Марина Серова - Сердце красавицы склонно к измене
— Все ясно, Андрей Кондратьевич, будем решать вашу проблему, — бодро сказала я.
— Евгения Максимовна, мы с вами почти одного возраста, может, перейдем на «ты», да оставим официальности? — предложил Конюков. — Зовите меня просто Андреем, а вас, если позволите…
— Нет. — Мой голос прозвучал твердо и непреклонно. — Нам с вами лучше сохранять дистанцию. Это лучше для дела.
Конюков безрадостно вздохнул, смирившись с моим решением.
— Ну, тогда, Евгения Максимовна, позвольте вас чем-нибудь угостить. Вы как бы у меня в гостях. Мне, право, неловко. Могу предложить чай, кофе, фрукты, мороженое, есть еще какие-то конфеты и печенье.
Он, встав с кровати, подошел к холодильнику, открыл дверцу, и я увидела, что камеры его забиты до отказа.
— Жена натаскала всего, думает, я слон, — пояснил он, достал тарелку с мясной нарезкой. — Будете?
Я отрицательно покачала головой.
— Если можно, то бокал гранатового сока. Вижу, жена заботится о том, чтоб вы быстрее поправлялись.
— Да, она такая, — кивнул он, наливая мне сок.
— А что врачи говорят? Когда вы поправитесь? Пуля вроде бы прошла удачно.
Он подал мне бокал, включил электрический чайник и ответил:
— Да, мне повезло, немного левее — и хана. Врач сказал: еще неделя или даже раньше. На мне вообще все заживает как на собаке. Буду, если что, долечиваться дома. В квартире, мне кажется, побезопаснее, чем здесь.
Пока Конюков возился у столика, готовя себе бутерброд, я размышляла над полученной информацией. Она не очень отличалась от слов следователя. Главным подозреваемым, безусловно, был Мясницкий. Почему преступник не добил своих жертв? Конюков находился без сознания, в больнице, где так легко устроить несчастный случай, и милицейский пост тут ни при чем. Профессионала подобными мелочами не испугать. Дело в том, что преступник уже добился, чего хотел. Мясницкий целил в председатели правления, и он им стал. Если он не при делах, тогда следует приглядеться к госпоже Тыртышной. Ей также могло хватить того, что Портняжный стал инвалидом, а мой клиент, отправившись в больницу, лишился кресла.
Исчерпав эти версии, я бы перешла к Хикматову. Парень, похоже, бесцеремонный. Конюков прокатил его с кредитом, и тот, естественно, затаил обиду. Нормальный бы человек плюнул на это, но вдруг Хикматов не из таких? Кликнул своих знакомых урок, и готово. А что дальше? Конкуренты? Возможны ли такие разборки в среде банкиров? Я попросила клиента ответить на этот вопрос.
— Нет, мне кажется, таких диких банков у нас в области нет. У «Волжского» устойчивое положение. Конечно, конкуренция в последнее время усилилась, особенно в области потребительского кредитования населения. Эту услугу сейчас предлагают почти все банки, так как она наиболее востребована и приносит наибольшую прибыль при минимальном риске. У нас сейчас четвертая часть кредитного портфеля банка — кредиты физическим лицам. Просроченная задолженность два с небольшим процента. Просто сказка! И темпы роста — тридцать один раз за год. Пока всем хватает. По другим традиционным операциям: ведение расчетных и валютных счетов, осуществление расчетов, привлечение и размещение денежных средств — у нашего банка давно сложился круг постоянных серьезных клиентов. Это крупные промышленные предприятия, организации и бизнесмены. Трения с другим банком могли возникнуть, если бы мы переманили кого-нибудь из их клиентов или хапнули выгодный инвестиционный проект, но такого вроде бы не было. Я не слышал, по крайней мере.
— Что, неужели никаких проблем? — восхитилась я. — Мне что-то не верится.
— Ну, у Портняжного личная неприязнь к Муфтахетдинову, хозяину ЗАО «Поволжский Кредит-Банк», — вспомнил Конюков, заваривая себе кофе из пакетика. — У них там что-то личное, и на работе банка это никак не отражалось.
«Если упрусь в стену, проверю и это», — сказала я себе мысленно, а вслух попросила у клиента мобильник, посмотреть свою фотографию.
— Когда Аркадий прислал ее, я не поверил своим глазам, — сообщил Конюков, протягивая телефон. — Подумал, что он пошутил, взял кадр из какого-то фильма, а мне причесывает — вот, мол, у меня была такая телохранительница, что закачаешься.
Я взглянула на цветной экран сотового и почувствовала легкое беспокойство от увиденного. Кравцов, наверное, снимал меня на камеру в своем телефоне, а я даже и не заметила в этот момент, занимаясь спасением его жизни. На фото я во всей красе: в костюме с юбкой выше колена; ноги расставлены, в руке револьвер, обращенный дулом кверху; готова в любой момент сорваться с места. На заднем плане обстановка офиса директора молочного комбината. Зная тщеславность Кравцова, я предположила, что такие фотографии, или еще почище, уже находятся в мобильных телефонах всех его коллег по бизнесу. Надо срочно что-то делать, пока меня не начали узнавать на улице. Известность, как у фотомодели, в моем деле совершенно излишня. Вернув Конюкову сотовый, я ядовито спросила:
— А Аркадий Никифорович случайно не рассказывал, как мы с ним ходили в сауну, или другие интимные подробности?
— Нет, нет, ничего такого, — поспешно ответил клиент, и глаза его метнулись в сторону, прочь от моего горящего взгляда. По его поведению я поняла, что даже в самых жутких фантазиях не смогу представить того, что обо мне и о себе рассказывал всем болтун Кравцов. Вот подонок! При случае он жестоко поплатится за свои фантазии. Глядя на Конюкова, я ледяным голосом произнесла:
— Если у вас, Андрей Кондратьевич, были на меня какие-то виды, то советую выбросить это из головы. Я занимаюсь защитой и расследованиями. Ничем кроме этого. За любое домогательство без предупреждения ломаю руку.
— Да я, я бы никогда… я ведь женат, — запинаясь, заговорил Конюков, — у меня счастливый брак, мне нужна только защита от бандитов. В меня же стреляли.
— Хорошо, поверю, — пошла я на попятную. — Как мы с вами поступим с оплатой? Я бы предпочла не оформлять официальный договор. Если же вы настаиваете на договоре, то плюсуйте к сумме тринадцать процентов.
— Обойдемся без договора, — мгновенно ответил Конюков. Он заварил кофе, размешал и, приблизив чашку к губам, с наслаждением втянул кофейный аромат. Мои уши уловили быстрые шаги в коридоре. Шаги смолкли у двери в палату. Послышались едва слышные голоса, незнакомый — женский — и голос охранника. Когда следом распахнулась дверь, моя рука нырнула в сумочку к револьверу. Конюков от неожиданности подпрыгнул и расплескал кофе на пол. Вид вошедшей молодой женщины в небрежно накинутом на плечи халате говорил о том, что к медперсоналу она не имеет никакого отношения. Платиновая блондинка, длинные прямые волосы ниже плеч идеально уложены. Гладкое, почти кукольное, без морщинок лицо, напоминающее красавиц из модных журналов: большие карие глаза, правильной формы маленький, чуть вздернутый нос, невероятно пухлые губы, приятный оливковый цвет кожи, но все какое-то ненастоящее. От ее красоты веяло холодом. Под халатом блузка с эффектным декольте. Грудь, наверное, пятого размера, напоминала два грейпфрута, которые запихали под кожу. Белые облегающие «бермуды» и туфли с высокой шнуровкой.
— Здравствуйте, — коротко бросила она, равнодушно скользнув по мне взглядом, потом положила принесенный пакет на тумбочку.
— Евгения Максимовна, познакомьтесь — это моя жена Анжела, — расплылся в блаженной улыбке Конюков. Анжела, приблизившись, вырвала у него из рук чашку и выплеснула содержимое в раковину, строго отчитав при этом:
— Андрей, врач же сказал, что тебе нельзя кофе. Откуда ты его взял? — Мое присутствие ее нисколько не смущало. Конюков промычал что-то о соседе, который оставил пакетик в тумбочке. Да и запрет на кофе, по его мнению, глупость несусветная.
— От кофе и от чая садится сердце, ты разве не слышал, что сейчас инфаркты встречаются уже у двадцатипятилетних, — назидательным тоном продекламировала она. Глаза ее, устремленные на мужа, подозрительно сузились. — Андрей, а ты не слишком ли расходился? Тебе надо лежать, набираться сил.
— Врач сказал, что надо ходить, чтобы не было застоя в легких, — попытался робко возразить Конюков, присаживаясь на край кровати.
— Тогда, конечно, ходи, и чем больше, тем лучше. — Она приблизилась к окну с пультом от кондиционера, понажимала кнопки, изменяя режим, пояснив мужу: — У тебя в палате холод, как в Арктике. Ты что, хочешь заболеть? Тебе сейчас только температуры не хватало. Организм в ослабленном состоянии, и любая простуда может плохо закончиться.
— Ой, да ладно тебе уж раздувать, — сказал Конюков с раздражением, криво улыбаясь и косясь в мою сторону.
— Тебе все шуточки, — обиженно поджала губы Анжела, — я тут для него в лепешку расшибаюсь, а он улыбается. — Наконец она удостоила меня пристальным взглядом и сварливо спросила: — Вы почему еще здесь? Делайте, что собирались, и уходите. Мне с мужем надо побыть наедине.
