Сдвиг по фазе - Пирсон Кит А.
— Потому что у меня пытливый ум — это во-первых, а во-вторых, если на улицах появляется новое вещество, не помешает к нему подготовиться. Помнишь, как к нам впервые заявился парень под спайсом?
— Помню ли? — фыркаю я. — Да у меня до сих пор флешбэки!
Два года назад нас посетил паренек, страдающий наркоманией. Как потом выяснилось, буквально перед приемом он выкурил косяк со спайсом. Мы беседовали в моем кабинете, и внезапно он впал в состояние полнейшей прострации. Глаза у него оставались открытыми, вот только жизнь из них ушла напрочь. Нам так и не удалось вывести его из транса, и мы вызвали скорую. До этого случая мне, конечно же, доводилось видеть наркоманов в состоянии передозировки, но с такой полнейшей кататонией я столкнулся впервые.
— В общем, — продолжает Дебби, — хочешь узнать, что я выяснила?
— Конечно!
— А ничего не выяснила. Кимбо не фигурирует ни в одной базе данных.
— Может, наркотик совсем новый, да и наверняка это уличное название. В любом случае у меня такое ощущение, что Камерона Гейла мы больше не увидим.
— А вот я в этом не уверена.
— Спорим на ланч?
— Договорились. И все же, не мог бы ты навести справки?
— Нет проблем, но я бы на твоем месте не забивал себе голову.
Женщина отвечает мимолетной улыбкой, однако выражение ее глаз подсказывает мне, что в голове у нее новый наркотик все же засел накрепко.
Причина, по которой Дебби столь самозабвенно трудится в «Здравом уме», глубоко личная. Ее младший брат, Доминик, умер более двадцати лет назад. В поисках спасения от депрессии он стал хроническим наркоманом и однажды, в канун Рождества, принял смертельную дозу. И Дебби считает себя виноватой в том, что не распознала вовремя ни симптомов депрессии брата, ни его скатывание в фатальную зависимость. После смерти Доминика она посвятила свою жизнь помощи другим, и порой подобная ответственность кажется даже слегка чрезмерной.
Я возвращаюсь в свой кабинет и одеваюсь.
Пять минут спустя, ежась под мокрым снегом, я раскаиваюсь в собственной забывчивости: мой зонтик благополучно висит себе дома в прихожей. Пригнув голову, торопливо иду по тротуару мимо плетущегося транспорта. В какой-то момент останавливаюсь, чтобы перейти улицу, и метрах в трехстах дальше по дороге замечаю вспышки синих огней. Весьма некстати передо мной замедляется двухэтажный автобус, закрывая путь и обзор. Тогда я двигаюсь дальше, однако водитель автобуса, похоже, решительно настроен не останавливаться в пробке до последнего. Лишь метров через сто огромная машина наконец-то замирает, и мне выпадает возможность перейти через дорогу. За автобусом синие всполохи становятся ярче, и тогда я вижу их источник— полицейскую машину, припаркованную на противоположном тротуаре. И тревожно близко к нашей квартире.
Я перебегаю через дорогу, чуть не столкнувшись с мотоциклом, и подлетаю к полицейской машине. Конечно же, она может стоять в нескольких метрах от моей квартиры по множеству причин, и все же ее присутствие очень и очень меня тревожит. Терпеть не могу, когда Лия весь день проводит дома в одиночку, и потом, она до сих пор не ответила на мое сообщение про ремонт фургона.
Из узкого переулка вдоль торца дома, ведущего к гаражам в задней его части и тропинке общего пользования, появляется полицейский. Он оглядывается по сторонам и направляется к машине.
— Констебль, прошу прощения.
— Да, сэр?
— Могу я поинтересоваться, что здесь произошло?
— Вам не о чем беспокоиться.
— Но я здесь живу, — возмущаюсь я и указываю на свою входную дверь.
— А, понимаю. Вы кто будете?
— Дэвид Нанн.
Он открывает дверцу и достает из машины моток полицейской ленты, затем снисходит до пояснений:
— Имело место нападение, мистер Нанн.
Сердце мое так и замирает.
— Жертва — мужчина или женщина?
Констебль смотрит на меня так, словно я не имел права задавать подобный вопрос.
— Мужчина, — отвечает он. — А почему вам необходимо это знать?
— Просто моя жена сейчас дома.
— Не сомневаюсь, с вашей женой все в полном порядке, если только вы не женаты на парне лет двадцати.
— Хм, нет. А что с пострадавшим?
С дороги раздается завывание сирены. Я оборачиваюсь и вижу машину скорой помощи, пробивающуюся через затор.
— Это отвечает на ваш вопрос?
Еще как.
— Чуть попозже к вам заглянет кто-нибудь из моих коллег, — добавляет полицейский.
— Зачем?
— Вдруг ваша жена что-нибудь заметила. Стандартная процедура опроса жильцов.
— Понял. Я ей передам.
Скорая помощь приближается, и я решаю, что мне пора.
В квартире прямо с порога зову жену.
— Я здесь, — отзывается она, к моему немалому облегчению.
Вешаю пальто и направляюсь на кухню. Лия в точности как и вчера сидит себе за столом и возится со своим хламом.
— Как прошел день?
— Неплохо. Отбираю, что выставить на продажу в субботу.
— Ты не ответила на мое сообщение.
— Ох, прости. Совсем забыла включить телефон.
Она осматривает кухню в поисках телефона, который, вообще говоря, может валяться где угодно. У Лии едва ли не традиция каждый день затевать игру в прятки — то с ключами, то с телефоном, то с сумочкой, — которая неизбежно заканчивается истерикой.
— Ладно, потом поищу, — неожиданно сдается она. — А про что ты писал?
— Про фургон. Завтра вечером заглянет один парень поменять колодки.
Жена вскакивает и обнимает меня.
— Как же я тебя люблю, — шепчет она. — Без тебя я бы совсем пропала.
Как и ее телефон. Но мне, конечно же, приятно, что меня так ценят.
— Я тоже тебя люблю.
Мы усаживаемся за стол, и я осмеливаюсь задать вопрос, который, боюсь, способен испортить ей настроение.
— Не нашлось ли у тебя времени…
— Да, Дэвид, я купила кое-что из продуктов.
— Спасибо.
— И незачем меня благодарить, — хмурится ока. — Я же понимаю, это моя обязанность.
Ее внимание вновь переключается на блокнот, и она принимается задумчиво грызть ручку. Пожалуй, лучше предупредить ее о предстоящем визите из местного участка.
— Кстати, ты не заметила полицейскую машину перед домом?
— Нет, а что случилось?
— Кажется, на кого-то напали в переулке.
— С ним… с ним все в порядке?
— Сомневаюсь. Я переговорил с констеблем, и он сказал, что к нам, наверное, попозже заглянет полиция.
— Зачем?
— Думаю, надеются найти свидетеля.
— Я здесь почти весь день просидела и ничего не видела.
Единственное окно нашей кухни выходит на кирпичную стену, так что неудивительно.
— Что ж, тогда разговор будет недолгим.
— А когда они придут, не сказали?
— Не-а.
— Тогда мне лучше приняться за ужин.
Желание Лии взяться за готовку меня приятно удивляет. Она встает, открывает холодильник и извлекает две упаковки готового ужина.
— Каурма с курицей подойдет?
— Замечательно, — выдавливаю я улыбку.
По очереди разогрев в микроволновке обе упаковки, Лия вываливает содержимое на тарелки. Ужин готов.
— Вот! — гордо подытоживает Лия. — Классно пахнет, правда?
Пахнет пластиком, чего я, разумеется, не озвучиваю.
— Спасибо, милая.
К счастью, на вкус каурма оказывается куда лучше, чем можно было бы предположить по запаху. Во время еды Лия взахлеб перечисляет товар, отобранный на субботу. В плане советов я ей ничем помочь не могу и про себя лишь надеюсь, что склад в квартире убудет хотя бы на три-четыре коробки.
Наконец, жена ставит пустые тарелки в раковину и затем провозглашает:
— А на сладкое тебя ждет сюрприз.
— Ух ты, сладкое! Ты меня просто балуешь.
В этот момент раздается звонок в дверь.
— Похоже, со сладким придется подождать.
Я спешу в прихожую и открываю дверь полицейскому, нагруженному уймой всяческого снаряжения, что нынче им приходится таскать на себе.
— Добрый вечер, сэр.
— Здравствуйте. Полагаю, вы по поводу нападения?
