Кваздапил. История одной любви. Начало - Петр Ингвин
Живая «посуда» замерла на полувдохе. Девушка, исполнявшая роль «блюда к чаю» была молода и чуточку крупновата, а в росте намного превосходила Машку. Кожа сияла безупречной гладкостью, формы радовали глаз. На меня, в сторону двери, выставились длинные ноги, на высокой груди и животе, словно поставленные поверх желе, шевелились конфетки, в ямке сходящихся ног колыхалась россыпь мелких цветных шоколадок. В бреду, помнится, проскальзывало что-то похожее.
– Привет, Саня, – сказало «блюдо», голова приподнялась, мне подмигнул хитрый глаз.
Это была Даша, старшая подруга Машки. В топку бы таких подруг, если выражаться нетолерантно. Не будь во дворе старших Даш, возможно, имя-глагол не вмешалось бы в жизнь сестренки так рано и так сильно.
А не чудится ли мне опять? Если включить голову – что это, перед глазами, как не бред? Зачем Машке приглашать подругу? Не для Захара же она старалась, пичкать своего парня подобными изысками – опасная глупость. Происходит что-то не то. Скорее всего, у меня вновь проблемы с головой.
– Саня, прошу к «столу», – позвала Даша.
Вместо ответа я развернулся и направился обратно в спальню.
Ни Машки, ни Захара в коридоре не оказалось, только Мадина – одна, в запахнутом халате. На меня глядели встревоженные глаза:
– Ты зачем вставал? Опять показалось, что в квартире кто-то есть?
Я оглянулся на кухню. Свет выключен, виден сложенный в обычное состояние стол с солонкой на пустой поверхности. В квартире мы с Мадиной были одни.
– Пойдем спать, – она повела меня в кровать.
Я не сопротивлялся.
И все же, что-то в происходящем было неправильно. Почему рядом со мной Мадина, а не Хадя? К Мадине тянуло тело. Я не мог позволить телу решать, с кем мне жить. Я – не тело. Вернее, я – не только тело. Тело – не главное.
– Вот так. Умница. Все хорошо. – Мадина бережно уложила меня под одеяло и юркнула под бочок.
– Тело – не главное, – сказал я.
– Конечно. – Мадина прижалась ко мне и оплела обезволивающими объятиями. – Тело – не главное, главное – не забывать пить таблетки, чтобы в голову не лезла всякая ерунда.
Не ошибиться дверью
Открывшимся глазам предстал потолок шестикроватного «общежития». Дата на телефоне удивила. Не верилось, что цифры на экране не врут. Сколько же всего вместила одна ночь. Точнее, сны одной ночи.
Сегодня на съемной квартире друга отмечают окончание сессии, я тоже приглашен. Пора собираться, чтобы успеть к началу.
Я вновь закрыл глаза. После такой вереницы снов идти на вечеринку к Гаруну? Увольте.
Сокомнатники занимались своими делами, никто не обращал на меня внимания. Игорь с Артуром сидели на кухне, Тимоха и Филька – в телефонах, лежа в кроватях. Я умылся, перекинулся парой слов с Филькой, выпил чаю и повалился обратно на постель. На этот раз в руках был ноутбук. Уставив его на животе, я несколько часов тупо «мочил» врагов в какой-то «стрелялке». Затем захотелось проветриться.
Лишь подходя к знакомому дому, я понял, куда принесли ноги. Глянуть, что ли, одним глазком? Мадина и Хадя могут выглядеть совсем не как во сне. Их может вовсе не быть на вечеринке, это праздник четверокурсников, и, от греха подальше, Гарун, наверняка, отправил сестер к родственникам.
Уже темнело, и невероятные события снов, окажись вещим хотя бы один, давно сломаны. Я не видел ни Хадю, ни Мадину, не разговаривал с Настей. Судьба пойдет путем, о котором мне неизвестно. Вот и славненько. Случившаяся в голове любовь к Хаде не имеет с реальностью ничего общего, а жить надо настоящим.
Я пересек двор, прошел еще пару кварталов и решил, что пора возвращаться домой. Шестикроватная съемная квартира – это, конечно, не родной дом, но, в любом случае, там спокойнее, чем под окнами возможной любви и невозможной драмы.
Или можно уехать по-настоящему. Здесь, в областном центре, меня ничто не держит, собрать вещи – дело пары минут. Я ускорил шаг…
– Кваздик! Как здорово, что я тебе увидела.
Настя, «отношения» с которой у меня были только во сне, а наяву мы оставались просто сокурсниками, придерживала вдрызг пьяную Люську.
– Помоги отвезти подругу домой, одной мне не справиться.
– Я тороплюсь.
Вдоль улицы включились фонари, деревья отбросили корявые тени. Тени Насти и безжизненно привалившейся к ней Люськи слились в одну, похожую на осьминога, пытавшегося уползти от наступивших на щупальца девиц.
Рядом с нами остановилось вызванное такси, водитель поморщился, глядя на непрезентабельных пассажирок, но от заработка не отказался. Выйдя из машины, он открыл заднюю дверцу.
Настя осталась на месте:
– Ну Ква-а-аздик… Я когда-нибудь тебя о чем-то просила? В первый и последний раз. В долгу не останусь.
Многозначительная концовка. В каком бы смысле ни сказано – оно мне надо?
– Говорю же – тороплюсь.
– Помочь? – раздался сзади гортанный голос.
Султан. Его покачивало. То ли хорошо поддал, то ли обкурился.
Как бы я ни старался вырваться из канвы снов, меня упорно тянуло в ту же воронку. Если закрутит – в финале вновь будет драма. Не хочу.
Настя глядела на меня с надеждой. Я остановился. Отпускать девчонок с неадекватным кавалером было не по-человечески.
– Здесь уже помогают. – Вздохнув, я подхватил Люську с другой стороны и влез с ней и Настей в такси.
– Куда едем? – осведомился шофер.
– До площади, – распорядилась Настя, – там покажу.
Султан шагнул на асфальт перед машиной:
– Подождите.
Обойдя машину, он постучал в окно водителя, и в приоткрывшуюся щель упала крупная купюра:
– С ветерком и без проблем, ясно?
Когда одинокая фигура скрылась вдали, Настя выдохнула.
– Пронесло. Спасибо тебе, Кваздик. Теперь налево.
Последнее предназначалось водителю.
У одной из высоток в спальном районе мы вышли, обернутое в куртку безвольное тело заняло место у меня на спине. В лифте мы молчали.
Звонок в нужную квартиру ничего не дал. Настя постучала – сначала фалангой пальца, через минуту – кулаком.
Из противоположной двери выглянула пожилая соседка:
– Павел Евграфович с Ольгой Георгиевной на юг уехали, квартиру этой шалаве оставили, надеялись, что у нее совесть проснется. Нечему там просыпаться!
Соседская дверь с грохотом захлопнулась.
Настя порылась в сумочке подруги. Два ключа со связки подошли, перед нами раззявилась пасть прихожей.
– Вноси. – Настя посторонилась. – Клади здесь, в коридоре.
Загорелся свет.
