившись и глядя прямо в глаза мучителю. Все равно от него не убежишь. И дело даже не в ее нынешнем состоянии, не в раненой ноге. Дело в том месте, где они оба находятся.
Он разочарованно сжал губы.
– Время вышло, – сухо повторил. – Мы играли, и ты проиграла.
Он замахнулся топором и одним мощным ударом перебил шейные позвонки. Отделившаяся голова перевернулась, и глаза уже мертвого человека посмотрели на убийцу с немым укором, словно обвиняя в несправедливости приговора.
6
– Помрешь старой девой, – резюмировала Любка двухчасовую нотацию, которую не знаю даже зачем я слушала, почти не перебивая. Наверно, каждому человеку хотя бы раз в жизни нужно, чтобы его отчихвостили. Вот только мне это никак не помогло. Я реально не понимала, в чем провинилась. Возможно, я и сказанула что-то лишнее, но это уже после того, как я поняла, что нам с этим Серым не по пути. Так что, будь я даже поласковее, это никак не отразилось бы на моей личной жизни.
– Значит, судьба такая, – хмуро развела я руками, хоть и общались мы по телефону и видеть меня собеседница не могла.
– Какая судьба? Что это за слово такое модное? Бери судьбу в свои руки! Думаешь, я быстро к успеху пришла? Думаешь…
Я перебила:
– А как долго ты к нему шла? – потому что как-то так получилось, что мы ни разу не обсуждали эту тему. Это я постоянно жалуюсь, что у меня нет читателей на литературных порталах, а при бумажных публикациях автор получает мизерный процент от продаж, что в итоге выливается в несправедливый нищенский ад. А Любка или помалкивает, или пытается дать советы из серии «хочешь жить – умей вертеться».
Почему-то писательница по ту сторону смартфона надолго замялась.
– К чему? – зачем-то переспросила она, будто было неясно.
– К успеху, – хихикнула я. – Мы же вроде про него говорим. Я посмотрела твою страничку, у тебя почти шесть тысяч подписчиков, что для писателя литературного портала, а не какой-нибудь глупой модельки-инстаграмщицы, весьма приличная цифра. Как быстро ты набрала читателей?
– Я не помню, – отчего-то смутилась Любка, которая в принципе никогда ничего не смущалась. Еще бы. Я пролистала внушительный список книг, и пару раз в строке «жанр» мне попалось запретное слово «эротика», к сожалению, столь популярное на данном портале. Люди, которые могут откровенно писать о любви и страсти и называть это потом литературой, вряд ли хоть чего-нибудь стесняются в жизни. – Но долго и упорно, – закончила она твердым тоном (слава богу, а то бы я решила, что ее подменили инопланетяне) и тут же вернулась к теме: – Так вот, думаешь, я быстро и легко получаю, что хочу? Думаешь, муж на меня с неба свалился? Думаешь…
– А откуда он свалился? – снова перебила я. Во-первых, мне надоело молча слушать, как меня воспитывают, во-вторых, я вдруг подумала о том, что я довольно взрослая девочка, умная, сообразительная, с кучей моральных принципов и жизненных ориентиров, и мне
