Безмолвие - Джон Харт
— Жди здесь.
Леон прошел через пыльный двор и поднялся по прогнувшимся под его весом ступенькам. Ему открыли еще до того, как он постучал. Выглянувшая старушка посмотрела на Джонни и закрыла дверь. Четыре минуты спустя Леон вышел один и, подойдя к машине, сказал:
— Гостей не любит, но тебя примет.
— Кто?
Леон забрался в кабину.
— Можешь называть ее Вердиной. Стара, как первородный грех, и видеть никого не хочет, так что ты уж веди себя прилично, а иначе мне несдобровать. И еще, возьми вот это — пригодится. — Он вручил Джонни бумажный пакет. — Сахар. Подарочек. Ей это нравится.
— Что-нибудь еще?
— Левый глаз у нее слабый, так что смотри в правый. Не повышай голоса, не дерзи. Физиономия у тебя симпатичная, так что все должно получиться.
Джонни бросил взгляд на домишко. Дверь была приоткрыта, и за ней виднелась крошечная фигура в застиранном платье.
— Болото знает?
— Получше тебя.
— Как это?
— Прожила там полжизни.
Джонни почувствовал, как его словно потянуло к домику.
— Что еще мне нужно знать?
— Наверное, только вот это. — Леон наклонился вперед и тоже посмотрел на старуху. — Она, в общем-то, моя бабуля.
Джонни подождал еще немного и выбрался из кабины. Взойдя на крыльцо, увидел мух на кроликах и ружье у двери. Старуха ждала.
— Подойди ближе. Чтобы я на тебя посмотрела.
Джонни переступил порог, и хозяйка встретила там, где в окно вливался свет. Она была маленькая, но руки, когда она коснулась его лица и повернула к солнцу, оказались проворными и не дрожали.
— Леон говорит, тебя зовут Джонни Мерримон.
— Да.
— Хм… Похож. — Старуха повернулась, прошла в полумрак комнаты и села в кресло-качалку у холодного камина. Других комнат в домике не было: плита справа и кровать в углу. — Ну, проходи. Я сказала Леону, что хочу поговорить с тобой. Но не сказала, что займу этим целый день.
Джонни сел на стул по другую сторону от камина.
— Леон говорит, что он ваш внук.
— У его мамочки были самые круглые каблучки[19] во всем округе, так что, может, внук, а может, и нет. Это мне?
Джонни передал пакет, и Вердина сунула в него палец, а потом слизнула песок.
— Ладно. — Она поставила пакет на колено. — Скажи мне, что ты хочешь знать.
— Вы сказали, что я похож на Мерримона. Что это значит?
— То, что ты пошел в своих родичей по мужской линии.
— С чего вы это взяли?
Она презрительно фыркнула.
— Твоя семья много лет владела моей семьей. Или ты позабыл об этом?
Джонни покраснел от смущения. Об этом он и впрямь не подумал. А как же Леон?
— Куришь? — спросила Вердина.
— Нет.
Из кармана старухи вынырнула самокрутка. Вердина чиркнула спичкой и выпустила клуб дыма. Табаком от него не пахло.
— Леон говорит, ты Хаш Арбор владеешь…
— Да, мэм.
— Постройками? Землей?
— Всем.
Старуха еще раз затянулась, отложила самокрутку и сняла с языка какую-то крошку.
— Говорит, тебя что-то напугало. Что?
— Даже не знаю.
— Не знаешь или не хочешь говорить? — Джонни не ответил, и она, не спуская с него глаз, кивнула. — Покури.
— Я не курю.
— Можешь покурить, а можешь уйти.
Джонни посмотрел на дымящуюся самокрутку в ее руке.
— Это что?
— Марихуана. Грибочки. Ничего такого, что не растет на этой Богом созданной зеленой земле. — Она протянула «косячок». Один конец был влажный, другой походил на оранжевый уголек. Секунду поколебавшись, Джонни взял самокрутку и легонько попыхтел. — Глубже. — Он затянулся и тут же закашлялся. Вердина с довольным видом забрала сигаретку. — Так что такое ты увидел, что оно тебя испугало?
— Ничего. Я потерял пять дней. Вот так. Они у меня выпали.
— И ничего не помнишь?
— Какие-то вспышки. Разрозненные образы. Думаю, я расшибся, но вроде бы и нет. Бессмыслица какая-то.
— Ты сны видишь? — Джонни заколебался, и старуха выпустила струю дыма ему в лицо. — На болоте? Видишь сны?
— Да. Думаю, что да.
— И что тебе снится? Не лги.
Джонни сглотнул. В доме было жарко, ни малейшего ветерка. От дыма кружилась голова.
— Вижу повешенных.
— Кого?
— Одного белого мужчину. Двух рабов.
— Что еще?
— В каком смысле?
— Кури. — Старуха снова подала ему косяк, а когда он затянулся, подалась вперед. — Ты возле дерева. Люди кричат.
— Откуда вы знаете?
— Там еще девушка с ножом. Мужчин изуродовали.
Старуха откинулась назад, и Джонни захлебнулся дымом. Попытался продохнуть и не смог.
— Скажи, что ты слышишь.
— Мне это не нравится…
— Скажи.
— Крики. Господи… Я слышу, как кричат те мужчины. — Вердина отстранилась еще дальше, и на мгновение Джонни оказался во сне. Огонь, дергающиеся ноги. Он моргнул, и все растаяло. Закашлялся, прочистил горло. — Как вы узнали, что мне снится?
— Сны о болоте — редко просто сны. Ты видишь другие?
— Может быть. Не уверен.
— Возьми. — Старуха протянула ему вторую самокрутку. — Выкури вечером, потом возвращайся сюда.
— Я же сказал, что не курю.
— Тогда сделай с ней чай. Неважно. Главное, что она поможет тебе увидеть сон.
— Все, что мне нужно, это правда.
— Конечно. Но, как я уже сказала, кошмары это или видения, сны о болоте редко просто сны.
* * *
Ту ночь Джонни проводил в хижине и на эксперимент решился, когда было уже поздно. Ни старухе, ни содержимому сигареты он не доверял, однако же в конце концов поймал себя на том, что сидит на кровати с кружкой, содержимое которой пахнет как вареная глина, и вкус имеет примерно такой же. Вот что сделало с ним отчаяние и страх из-за потерянных дней. Допив чай, Джонни вытянулся на кровати и попытался успокоиться и уснуть. В большинстве случаев все получалось просто: несколько глубоких вдохов и плавное соскальзывание. Но сейчас он нервничал, ворочался и крутился и в конце концов вышел и улегся под звездным небом, на мох и папоротники. Было тепло и тихо, и Джонни представил небо как нечто огромное и тяжелое. Он смотрел словно сверху вниз и видел себя лежащим на траве. Земля поворачивалась, и он был пульсом, еще одним дыханием, пятнышком на
