Кит Хартман - Сыщик, ведьма и виртуальный покойник
- Остановите его! - выкрикнул кто-то. Толпа зашевелилась. Неуверенно. Сдержанно. Без всяких реальных последствий.
Мать становилась всё чернее, чернее и чернее... Вот и она исчезла. Отец, всё еще тянущийся за порцией картофеля, тоже стал чернеть за трепещущим оранжевым занавесом.
И в этот момент произошел взрыв. Три человека бросились на сцену, однако моя служба безопасности сумела их перехватить. Настал критический момент. Моя затея может пойти прахом, если сила духа у публики окажется крепче, чем я полагал. Если больше пяти человек кинутся на сцену, то они смогут сорвать спектакль.
Охранники, проявив смекалку, прижали трех смельчаков к сцене. Я вглядывался в публику, ожидая, когда это произойдет. И вот это случилось. Одна из женщин двинулась к сцене, но за ней никто не последовал. Я был несказанно изумлен. Это была Фа! Кто мог предположить, что это будет она?!
Синтия, перехватила Фа на ступенях, взяв её руку в замок, и я знаком приказал привести пленницу ко мне.
Корчась от боли Фа, подняла на меня глаза и крикнула:
- Это вовсе не смешно, Ирвинг!
Отец семейства исчез. Пропал полностью. Пламя уже лизало кудри девушки. Интересно, кто же она такая?
- Так делать нельзя!
Синтия, не ослабляя захвата, вела Фа ко мне. Девушка на картине из блондинки вначале превратилась в шатенку, а еще через несколько секунд в брюнетку. Она внимательно смотрела на нас сквозь пламя.
Я схватил Фа за волосы и поднял лицо так, чтобы она не могла отвести глаз.
- Смотри на неё. Она снова заставляет тебя чувствовать. Ты ощущаешь чувство боли. Страдаешь от безвозвратности потери. Когда ты испытывала подобные чувства в последний раз?! Когда в последний раз искусство вызывало у тебя слезы? Теперь оно снова обретает для тебя значение.
Я следил за её взглядом. Она не сводила глаз с картины, пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь, прежде чем огонь уничтожит шедевр Брюса.
На полотне не осталось ничего, кроме девушки. Она сидела дальше всех от точки возгорания. Именно на это я и рассчитывал, планируя свое выступление.
- Всё! Смотри на неё. Запоминай каждую деталь. Эти губы. Выражение лица. Глаза.
Но пока мы смотрели, глаза исчезли в пламени, и на их месте остались лишь две черных дыры.
- Всё кончено, - сказал я и, приблизив губы к уху Фа, добавил: Теперь до конца дней своих, ты будешь помнить это лицо. И оно навсегда останется для тебя чем-то особенным. Останется той красотой, которую ты утратила навсегда. Разве это не прекраснее, чем находиться в вечном заточении в подвале музея?
Рама развалилась и, упав с мольберта, образовала на полу кучу горящего дерева. Со стороны аудитории до меня не доносилось ни звука. Синтия отпустила Фа, но та продолжала смотреть на горящие останки. Я медленно сошел со сцены.
Толпа молча расступалась передо мной. Все были настолько потрясены, что не могли произнести ни звука. Когда я подходил к большим двустворчатым дверям галереи, до меня долетел шорох первых, пока еще очень робких аплодисментов. Звук постепенно нарастал и очень скоро превратился в шумную овацию. Они хотели потрясений, желали вспомнить, хотя бы на время, что все еще живут. Да, людям следует давать то, чего они жаждут.
Через пару дней я навещу Фа. Надо думать, что она к тому времени успокоится. Сегодня Фа Кью меня поразила по-настоящему. Оказалось, что она все еще не утратила способность чувствовать. И в конце концов, кажется, все поняла.
Иногда шедевр можно спасти, лишь уничтожив его.
Глава третья: Сыщик
Воскресенье восьмого, 8 час 47 мин. вечера.
Это был небольшой пистолет, калибра 9мм., из тех, что легко помещаются в дамской сумочке. Однако, несмотря на небольшие размеры он способен проделать довольно здоровую дыру в теле человека. В данный момент указанный ствол был готов проделать здоровую дыру в спине мистера Томпсона. А если учесть угол, под которым намеревалась стрелять моя клиентка, то здоровая дыра могла появиться и в теле Дэниела. Я прыгнул.
Выстрел прогремел, и в тот же момент я ударил её по руке. А, может быть, я вначале ударил её по руке, и лишь после этого прогремел выстрел. Не знаю. Моя голова работала не очень четко, и последовательность события я определить не мог. Мисс Черчилл не ожидала, что отдача от выстрела окажется такой сильной, а мой толчок окончательно вывел её из равновесия. Упав спиной на стену, она ожгла меня полным ярости взглядом. На сей раз для разнообразия я смог без труда прочитать обуревавшие её чувства. Дама подняла пистолет и направила ствол на меня.
Я выдал в челюсть клиентки полновесный апперкот. Нокаутировать мне её не удалось, но её внимание я на несколько секунд я все же отвлек. Пока она приходила в себя, я осмелился бросить короткий взгляд на постель. Этого короткого взгляда мне вполне хватило на то, чтобы увидеть бросившегося на меня мистера Томпсона.
Я захватил его руку и попытался использовать хитроумный прием из айкидо, который по всем правилам должен был заставить противника пролететь через комнату и воткнуться головой в стену. Какая жалость, что я так и не закончил курс обучения этому виду японской борьбы! Я очень хотел сделать это, но мне постоянно что-то мешало. Одним словом, мои ноги обвились одна о другую и я рухнул на пол, а сексуально возбужденный голый баптист, весом не менее ста восьмидесяти фунтов, навалившись на меня, пытался стиснуть мне глотку. В других обстоятельствах и со стороны картина могла показаться просто уморительной.
- Что вы здесь, дьявол вас побери, делаете?! - ревел он, колотя для большей убедительности моим затылком о пол.
Даже если бы у меня и имелись убедительные объяснения, то высказать их я все равно не смог бы. Поэтому, когда он приподнял меня, чтобы еще раз ударить о пол, я как следует врезал лбом по его носу и с удовлетворением услышал приятный хруст. Но мистер Томпсон, увы, своего занятия не прекратил. Прохрипев, он продолжал колотить меня головой о пол.
В будущем, принимаясь за подобные расследования, мне следует драть с клиентов гораздо больше.
Томпсону не хватало пространства, чтобы нанести хороший удар, и поэтому казалась, что он просто желает оторвать мне голову с помощью обыкновенной грубой силы. Я попытался схватить его за рожу, но кровь, льющаяся из его разбитого носа, застилала мне глаза, и я не видел, что делаю. Он в очередной раз приложил мою голову о пол, и окружающий меня мир вдруг окрасился в красные и желтые тона.
Затем я услыхал выстрел, и придавливавшая меня к полу тяжесть чуть сместилась в сторону. На этот раз мой мозг работал достаточно быстро для того, чтобы я смог воспользоваться короткой передышкой. Я даже не знал, почему эта передышка возникла - Томпсон не был ранен. Однако он, проявив любопытство, посмотрел туда, откуда прогремел выстрел. Эта крошечная потеря концентрации с его стороны, открывала передо мной новые возможности.
Поскольку Томпсон чуть сместил свой центр тяжести, я сумел охватить его грудную клетку и скатить с себя. Я все еще ничего не видел, а голова была очень похожа на разбитый горшок. Я покатился по полу в противоположную от него сторону и катился до тех пор, пока меня не остановила стена. Чуть приподнявшись на одной руке, я стер кровь с глаз. Встав на ноги, я увидел...
Тайную вечерю. Я знал, что это именно Тайная вечеря, потому что всё было очень похоже на картину. Да вы и сами знаете... Леонардо да Винчи и еще многие... Разница состояла лишь в том, что Христос предстал девицей, а Иуда и Матфей дрались из-за счета. Изображение было покрыто красноватой пленкой, и создавалось впечатление, что картина охвачена пламенем. Но вот Святой Петр встал со своего места и двинулся ко мне. Подойдя вплотную, он улыбнулся и мощным ударом бросил меня на стену.
Ну и дела! В комнате находится заряженный пистолет и по меньшей мере парочка сумасшедших, а мои мозги решили именно в это время отправиться на Флориду, чтобы понежиться под южным солнцем! Что же, возможно у меня и поехала крыша, но я не дурак. Увидев, что Святой Петр заносит для удара вилы, я сделал нырок. Послышался шорох осыпающейся штукатурки. Я оглянулся и увидел чертыхающегося Томпсона. Его кулак застрял в стене в том месте, где я только что стоял. Посмотрев на меня, он выкрикнул что-то нечленораздельное.
Я ответил ему широченный улыбкой и ударил точнехонько в солнечное сплетение. Второй удар по нервному узлу у копчика заставил его вести себя вполне прилично. Для полной уверенности, мне следовало бы ударить парня еще разок, но мое воинственное настроение вдруг куда-то испарилось.
Когда я повернулся, дабы увидеть, что происходит в комнате, мне показалось, что мисс Черчилл всё еще не пришла в себя от ущерба причиненного ей выстрелом из тейзера. Дэниел освободил её от пистолета и, судя по его виду, был страшно собой доволен. У меня не было сомнения, что тейзер пустил в ход именно он.
- Вот видишь, - сказал он, ухмыляясь от уха до уха, - а ты еще пугал меня опасностью моей работы!
