Джеффри Дивер - Слеза дьявола
— Почему он опаздывает? — снова подал голос Харди, явно не ожидая ответа. Своими ухоженными руками с безукоризненно подстриженными ногтями он продолжал строчить заметки для своего будущего доклада начальнику окружной полиции и мэру.
— Есть что-нибудь? — Лукас повернула голову и шепотом обратилась к Тоби Геллеру, курчавому молодому агенту, одетому в джинсы и в точно такую же двустороннюю темно-синюю ветровку, что была на ней самой.
Геллеру тоже уже перевалило за тридцать, но у него оставалось неизменно радостное лицо совершеннейшего ребенка, которого интересовали только предметы, содержащие микросхемы внутри. Он поочередно просматривал изображения на трех портативных видеомониторах, установленных перед ним. Потом ввел какую-то команду в компьютер-ноутбук и снова уставился на мониторы.
— Ноль, — ответил он. А ведь если бы рядом с сумками, в которых лежал выкуп, зашевелился хотя бы даже енот, приборы Геллера тут же зафиксировали бы его движение.
После того как мэр распорядился выплатить шантажисту выкуп, деньги проделали к месту назначения не самый прямой путь. Сначала Лукас и Геллер попросили помощника Кеннеди доставить наличные к неприметному дому на Девятой улице, где всего в паре кварталов от штаб-квартиры ФБР округа располагался небольшой гараж без всякой вывески.
Там Геллер переложил выкуп в два огромных ранцевых рюкзака, изготовленных фирмой «Системы безопасности Берджесса», ткань которых только с виду казалась обыкновенной, а на самом деле была вся пронизана нитями окисленной меди — то есть представляла собой сплошную и очень эффективную антенну. Передатчики таились в нейлоновых ручках, а батарейки питания — в резиновых прокладках, прикрепленных к дну. Такая сумка передавала сигнал джи-пи-эс более четко, чем телекомпания Си-би-эс транслировала свои передачи, а заглушить сигнал мог лишь слой металла толщиной в десяток сантиметров.
Кроме того, Геллер сменил стандартную банковскую упаковку каждой из сорока пачек стодолларовых купюр на обертки собственного изобретения с почти невидимыми глазу проводками, закатанными внутрь. Даже если бы преступник вздумал переложить пачки в другую тару или разделил их между своими сообщниками, Геллер все равно способен был отследить деньги в радиусе почти ста километров.
Сумки положили в поле, как и требовал автор записки. Потом агенты удалились. И началась слежка.
Лукас в свое время изучала курс психологии поведения преступников. Вымогатели и шантажисты — похитители людей нередко пугались и выходили из игры, так и не забрав выкупа. Но она была уверена, что убийца, для которого ничего не значили жизни двадцати трех человек, не отступит от своего плана в последний момент. И потому не могла понять, почему он до сих пор даже не приблизился к вожделенным деньгам.
Она вспотела. Для последнего дня года было слишком тепло, а в воздухе витали тошнотворно сладкие запахи. Как осенью. А Маргарет Лукас ненавидела осень. Она предпочла бы сейчас лежать в глубоком снегу, чем иметь дело с этой погодной аномалией.
— Ну где же ты? — бормотала она. — Где?
Почувствовав, как онемели мышцы ног, слегка сменила позу. Ее тело было мускулистым, но излишне сухим — ни слоя жирка, чтобы защитить от неприятного соприкосновения с каменистой почвой. Она еще пристальнее всматривалась в поле, хотя прекрасно понимала, что сложнейшая аппаратура Геллера уловила бы появление подозреваемого задолго до того, как его смогли бы разглядеть ее серо-голубые глаза.
— Угу, — сказал вдруг в микрофон Сид Арделл — крепкого телосложения агент, с которым Лукас нередко доводилось работать вместе, а потом прижался к наушнику и вслушался. Закивал своей лысой белесой башкой и посмотрел на Лукас.
— Точка «Чарли» вышла на связь. По их словам, никто с дороги в сторону леса не сворачивал.
Лукас только хмыкнула в ответ. Стало быть, ее теория могла оказаться неверной. Она-то предполагала, что преступник подберется к деньгам с западной стороны через густую лесопосадку, протянувшуюся метрах в семистах от окружной магистрали. Он приедет на «хаммере» или «рейнджровере», схватит одну из сумок, пожертвовав второй из соображений безопасности, и снова скроется среди деревьев.
— А что на точке «Браво»? — спросила она.
— Проверю, — ответил Сид, которому частенько приходилось работать под прикрытием из-за своей внешности — соответственно одетый, он один в один напоминал типичного наркоторговца или члена банды «Ангелы Ада». Из всех офицеров, задействованных в засаде, он, несомненно, был самым терпеливым — за все время ожидания его почти 120-килограммовая туша едва ли хотя бы раз сдвинулась с места. Сейчас он вызвал по рации опергруппу, занимавшую позицию с южной от поля стороны.
— Там тоже ничего. Какие-то детишки на квадроцикле, но никого старше двенадцати лет.
— Надеюсь, наши люди не спугнули их? — спросила Лукас. — Я имею в виду детей.
— Нет.
— Хорошо. Нам лучше не совершать таких ошибок.
Прошло еще какое-то время. Харди без устали писал.
Геллер что-то выстукивал на клавиатуре компьютера. Кейдж маялся. Сид оставался спокойным, как танк.
— Твоя жена, наверное, злится, — обратилась к Кейджу Лукас. — Из-за того, что тебе приходится работать в праздник.
Кейдж пожал плечами. Это был его любимый жест. Из его пожатий плечами можно было бы составить целый словарь — столько различных значений умел он в них вкладывать. Кейдж имел звание старшего агента при центральной штаб-квартире ФБР и, хотя по работе ему случалось бывать во всех концах страны, в основном его использовали при расследованиях, связанных с округом Колумбия, а потому Лукас приходилось взаимодействовать с ним достаточно часто. Как и ее начальнику тоже — специальному агенту по особым поручениям, руководителю регионального вашингтонского отделения ФБР. Однако на этой неделе Рон Коэн находился где-то в джунглях Амазонки, в первый раз за шесть лет взяв отпуск, и потому операцию пришлось возглавить Маргарет Лукас, причем она получила это назначение во многом благодаря рекомендациям Кейджа.
Она с сочувствием отнеслась к тому, что Кейджу, Геллеру и Сиду приходилось работать, когда вся страна уже отдыхала. Наверняка они что-то намечали на сегодня со своими девушками или женами. Что до Леонарда Харди, то она была только рада видеть его сейчас рядом. У него имелась особая причина для того, чтобы стараться чем-то себя занять в выходные дни, и это, кстати, послужило дополнительным доводом в пользу включения его в опергруппу, расследовавшую дело «Метстрел».
У самой Лукас был уютный дом в Джорджтауне — антикварная мебель, все для вышивки и вязания, коллекция вин (довольно бессистемная), библиотека из почти пятисот томов, фонотека, включавшая без малого тысячу компакт-дисков, и лабрадор-полукровка по кличке Жан-Люк. Словом, там имелось все для того, чтобы с комфортом провести праздничный вечерок, но за все три года с тех пор, как она обзавелась своим жильем, Лукас не сделала этого ни разу. Вот и сегодня, пока ей не пришло сообщение о назначении главой операции «Метстрел», она тоже планировала не сидеть дома, а взять под свою личную охрану Гари Мосса, того самого работника Совета по образованию, который разоблачил махинации с «откатами» при строительстве школьных зданий, чем вызвал громкий скандал. Тайком воспользовавшись диктофоном, Мосс записал несколько весьма откровенных разговоров, изобличавших махинаторов. Однако тем стало известно об этом, и уже на следующий день ему в дом подбросили зажигательную бомбу, а в пожаре чуть не погибли обе его дочери. После этого он отправил свою семью к родственникам в Северную Каролину, а сам был вынужден смириться с необходимостью федеральной охраны. За нее как раз и отвечала Лукас, как и за расследование поджога. Но теперь, с появлением Диггера, Мосс на какое-то время стал для нее просто скучающим обитателем очень дорогой конспиративной квартиры, которая, как ни удивительно, располагалась по тому же адресу на Девятой улице, что и местное отделение ФБР.
Снова взгляд в сторону поля. Никаких признаков появления вымогателя.
— Быть может, он сам затаился в засаде? — предположил еще один агент из ее команды, прятавшийся за стволом дерева. — Мы можем прочесать периметр, если прикажете.
— Нет.
— Но ведь это стандартный прием, — настаивал он. — Мы могли бы воспользоваться пятью или шестью обычными машинами. Он ничего не заподозрит.
— Слишком рискованно.
— Вы уверены?
— Да, уверена.
Краткие и резкие реплики в разговорах с подчиненными создали Лукас в Бюро репутацию высокомерной зазнайки. Но она сама полагала, что слыть высокомерной не так уж плохо. Это вселяет дополнительную уверенность в твоих партнеров. Да и от внимания начальства не ускользает тоже.
